Собор Святой Марии
Шрифт:
Хозяйка жестом подозвала к себе одну из девушек.
— Помойте ее и приведите в порядок, — шепнула она, когда та наклонилась к ней.
Девушка посмотрела на Аледис, улыбнулась и понимающе кивнула.
Аледис не сопротивлялась.
— Ты должна помыться, — сказала ей одна из проституток, когда она наконец насытилась.
Помыться! Сколько дней она уже не мылась? Внутри палатки ей приготовили глиняный таз со свежей водой, и Аледис села в него, поджав ноги. Те же три девушки, которые были с ней, когда она ела, принялись ее мыть. Почему не дать о себе позаботиться? Ведь не могла же она явиться к Арнау в таком виде! Войско расположилось
Аледис снова посмотрела на себя. Женщинам ее сословия, женам ремесленников, никогда нельзя было одеваться в цветное — так приказывал король. И все же какими красивыми были эти ткани! Но можно ли предстать перед Арнау в таком виде? Солдаты примут ее за… Она поправила рукой светло-зеленое платье.
— Тебе нравится?
Аледис повернулась и увидела хозяйку, стоявшую у входа в палатку. Антония, юная блондинка с вьющимися волосами, которая помогла ей одеться, тут же исчезла.
— Да… нет… — Аледис снова посмотрела на себя. Может, попросить у этих женщин какой-нибудь платок, чтобы набросить на плечи? Если бы она прикрылась, никто бы не принял ее за проститутку.
Хозяйка окинула девушку взглядом. Нет, она не ошиблась. Тело, которое выглядит столь соблазнительно, понравилось бы любому офицеру. А ее глаза? Огромные карие глаза казались грустными.
— Что привело тебя сюда, девушка?
— Мой муж. Он сейчас в армии. Он вступил в ополчение, не зная, что станет отцом. Я хотела бы сообщить ему об этом, прежде чем он пойдет в бой. — То же самое она сказала торговцам, подобравшим ее на берегу реки Бесос. После того как лодочник изнасиловал ее и собрался избавиться от своей жертвы, утопив ее в реке, Аледис каким-то чудом удалось спастись. Увидев, что девушка осталась жива, насильник сбежал. Аледис помнила, как, совершенно обессиленная, она перестала сопротивляться этому ужасному человеку и только всхлипывала, пока он насиловал ее, а потом тащил к реке. Казалось, мир больше не существовал, солнце померкло, а частое дыхание лодочника напомнило ей о собственном бессилии перед старым мужем. Когда торговцы увидели растерзанную девушку, они пожалели ее.
Нужно донести на него викарию, — посоветовали они ей. Однако что она могла сказать представителю короля? А вдруг Пау бросился на ее поиски? Что будет, если ее обнаружат? Начнется суд, а она не могла допустить, чтобы.
— Нет. Сначала мне нужно добраться до лагеря королевских войск и встретиться с мужем, прежде чем они выступят на Руссильон, — ответила Аледис, объяснив им, что она беременна и что ее муж должен узнать об этом. — Там я расскажу обо всем супругу, и он решит, что делать.
Торговцы проводили ее до Жероны. Аледис рассталась с ними в церкви Святого Феликса, перед городской стеной. Самый пожилой из них покачал головой, глядя на несчастную молодую женщину, одиноко стоявшую у стен церкви. Аледис вспомнила совет старух о том,
Хозяйка, наблюдавшая за Аледис, пока та вспоминала свое путешествие, заметила, что она дрожит.
Присутствие армии в Фигерасе притягивало к лагерю сотни людей, гонимых голодом. Аледис была одной из них. Она не запомнила лиц своих попутчиков. Ей давали хлеб и свежую воду. Однажды кто-то предложил ей даже овощи. Они заночевали к северу от реки Флувиа, на подступах к замку Понтоне, который защищал русло реки через город Баскара, на полпути между Жероной и Фигерасом. Именно там у нее отобрали еду, а ночью грубо изнасиловали. Что ей оставалось делать? Аледис старалась все время думать об Арнау и мысленно просила любимого защитить ее. На следующий день она шла за случайными спутниками, как зверь, в нескольких шагах позади, но они не только не дали ей поесть, но даже не стали с ней разговаривать. Так они пришли к лагерю.
А теперь… Почему эта женщина так пристально смотрит на нее? Похоже, ее взгляд не отрывается от… ее живота! Аледис обратила внимание на платье, мягко облегающее ее упругий живот, и беспокойно переступила с ноги на ногу. Хозяйка, довольная своей догадкой, невольно улыбнулась. Сколько раз ей приходилось быть свидетельницей этих молчаливых признаний. Девушки, которые выдумывали свои душещипательные истории, не умели лгать, и, стоило немножко надавить на них, как они начинали нервничать и опускали глаза, как эта. О скольких беременностях она слышала? О десятках? Сотнях?
Никогда ни одна девушка не говорила ей, что была беременной, если у нее был такой ровный и упругий живот. Ошибка? Возможно, хотя трудно представить, чтобы из-за ошибки она прошла военную дорогу, желая рассказать о беременности своему мужу.
— В такой одежде ты не можешь появиться в королевском лагере, — донесся до Аледис голос хозяйки. Девушка подняла глаза и снова посмотрела на нее. — Нам запрещено ходить туда. Если хочешь, я могла бы разыскать твоего мужа.
— Вы? Вы мне поможете? Что вы собираетесь сделать?
— А разве я тебе уже не помогла? Я дала тебе поесть, помыла тебя, одела. Никто даже не подумал сделать этого раньше, не так ли? — Аледис кивнула и, вспомнив, как с ней обращались, почувствовала холодок, пробежавший по телу. — Тогда почему ты удивляешься? — продолжала женщина, видя, что Аледис колеблется. — Да, мы публичные женщины, но это не значит, что у нас нет сердца. Если бы кто-нибудь помог мне несколько лет тому назад… — Хозяйка опустила голову и с грустью произнесла: — Ладно. Теперь это неважно. Если хочешь, я помогу тебе. Я знаю многих людей в лагере, и мне будет несложно привести сюда твоего мужа.
Аледис задумалась над предложением. А почему нет? В свою очередь хозяйка размышляла о своем будущем приобретении. Никаких трудностей, чтобы заставить мужа этой молодой женщины исчезнуть, не будет. Например, обыкновенная драка в лагере… Солдаты многим обязаны ей, а значит, девочка очень скоро останется одна. И к кому она побежит за помощью? Наверняка снова явится к ней.
Беременность, если это действительно так, не проблема; сколько таких проблем приходилось ей решать за несколько монет!