Собор
Шрифт:
– Фрэнк!
С лестничного пролета послышался голос Галлахера:
– У меня все спокойно!
Хики перевел взгляд наверх, где сидели Салливан и Абби Боланд, – они помахали ему руками в ответ. Из трифория над головой Хики отозвался Имон Фаррелл:
– Все спокойно!
Хики поднял трубку полевого телефона. Артур Налти быстро перекатился по полу и схватил трубку.
– Слушаю.
– Обрисуй обстановку.
Налти откашлялся:
– Может, хватит трезвонить в эти чертовы колокола? Я ничего не слышу, у меня в ушах все время лишь гул да звон.
– Крепись,
Маллинс задумчиво смотрел через разбитое окно на улицу. Телефон прозвонил несколько раз, прежде чем он расслышал и быстро схватил трубку.
– Колокольная звонница слушает.
В трубке послышался ехидный голос Хики:
– Дрыхнешь, поди, на посту?
Маллинс подсунул трубку телефона под один из наушников и раздраженно ответил:
– Дрыхну? Да кто же, черт побери, может спать под такой грохот? – Он замолк, подумал, а потом добавил: – Ну разве псих какой?
– Как там дела на улицах? – спросил Хики. Маллинс распутал телефонный провод и обошел по периметру башни.
– Кто-то уходит, кто-то приходит. Но народу все прибывает. В прилегающих парках расположились солдаты. Проклятые репортеры облепили крыши и пьют всю ночь напролет. Только душу мне растравливают.
– Ну, для этого ты потом выкроишь время. А завтра в этот час где ты думаешь быть?
– В Мехико… Улечу-ка я в Мехико… – Маллинс попытался рассмеяться. – Правда, далековато от Типперери.
– Зато там тепло… Будь начеку. – Хики нажал на рычаг и набрал следующий номер. – Южная башня?
Ответил Рори Дивайн:
– Все без изменений.
– Следи за прожекторами.
– Да знаю я.
– Снайперы до сих пор играют на твоих нервах, парень?
– Уже нет, – рассмеялся Дивайн. – Они составляют мне компанию. Мне без них даже скучно станет.
– Куда ты собираешься направиться завтра?
– На юг Франции. Мне говорили, что там уже весна.
– Ну что ж, поезжай. Но помни, через год в этот день встречаемся в пивной Каванахса в прекрасном Дублине.
– Я буду обязательно.
Хики улыбнулся, смутно припоминая каванахскую пивную, фронтальная стена которой упиралась в ограждение Гласневинского кладбища. В стене была лазейка, и могильщики через нее нередко опохмелялись свежим холодным пивком – и от этого, надо заметить, многих покойников захоронили не в те могилы. Хики вспомнил об этом, рассмеялся и сказал:
– Да, Рори, ты там успокоишься.
Он повесил трубку и, все так же улыбаясь, набрал еще один номер.
На церковных хорах трубку поднял Лири.
– Скажи Брайену, пусть он даст колоколам немного передохнуть, – проговорил Хики.
Лири медленно повернулся к Флинну и что-то сказал ему. Хики видел их. Затем Лири вернулся назад к телефону.
– Он сказал, что ему нравится играть.
– Ну и черт с ним! – себе под нос выругался Хики и опять уткнулся в телевизор.
Виды Нью-Йорка сменялись кадрами с изображением в разных ракурсах Белого дома, где из окон Овального кабинета лился неестественно желтый свет. Репортеры
Хики откинулся назад и тихо пробормотал:
– Ну а теперь покажут собор святого Петра. – Он снова набрал номер Лири на хорах. – Скажи там мистеру Флинну, что теперь нужно ожидать штурма в любой момент, так что пусть он прекратит игру, а то под ее звуки мы не услышим начало атаки.
Он положил трубку и вслушался в перезвон колоколов – они все еще играли. Брайен Флинн здорово изменился, подумал он, и не похож теперь на прежнего Флинна, который всего каких-то шесть часов назад так самоуверенно расхаживал по собору. За это время он многое понял, но прозрение пришло слишком поздно, и за оставшиеся шесть часов он так и не поймет, какие последствия наступят в дальнейшем.
Капитана Берта Шрёдера вывел из полудремы резкий звонок телефона. Он моментально схватил трубку. В тишину кабинета ворвался голос Хики и зарокотал во всех динамиках, установленных в соседних комнатах и кабинетах, разбудив заодно и других дремавших.
– Шрёдер! Шрёдер! – неслось из репродукторов. В груди у него тяжко застучало сердце, он уселся поудобнее и ответил:
– Да, слушаю! Что стряслось?
Хики, захлебываясь, торопливо проговорил:
– Кто-то успел захватить собор! – Он замолк на секунду-другую, а затем добавил: – Или мне это во сне приснилось? – И ехидно захохотал.
Шрёдер подождал немного, пока не пришел в себя и голос не обрел спокойствие. Он огляделся вокруг: в кабинете находился один Бурк, да и тот громко храпел на диване. Спокойно и ровно Шрёдер спросил:
– Чем могу помочь?
– Доложи обстановку, Шрёдер, – нагло потребовал Хики.
– Обстановку? Какую обстановку?.. – Шрёдер даже поперхнулся от неожиданности.
– Доложи, что там делается в Глосса-Морра, Лондоне, Вашингтоне, Ватикане, Дублине? Кто-нибудь все еще пыхтит там над нашими требованиями?
– Да, разумеется. Как же иначе? Да вы сами можете все видеть по телевизору.
– Ну я-то не общественность, Шрёдер. Мне репортерских домыслов не надо. Лучше расскажи мне, что там действительно происходит.
– Что ж, расскажу… – Шрёдер заглянул в свои записи. – Представители Красного Креста и Амнистии уже приехали во все лагеря… ожидают…
– Это все показывали по ящику.
– Разве? А я не видел. Так, что там дальше?.. Дублин… так вот, Дублин пока не согласен с требованием выпустить интернированных…