Соборище. Авангард и андеграунд новой литературы

Антология

Мама. Рыба

майка на лямочках – время в песке,крепко завязли ноги.море то близко, то вдалекепо побережью бродитдети галопом туда-сюдасолнце их нежно гладити веселит отпускная волнавесь этот детский садикбьется привязанный, как к столбу,синий ничейный шарикмама его не отдай никомуон нам пока мешаетмне по колено вчерашний грузтихо врастаю в островесли не выкручусь, то вкручусьстану чуть ниже ростомстану понятливей, чуть добрейвыращу

до лопатокволосы, счастье куплю в декабреи не одно – десятоквремя на лямочках, майка в пескебольше не взять попытоквоздух горячий глотаю во снетихая мама-рыба.

Там в прошлой жизни

Там в прошлой жизни, в серединена самом кончике иглы.Мы были сотни раз судимы,но чаще были спасены.От нас открещивались веткиот нашей ветреной любвиИ кофе был нещадно крепкимкак руки крепкие твои.Мы жили в нашем тайном миреты улыбался, я лгала,А дым хозяйствовал в квартиреи отражался в зеркалах.Там на продавленных подушкахказалось, было неспроста —любое время было лучшими запредельной – высота.Теперь мы живы только в письмахв упрямом росчерке рукиИ в том знакомом взгляде – лисьем,что мне о многом говорит.

Всегдажды вечером

Скорбно вечер ласкает рамы,словно выставленный жених.Все похожи на нас романы,с каплей разницы в этот миг.Все что вечером оживает,днем шевелится, копошась,и куда-то спешат трамваи,и туда же спешит душа.Лампе тоже смешно и душнов этой комнате для двоих,и она прижимает ушии то дышит, а то горит.Места мало в пустой квартире:стол – кровать – табурет – окнои ночник суетливо тушитто, что выкипело давно.Мы на равных: Москва и Питер.Два квадрата пустых окон.И горчит на столе бифитер,и внутри огорчает он.Тихо спит до утра мобильник,как уставший за день сурок.Заметает тоской и пыльюи уходит в седой песоквсе что было, что помнить труднои забыть тяжелей вдвойне.Хорошо, что приходит утров звонко треснувшей тишине.

Прошлому году вдогонку

год ушел – календарь подпоясав,покачнувшись, кажись, был пьянон такие чудил выкрутасыбыл таким отрывным смутьянон все выполнил, но до срокачуть замедлил свое кинодолго осень стучала в окнав чисто вымытое стекломы терпели его проказыи казалось, был каждый радчто скучать не пришлось ни разукогда год отрывался – гадмы ему пожелали всуевсе что на сердце, а потомудивились, все также дуетв наступившемуже другом.

Греческие впечатления

Белый шершавый камень – на вкус – соленыйВ море, большое море, как Грек влюбленныйРос и на зависть вырос, глядите сами —Небо, большое небо качает рукамиВ Греции каждый камень на век умноженКаждый белее другого и тверже и строжеС нежностью волны его обнимают и лижутКамень не злится, ведь что с них возьмешь?свои же…

Перелетное время

Плохо помню,как я одна

оставаласьв переходах осени, на краю —/там на край сбежалась такая жалость,до сих пор не ведаю что творю./почему по крошкам и осторожнособираю все артефакты дня:как вела к тебе, упираясь, дорожка,а потом легко увела меня.как взлетала в небо стальная птицаи крылом цеплялась за облака…мне ее полет почему-то снится,только ты не снишься мне никогда.как смешно вздымалось, ну, точно парус!платье красное выше худых колен,и твое лукавое: «я останусь»,но зажатый крепко в руке билет.перелетное время, в часах секундымелко крошатся – их неучтенный бой…выпадает снегом на парк безлюдныйпокрывая прошлое под собой.

Мы встретились на кухне у разлуки

Пылится тень у краешка стола,Дожевывает вычурную скатерть.Невестой, не дождавшейся объятий,Свисает ее прядь —белым-бела…Не разомкнуть столешницы – кольца.Трудяга чайник греется до пота/Такая уж у чайников работа —Соединять остывшие сердца/.Вся жизнь, как блюдца, выстроилась в ряд…Как долго мы с тобою не молчали!И тишину нарушив: «Может, чаю?»Ответом обжигаюсь: «Буду рад»…Мы ложкой время в такт судьбе качаемИ отплываеммедленноназад…

Тебя лечить

мне так трудно с тобой, когда ты сдвигаешь на нос очкиот этого хочется тебя непременно лечитьпредлагая на выбор: себя, анальгин, гашишкогда ты хмуришься и напряженно молчишь,надеваю белый халат и красный крест во весь лобсверкаю коленками тонкими, завязанными в узелокнога к ноге и рука в рукешепчу на ушко: ну что? полегчало уже?и еще двадцать тем лопающихся на языкео том, как мы застряли на седьмом небе (читать этаже)о том, что с каждым днем воздух еще свежей..что дети – наши… представляешь? у н а с е с т ь д е т и…смешные, ласковые… ипойдем за третьим?белой ниткой – стежок к стежкузашиваю раны, рукой по волосам провожувот еще минуточку рядом с тобой посижу……и все пройдет…

Как ее выдержать?

как ее выдержать?ревность бродитпрокисшей вишней в моем компотеиглой застрявшей под грязным ногтемчто с пол-оборота меня заводит……цепляет, колкий шиповник летая враз – раздавлена и раздетаразбита, вывернута наружугорю, бесчинствую, глупо трушупишу подряд 50 смс-окне отправляю их, а вместоглотаю воздух сухой и пресныйбольшими сбивчивыми глотками,чтоб не дай Бог не признаться маме —как я люблю его…

Не…

легко представить, что я простила и никого на обед не ждучто научилась на йоге спину держать ровней и не ворошупустых обид, прогоревших – пепел и недотянутых пауз пылья отыскалась на этом свете, я снова липну к частичке «бы»я даже волосы отрастила, притормозила свой конский бегя экономлю, как Гретхен, силы, и не споткнусь на пути к тебеоставлю в прошлом все наши вздохи, я даже имя не сберегупусть чувства летней травою сохнут, пусть птицей падают на летуя научилась терпеть однажды, урок на всю без остатка жизньвсе что казалось на редкость важным, теперь осенним листом дрожитзастряла в круге воспоминаний, уже девятый, а все не тоттравлюсь стихами, не сплю ночами, уже который бессчетный годживу как в детской нестрашной сказке, и оживаю под утро вновьв прилипшей намертво серой маске,но это в общем-то —не…