Собрание народных песен

Киреевский Петр Васильевич

238

«Как во городе во Вереюшке…»

Как во городе во Вереюшке, Во большом селе во Купелюшке, Порасписаны все квартерушки, Пораставлены все солдатушки, Все солдатушки полку Тульскаго, Гренадерскаго, мушкатерскаго. Вот охочи были солдатушки По ночам гулять с красными девушками, Со молодками с деревенскими. Как со вечера приказ отдан был, Ко полуночи ружья чистили, Ко белу свету во строю стоят, По ружью держат, ружью чистому. Капитаны стоят перед ротами, Офицерики перед взводами, Млад полковничек перед всем полком. Капитан скричал: «На плечо ружьё!» А майор скричал: «По ремням спущай!» Млад полковничек: «Во поход», — сказал. Все солдатушки ружья брякнули, Ружья брякнули, песни взгаркнули, А верейския девушки заплакали: — Хорошо нам было свыкатися, Теперь трудно нам расставатися! — Из-за гор-то было, гор высокиих, Выходила тут сила-армия, Сила-армия царя Белаго, Царя Белаго, Петра Перваго: Наперёд идут барабаньщики, Позади идут —

знамена несут. Под знамечком молодой солдат, Молодой солдат, полковой сержант. Он идёт-идёт, сам шатается, На все стороны поклоняется, С отцом с матерью он прощается, С молодой женой не прощается; От того он не прощается: Молода жена — змея лютая, От жены и пошол во солдатушки. Во солдатушки, в службу царскую, В службу царскую-королевскую [49] .

49

Как «лучший подлинник» в Песнях, собранных П. В. Киреевским (часть 3, вып. 8, М., 1870, с. 220–221) приведен вариант этой песни с пометой: «Записано А. X. Востоковым, неизвестно где, доставлено нам кн. Н. А. Церетелевым».

Во селе-селе Верейском, Тут росписанныя квартирушки, Разоставленные солдатушки, Что солдатушки полку Преображенскаго. Полку Преображенскаго, роты первыя. Что любили-то солдатушки Во селе гулять с красными девками, С красными девками с Верейскими, С молодками деревенскими. Им со вечера приказ отдан был. Со полуночи ружья чистили, Ко белу свету во строю стоять, Во строю стоять, во поход идти. Капитан стоит перед ротою, Майор стоит посреди полку, Млад полковничек на коне ездит, На коне ездит по всей армии. Капитан скричал: «На плечо ружья!» Маиор скричал: «На ремни ружья!» Млад полковничек: «Во поход пошли!» Во поход пошли, ружья сбрякали, Ружья сбрякали, девки сплакали: «Вы прощайте, наши любезные!» Из-за гор-то гор из-за высокиех, Из-за лесу-то лесу тёмнаго, Не бела заря знаменуется, Не красно солнце выкаталося, Выходила тут сила-армия, Сила-армия царя белаго, Царя белаго Петра Перваго. Наперед несут знамя царское, А под знамечком молодой сержант, Молодой сержант, генеральский сын. Он не пьян идет — шатается, На все стороны поклоняется, С отцом с матерью он прощается. С молодой женой не прощается, — От нее спознал чужу сторону: — На чужой-то мне сторонушке Положить будет головушку, Не видать-то мне отца и мать, Не видать-то весь и род-племя!

239

«Из-за гор-то, гор высокиих…»

Из-за гор-то, гор высокиих, Ни красно солнце выкаталося: Наша армия поднималася. Как во городе во Вереюшке, Во село было во Купелюшке, Все квартирушки порасписаны. Все солдатушки расстановлены. Как охочи наши солдатушки Вечеру гулять с красными девками, С красными девками со вереевскими, А с молодками с деревенскими. Как и с вечеру указ наслан был. Со полуночи приказ отдан был, Ружьи чистили, Ко белу свету во строю стоять, Во строю стоять, по ружью держать. Воперед идет молодой сержант, Он несет-несет знамя царское. Он не пьян идет — сам шатается, На все стороны поклоняется, С отцом, с матерью он прощается: — Прости, батюшка, прости, матушка, Прощай, милые мои детушки! С молодой женой не прощается: Молода жена — моя пагуба, От неё пошел во солдатушки!

Из Собрания П. В. Киреевского

Записи К. Д. Кавелина, М. П. Погодина, П. И. Якушкина

ПЕСНИ, ЗАПИСАННЫЕ К. Д. КАВЕЛИНЫМ В ТУЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ

ЭПИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ

240

ТАТАРСКИЙ ПОЛОН

У колодиза у холоднаго, Как у ключика у гремучаго, Красная девушка воду черпала. Как наехали злы татаревы, Полонили они красную девушку, Полоня её, замуж выдали, За младого за татарченка. Как прошло тому ровно три года, Полонили они старую женщину. Полоня ее, стали делить, Кому она достанется: Как досталась тёща да зятю. Он заставил ее три дела делать: Белыми руками тонкой кужель прясть, Ясными очами лебедей стеречь, Резвыми ногами дитя качать. Качаить дитя — прибаюкаваить: — Ты, баю, баю, моё дитетко, Ты, баю, баю, мое милое! Ты по-батюшки млад татарченок, А по-матушки — родной внучек мне. — Как услышал зять тещины слова, Он бежит к молодой жене: — Ты послушай-ка, молода жена, Как работница дитя качаить, Качаить дитя — прибаюкиваить: «Ты, баю, баю, моё дитетко, Ты, баю, баю, моё милое! Ты по-батюшки — млад татарченок, А по-матушки — родной внук мне» — Бежит, бежит молода жена, В одной сорочке без пояса: — Государыня моя матушка! Для чего же ты мне давно не сказалася? Ты б пила-ела с одного стола, Носила б платье с одного плеча!

241

КНЯЗЬ ПОЖАРСКИЙ

Под Конотоповым было городом, За рекою было Переправою, Не черные вороны слетались, — Татары поганые засвистали и захатхали, И захватили, заполонили боярина Семена Романовича, По прозванию Пожарскаго, Воеводу Московского; Сковали скорыя ноги в железы немецкия, Связали белыя руки петлями шелковыми, Очи ясныя завязали камкою хрущатою, Повезли боярина ко тому царю Крымскому Ко ево шатру белому. Как взговорит Крымской царь, деревенской

шишимора: — Вор, ой еси ты, боярин князь Семен Романович! Послужи ты мне верою-правдою, Как царю к белому. — Взговорит князь Семен Романович: — Как у меня были скоро ноги не связаны И белыя руки не скованыя, Как была у молодца в руках сабля вострая, Послужил я тебе верою и правдою — Над твоею шеею толстою! — Как возговорит Крымский царь, Деревенский шишимора-вор: — Повезите боярина в чистыя поля, Изрубите боярина на мелкия части, на куски пирожные, Размечите морешма по чистому полю!

242

«Ох ты, батюшка, светел месяц…»

Ох ты, батюшка, светел месяц, Что ты светишь не по-старому, Как во матушке в каменной Москве, Во соборе во Успенском, Молодой солдат на часах стоит, На часах стоит, богу молится, К сырой земле преклоняючи, Тебя, царь, вспоминаючи. И ты встань-проспись, православный царь, Православный царь, Петр Федорович! Как твоя сила собрана стоит, Собрана стоит, дожидается, Млад полковничек надругается…

243

«Поссорились-побранились два боярина…»

Поссорились-побранились два боярина, Поссорился Голицын со Прозоровым: — Уж ты с… сын, каналья, ты Прозоров генерал! То не ваше-то пропало — государево: Золотой казны затратил, — да и сметы нет! — Да с вечера нам, солдатушки, приказ отдан, Чтобы ружьи были чисты, тесаки были востры, Протупеи с перевязом были выбелены, Как и пушечки-бунтареи были пукачены [50] . Уж мы первую бомбу бросили — не добросили, Мы другую бомбу бросили — перебросили, Уж мы третью бомбу бросили, — Кистрин-город зажгли: Как кистринские буватели заплакали — пошли!

50

Заряжены для стрельбы.

244

«Во двенадцатом году…»

Во двенадцатом году Объявил француз войну. Объявил француз войну В славном городе Данскаем. Мы под Данскаем стояли, Много нужды и горя приняли, Всё приказа мы ждали. Мы дождалися приказу Во семом часу ночи, Во семом часу темной ночи. Закричали: всем во фрунт! Повелитель с нами был — Сам царевич Константин. Господа-ли вы, наши бояры, Всё полковнички мои… [51]

51

Несколько стихов не достает, но очень мало. — Прим. собир.

245

«Разорена путь-дороженька…»

Разорена путь-дороженька От Можая до Москвы. Разорил-то путь-дороженьку Неприятель вор-француз; Разоривши путь-дороженьку, Во свою землю пошел, Во свою землю пошел, Ко Парижу подошел. Ты, Париж мой, Парижечек, Париж — славный городок! Пославнее Парижочку распрекрасная жизнь Москва, Всей России красота, Государю честь, хвала.

246

ДЕВИЦА ОТРАВИЛА МОЛОДЦА

Как у нас было в зеленом саду, Под грушею, под зеленою, Под яблоней, под кудрявою, Стругал стружки добрый молодец, Подбирала стружки красная девушка, Брамши стружки, она костер клала и змею пекла, Пепел сбила, зелье делала, Настойку делала в зеленом вине: Ждала в гости себе друга милого, братца родимаво. Едит брат, что сокол летит, А к нему сестра, что змея сипит, Встретила брата среди двора, Чару зелена вина наливала она: — Выпей, братец, чару моего зелена вина! — Выпей, сестрица, поперед сама. — Пила, братец, тебя дожидаючи, Свою участь проклинаючи. — Капнула каплю коню на гриву, У коня грива загоралася, Уста брата кровью запекалися, Успел брат только сестре сказать: — Умела, сестра, ты извести меня, Умей схоронить брата! Схорони меня между трех дорог, В головах поставь поклонный крест, В ногах привяжи ворона коня, Обсей меня цветочками. Стар пойдет — богу помолится, Млад пойдет — на коне наездится, А девушки пойдут — нагуляются. Вечор ко мне милый пришел: — Ты ходи, мой друг, теперь смелей: Извела я твоего недруга, своего брата родимого. — Когда ж ты извела брата своего, Немудрено ж тебе и меня известь, Оставайся ты, друг, теперь одна. При том девушка слезна плакала: — Извела я брата своего родного И лишилася своего друга милого.

247

ДЕВИЦА ОТРАВИЛА МОЛОДЦА

Я ходила, я гуляла по сыром бору, Уж я рыла, я копала злые корешки, Я, парымши, накопамши, на Дунай пошла, Уж я мыла злые коренья бело на бело, Я крошила злые коренья дробно на дробно, Я варила злые коренья в меду, в патоке, Напоила, накормила своево друга милова, Напоемши, накормемши, стала спрашивати: — Каково же ти, друг сердечный, на ретивом сердцу? — Уразумела, раскрасавка, напоить, накормить, Уразумей же ты, разбестия, схоронить мине! Схороните мине, братцы, между трех дорог, Между Тульской, между Курской, на щот Киевской; В головах мини поставьте ворона коня, У ногах мини поставьте ворона коня [52] , У руках то мене дайте: во правую ручку, Во правую ручку — мой булатной нож, У левую руку дайте звончаты гусли; Кто не идет, не едит — богу молится, На булатный нож взглянет — приужашнется, Звончаты гусли возмут — наиграются, На ворона то коня сядут — накатаются!

52

Ошибка: вместо «ворона коня» (в первом случае) «мой золотой крест» — «У ногах мини поставьте ворона коня». — Прим. собир.