Собрание народных песен

Киреевский Петр Васильевич

218

ФЕДОР И МАРЬЯ

Как и взговорит Федор: — Истопи-тко, Марья, баню И нагрей воды теплее! Ты пойдем-ка, Марья, со мною! — Как пришла Марья в баню, Уж как взговорит Фёдор: — Ты скидай, Марья, рубашку! — Буйну голову под лавку, Белы ручки под полочик, Резвы ножки под порожик, Бело тело на полочик. Как пришёл Федор из бани, Он и стал дитя качати; — Ты баю, баю, дитятко! Баю, милая сиротка! У тебя мамы нету, У меня Марьи нету! — Покликал к себе две гостьи, Да две гостьи Федосьи; Уж как взговорит Фёдор: — Вы подите за меня замуж! — Уж как взговорят две гостьи, Да две гостьи Федосьи: — Нет, нейдём мы за тебя замуж! И над нами тож будет, Что над Марьею над твоею! — Уж покликали его на сени, Уж и больно его секли, Шесть недель соком поили.

219

МОЛОДЕЦ И КОРОЛЕВНА

Ты крапиво ли крапиво, зла-стрекучая, Одолела ты, крапива, поле чистое, Что ни конному, ни пешему пройтить нельзя, Что ни мне ли, доброму молодцу, проехати! Проходил тут — проезжал удал-добрый молодец, Что во те ли во снега-снега глубокие, Это в те ли во морозы в Крещенские. Загуляю я, молодец, к королю в гости. Что король-то меня, молодца, любил-жаловал, Королевская дочка во любви жила. Что у города были ворота крепко заперты, Караульные вкруг города все крепко спят; Не спала только Елена, дочь королевская: Отпирала у города воротечки, Что брала добраго молодца за руки, Повела добраго молодца в новую горницу, Посадила

добраго молодца в новую спаленку…

ПЕСНИ, ЗАПИСАННЫЕ В ОРЛОВСКОЙ ГУБЕРНИИ

ЭПИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ

220

ЕГОРИЙ ХРАБРЫЙ

Во шестом году восьмой тысячи, А при том царе было при Хвёдору, При великом князе императору, А при той царице благоверные, При святой Сохвии Премудрые, Породила она себе три дочери, Три дочери да три любимые, Четвертого сына Егория, Егория света Храброго: По колена ножки в чистом серебре, По локоть ручки в красном золоте, Волосы на нем что ковыль-трава. А из той земли из бусурманские Выступал царище злой Демьянище: Он Чернигов-город и рубит, и ганит [41] , И рубит, и ганит, и в полон берет, Засылал за грады за рубежные, Приставлял ко стаду ко звериному. Он берёт Егорья всего трёх годков Во свои земли да бусурманские. Он стал и спрашивать, разговаривать: — А скажи, Егорий, какова роду, Какова роду, какова чину: Царского роду, аль боярского, Аль того чину княжевинского? Ты поверуй веру ты ко мне царю, Ко мне царю, ко моим врагам, — А Егорий святой проглаголывал: — А злодей, царище Демьянище! Я не верую веры, ко тобе царю, Ко тобе царю, ко твоим врагам; Я поверую веры самому Христу, Самому Христу, царю небесному, И владычице Богородице, Святой Троице неразделимые, — А злодей, царище Демьянище На света Егорья рассердителся. Повелел Егорья света мучити Разными муками да разноличными; Повелел Егорья в топоры рубить: По обух лезья приломалися, Ничего Егорью не вредилося, Егорьево тело соцелялося. А злодей царище Демьянище Повелел Егорья во пилы пилить: А у пил зубцы притиралися, Ничего Егорью не вредилося, Егорьево тело соцелялося. Повелел Егорья по гвоздям водить: А гвоздья по доску приламалися, Ничего Егорью не вредилося, Егорьево тело соцелялося. А злодей царище Демьянище Повелел Егорья в сапоги ковать, В сапоги ковать, гвозди железные: Не добре Егорья мастера куют, В мастеров руки опущалися, Ясные вочи помрачалися, Ничего Егорью не вредилося, Егорьево тело соцелялося. А злодей царище Демьянище Повелел Егорья во смоле варить: Смола кипит, яко гром гремит, А по сверьх смолы Егорий плавает. Он поёт стихи херувимскыи, А гласом гласит по евангельску. По евангельску, да все п’архангельску; Ничего Егорью не вредилося, Егорьево тело соцелялося. А злодей царище Демьянище Повелел Егорья на воде топить, На воде топить с белым каменем: Не добре Егорья вода топит, А по сверьх воды Егорий плавает, Он поёт стихи херувимскыи, А гласом гласит по евангельску, По евангельску, да все п’арханхельску; Ничего Егорью не вредилося. Злодей царище Демьянище Повелел Егорью погребы копать: Глыбиною погреб сороку сажён, Поперечины двадцати сажён; Он сажал Егорья во глыбок погреб, Закрывал досками все железными, Прибивал гвоздями полужёными, Присыпал песками рудожёлтыми, Он сам собою притаптывал, А притаптывал, приговаривал: — Что не быть Егорью на святой Руси, Не видать Егорью света белого, Не слыхать звону колокольного! — А по божьему повелению, Восставали духи сильны божие, Разносило пески рудожёлтые, Поломало гвозди полужёные, Разметало доски железные, — Выходил Егорий по сверьх земли, Завидел Егорий свету белого, Услышал звону колокольного, Обогрело его солнце красное. А пошел Егорий во Чернигов-город: Чернигов-город весь разореный, Разореный, развоёванный; Нет ни старого, нет ни малого; Только стоит церковь соборная, Соборная, богомольная; А во той во церкви соборные Стоит Егорьева родная матушка, На молитвах стоит на Исусовых: Она богу молит об своём сыну, Об своём сыну об Егорию. А Егорий святой богу молится, Своей матушке поклоняется, Белу лицу укоряется: — Матушка ты моя родимая, Свята Сохвия Премудрая! Дай ты мне своё благословление, Отпусти к царищу Демьянищу, Отплачу ему дружбу прежнюю, Отолью ему кровь горючую. — Ему матушка проглаголала: — Чадо мое, дитё милое! Ты поди, чадо, во чисто поле, А возьми коня богатырского, Со всей ружьею со железною. — Егорий святой проезжаючи, Он святую веру отверзаючи, Наезжал на леса на дремучие; Леса с лесами совивалися, Ветья по земле расстилалися: Ни пройтить Егорью, ни проехати. А Егорий святой проглаголывал: — Ой вы гой еси, леса дремучие! Станьте вы, леса, не шатайтеся: Порублю из вас церкви соборные, Соборные да богомольные, В вас будет служба господняя. — Ему та застава миновалася. Егорий святой проезжаючи, Он святую веру отверзаючи, Наезжал на горы на толкучие: Гора с горой столкнулися, Ни пройтить Егорью, ни проехати. Егорий святой проглаголывал: — Ой, вы, горы толкучие! Станьте вы, горы, по старому, Поставлю на вас церковь соборную, В вас будет служба господняя. — Ему та застава миновалася. Егорий святой проезжаючи, Он святую веру отверзаючи, Наезжал на зверье на свирепое: И пасят стадо три пастыря, Три пастыря — три девицы, Егорьевы родные сестрицы; Ни пройтить Егорью, ни проехати, Егорий святой проглаголывал: — Ой вы гой есй, да три пастыря, Три пастыря да три девицы, Егорьевы родные сестрицы! Вы пойдите вы в Русалим город, Вы пойдите вы на Иордан реку, Вы умойте свои лица белые, Ко Христову гробу приложитеся: Набрались духу нечистого, Нечистого духу бусурманского. Вы поверуйте веру самому Христу, Самому Христу, царю небесному, Владычице Богородице, Святой Троице неразделимые. Ой вы гой еси, зверья свирепые! Разойдитеся, разбредитеся По два, по три, по единому, По глухим степям, по темным лесам, А ходите вы поуременно, Пейте вы, ешьте повеленное, От свята Егорья благословления. Ему та застава миновалася. Егорий святой проезжаючи, Он святую веру отверзаючи, Наезжал на змеи на вогненны: Из ротов пылить огонь-поломя, Из ушей дым столбом валит, Ни пройтить Егорью, ни проехати. Егорий святой проглаголывал: — Ой вы гой еси, змеи вогненные! Рассыпьтесь, змеи, по сырой земле, Во мелкие дробные череньицы, Пейте и ешьте из сырой земли. — Ему та застава миновалася. Егорий святой проезжаючи, Он святую веру отверзаючи, Наезжал на врата на Сибирские: На вратах сидит люта Нога птица, А в когтях держит сосетра рыбу; Ни пройтить Егорью, ни проехати. Егорий святой проглаголывал: — Ой ты гой еси, люта Нога птица! А лети, птица, на синё море, А пущай рыбу по синю морю, А детей води на белом камени, Пей ты, ешь из синя моря, Будешь ты сыта без этого. — Ему та застава миновалася. Егорий святой проезжаючи, Он святую веру отверзаючи. Наезжал палаты белы каменны; А из тех палат белых каменных Выступал царище Демьянище; Выходил к Егорью по-звериному, Он гласом гласит по-змеиному, Он и тут Егорью укоряется, Белу лицу уклоняется: — Егорий святой, Христов мученик! Не попомни моей прежней грубости, Ты не сделай смерть бусурманскую, Ты мне сделай смерть крестиянскую, Дай ты мне сроку хочь на три года. — — Не даю злодею ни на три часа, На три часа, на три минутые! — Подымал палицу богатырскую, Разрушил палаты белокаменные, Он убил царя об сыру землю, Отплатил ему дружбу прежнюю, Отлил ему кровь горючую, Очистил землю крестиянскую, Утвердил веру самому Христу, Самому Христу, царю небесному, Владычице Богородице, Святой Троице неразделимые, Егорьева много похождения, Велико его претерпение, Претерпел муки разноличные Всё за наши души многогрешные. И мы поём ему славу, Егорью свету Храброму, И во веки веков, аминь.

41

Ганить — позорить, срамить.

221

КОСТРЮК

Люди вы, люди мои, Люди вы, старые мои, Старички стародавные, У вас бороды широкия, У вас разумы расхожие! Раздоборы раздабарывали, Разговоры разговаривали Про Ивана царя Васильевича. Как Иван царь Васильевич Сколько сел проезжал, Сколько городов происходил, — По себе борца не нашел, Кто бы Кострюка поборол, Да кто бы Темрюльевича. Как выискались два брата, Два брата, два братеника, Два Андрея два Андреевича, Они дети-то Кулашниковы. Они по двору похаживали, Они полы заворачивали. Как схватился с ним больший брат, Они возилися осенний день, Из утра да и до вечера: Как никто никого не одолел, Как никто никого не оборол. Как схватился с ним меньший брат, Как ударил об сыру землю: Как сырая земля стогнула [42] , Как на ём шкура лопнула, Сапожки-то с ног свалились, Чулочки-то с ног скатились. Как увидела сестрица-то его, Да Марья Темрюльевна, Выходила она на новое крыльцо, Закричала громким голосом своим: — Ты, мужик, ты мужичий сын, Ты, мужик, кровопивцов сын! Хотя бы ты Кострюка поборол, Хотя бы ты Темрюльевича, Ты в его не до смерти бил: Я б тебя пожаловала Городами с пригородочками, Еще селы-то с приселочками, Пятьдесят бы бояринов дала, Шестьдесят бы татаринов дала. Шестьсот бы донских казаков, Что ни лучших удалых молодцов. — Захотелося жениться ему, Он и брал из иных городов, Он и брал из иной земли, Молодую черкашенку, Марью Темрюльевну. Как и сделалась пирушичка, Пирушичка немалинькая. Как и все гости съехались. Одного гостя нетути. Как и нету гостя милаго, Моего шурина любимаго, Братца-то родимаго. — Как Иван царь Васильевич! Ты пожалуй нам Степные города, Чтоб нам пить-есть безденежно, Торговать бы нам безпошлинно. — Как Иван царь Васильевич: — Не позорь ты ни меня, ни себя, Ни молодецкой бодрости своей, — Он садится повыше всех, Наедается попрежде всех, Он ни пьет, ни ест, ни кушает. Бела лебедя не рушает. На Ивана-царя гнев держит…

42

Застонала, издала стон. — Прим. изд.

222

ЕРМАК

Как было при старом при царе при Иване Васильевиче, Было время нехорошее, время нездоровое: Только слышишь брани-драки, всё-то буйныя дела! Вот настало времечко счастливое: Уж и стал-то Грозный царь Россеюшку любить, Стал Россеюшку любить, чужи страны с ней сводить. Проявился в Сибири славный-крепкий казак, Славный-крепкий казак, по прозванию Ермак. Уж как этот-то Ермак, он сражался — не робел, Он сражался — не робел, всей Сибирью завладел. Завладемши всей Сибирью, он царю послал поклон. «Ты прими, де, Грозный царь, ты поклон от Ермака, Посылаю те в гостинец всю Сибирскую страну, Всю Сибирскую страну: дай прощенье Ермаку!»

223

«Ни куличенька по болоту куликает…»

Ни куличенька по болоту куликает: Князь Голицын по лужочку гуляет; Ни один он гуляет, — с своими полками, Со своими полками, всё с егарями. Думает-гадает: где в Москву проехать? Полем князю ехать, — чернобыльно [43] ; Лужком князю ехать, — трава павелика [44] , Лесом князю ехать, — будет тёмно; Большой дорогой князю ехать, — будет пыльно; Большой улицей князю ехать, — будет от господ стыдно. Поехал князь Голицын глухим переулком. Подъезжает князь Голицын к Успенскому собору, Скидает князь Голицын шапочку соболью, Кладет он ее перед собою, На колени князь становился, богу он молился, Богу он молился, царю поклонился: — Здравствуй, государь-царь, надёжа моя! Чем ты, государь-царь, господ жалуешь? — Господ я жалую чинами, купцов жалую городами. — А меня, государь-царь, жалуй городочком, Жалуй городочком, Малым-Ярославцем. — Чем же тебе, князь, Ярослав-город показался? — Показался мне Ярослав-город садами: Во первом во садике гуляли генеральские дочки, Во другом во садике гуляли купечески дочки. — Я тебя, князь Голицын, жалую Двумя столбами с перекладиной, На шею на твою шелковую петельку.

43

Чернобыль — крупный вид полыни.

44

Павилика — растение, повойница.

224

«Пишет-пишет король Шведский государыне письмо…»

Пишет-пишет король Шведский государыне письмо: «Российская государыня, замирися ты со мной! Не замиришься, не прогневайся на меня; Ты отдай, отдай, государыня, свои славны города: Не отдашь, не отдашь, государыня, не прогневайся на меня; Отдай Тулу, отдай Левер [45] , отдай славной Короштан [46] : Не отдашь, не отдашь, государыня, не прогневайся на меня; Я сам пойду, король Шведский, в каменну славну Москву: Распишу ли я фатерушки по всей каменной Москве, Генералушкам фатерушки по господским по домам, Сенаторушкам фатерушки по купецким по домам, Коннице с пехотою по мещанским слободам; Славным своим барабанщикам во городе во Кремле; А я сам стану, король Шведский, у государыни во дворце». Российская государыня испужалася сама, Опущала она белы рученьки в земчужные пояса. — Уж ты, матушка, российская государыня, не убойся ничего: Я сустрел-сустрел злодея середи твоей земли, Я прогнал-прогнал неприятеля за границу за твою!

45

Ревель.

46

Кронштадт.

Киреевская Слободка

ЛИРИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ

225

«Во Сунгуровском лесу…»

Во Сунгуровском лесу, Породились комары Безъуютные мои. Ночь с’покою не дали, Чуть до белой до зари. Не хорош сон во сне видела, Будто, будто мой милой, По новым сеням прошел, К коровати подошел, Белый полог открывал, За белые ручки девушку брал, Сударушкой называл: — Сударушка, девушка, Лебедушка белая, Скажи правду, не потай, Верно ли любишь меня молодца? Если любишь, ты люби, А не любишь — откажи, Живот-сердца не круши

226

«Не черница плясала…»

Не черница плясала, Молодая скакала. Как сказали чернице, Что игуминья едет С молодыми чернецами: — Да куда же мне деться, Да куда схорониться? Да не то утопиться, Да не то удавиться! — Не топися, черница, Не топися, молодая, Ты поди-ка в церковь, Помолися ты богу, Помолися ты богу, Положи семь поклонов; Ах, скинь свою ряску, Ах, ряску на грядку, Душегрейку на печку, (2) Епанечку под печку. (2) Закладай мне карету, А я сяду, поеду, Да во чистое поле, На широкое раздолье, Да и где ж тому статься, Чтобы мне с милым покататься! — Накаталась черница, Накаталась молодая, С своим дружком милым Навек распростилась.

227

«Братья, вы, братья!..»

Братья, вы, братья! Долгое на вас платье. Вы сушите сухари, Вы кладите в кошели. Шли там люди прохожие, Несли грамотку, В той грамоте написано Два праздника: Первой праздник — вознесенье, Другой праздник — воскресенье. Стоит-то церковь Из пирогов состроена, Лепешками вымощена, Аладьями вывершена, Блинами покрыта; Стоит там поп, Толоконный лоб, Риза соломенная; Подсвешники редишные, Кадила репышные, Свечи морковные.