Собрание народных песен

Киреевский Петр Васильевич

156

ВЗЯТИЕ АЗОВА

Ах, по морю, морю синему, По синему морю по Верейскому, Плыли-восплывали три военных корабля. На перед корабль бежит, — Что сокол летит: Во том во кораблике, Император-царь сидит; Во другом кораблике Всё князья-бояра сидят; Во третьем кораблике Всё солдатушки сидят, Солдаты сидели Преображенскаго полку, Охот имели под Азов городок. Подкопы копали всё глубокие, Бочки закатали с лютым зельем, С лютым зельем, с черным порохом, Свечи прилепляли воску яраго: Свечи догорали — бочки разорвало, Разметало башни всё угольчатыя. Стали поздравляли императора-царя: — Здравствуй, государь-император, с Азовом-городом!

157

«Под городом под Кермантом…»

Под

городом под Кермантом, Служили там два братца, Не поручик ли с капитаном. Не под город подступали, Земляную стенушку разбивали: Во полону-то они взяли Не шведскую панью, младую княгиню. Восплакалась наша шведская панья, Востужилася наша младая княгиня: Утешают её не два братца, Утешают ее не два родные, Не поручик ли с капитаном: — Не плачь ты, не тужи, не шведская панья, Мы возьмем тебя за сестру родную!

158

«Как ударили в большой колокол…»

Как ударили в большой колокол В соборе да Петропавловском. Что за правом-то за крылосом У гробницы государевой, Государя Петра Перваго, Тут стояла честная вдова. Честная вдова государыня, Катерина Алексеевна; Со слезами богу молилась: — Уж ты встань, встань, благоверный царь, Благоверный царь Петр Алексеевич! Посмотри ты на свою армию И на конную на всю гвардию: Все солдатушки во поход идут, Барабанщики в барабаны бьют.

159

«Ты полынь, полынь ли горькая!..»

Ты полынь, полынь ли горькая! Ты во поле уродилася, уж ты полынь горька: Уж нет-то горчей тебя, службы царской! Ты укрепа-ль моя, укрепушка Берлин-город! Ты кому, укрепа, доставалася? Доставалася укрепушка царю Белому, Уж тому генералу Краснощокому. Уж генерала-т Краснощокий по городу гуляет, Свинцу-пороху закупает, Сорок семь пушек заряжает, Пробивает Краснощокий стену белу-каменну, Берет в полон пруску жену: — Ты скажи-скажи, королева, Где твой прусской король? — Мой прусской король сидит под столиком — Серым котиком, На окне сидит — черныим вороном, В окно вылетел — ясным соколом, На сине море — серой утицей, По чисту полю полетел — белой лебедью: За ним гонится Краснощокий — ясным соколом!

160

«Ты укрепа ль моя, укрепушка, Берлин-город!..»

Ты укрепа ль моя, укрепушка, Берлин-город! Уж кому-то моя укрепушка достанется? Доставалася укрепушка генералу Краснощокому. Как гулял-то Краснощоков граф с купцом по торгу, Покупает же Краснощоков граф свинцу-пороху, Заряжает же Краснощоков граф сорок семь пушек, Он стреляет же во Берлин-город, Прошибает стену белу-каменну, Застает-то он прусскаго короля матушку: — Ты скажи-скажи, прусачинька, куда прус бежал? — Вылетал-то он в окошко — ясным соколом, Под небёсы летел — норным вороном.

161

«Как не белая берёзынька к земле клонится…»

Как не белая берёзынька к земле клонится, Не бумажные листоченьки расстилаются, — Да растужится-расплачется наш пруцкой король По своей-то, де, молодой жене — королевичне, Сидючи-то он на прикрасушке — на крутой горе, Глядючи-то он во беседушке, на Берлин-город. Уж и станут-то молоду жену, королевичку, крепко спрашивать: — Ты скажи-ка, скажи, молода жена, королевична, Уж каков-то твой пруцкой король — он мудрён живёт? — Уж такой-то мой пруцкой король мудрён живёт: Еще первый-то у нас боя-т был при чистом поле, А моя-т пруцкой король чорным вороном летал; А другой-то у нас боя-т был при темном лесу, А моя-т пруцкой король волком серыим гулял; А третей-то боя-т у нас был при синём море, А моя-т пруцкой король белой рыбицей гулял.

162

«Что стоял-стоял пруской король на крутой горе…»

Что стоял-стоял пруской король на крутой горе, Что смотрел-то — глядел на Берлин-город: — Охти, батюшко, укрепушка, Берлин-город! Ты кому же, моя укрепушка, достанешься? Доставалась моя укрепушка царю Белому, А еще генералушке Краснощокому! — У как ходит Краснощокий с купцом по торгу, Закупает Краснощокий свинцу-пороху, Заряжает Краснощокий сорок пушечек, Пробивает Краснощокий стену каменну, Достает Краснощокий короля прусскаго: Как пруской король под столиком — Сидел серым котиком; Из палат-то он вылетывал Чорным вороном; По синю морю высплавливал Сизым селезнем.

163

КНЯЗЬ РОМАН ЖЕНУ ТЕРЯЛ

Уж как князь Роман тут жену терял, Он

терял-терял и тело терзал, Он терял-терзал, во реку бросал, Во тоё ль реку во Смородинку. Что летела туто птица грозная, Птица грозная, млад-сизой орёл; Он схватил туто что праву руку В золотых перстнях, в золотых перстнях. Что пошла Марья дочь Романовна К свому к отцу к родимому: — Ты, родимый мой, родной батюшка! Да и где же, где ж моя родна матушка? — Что твоя матушка во высоком терему, Она белится и румянится, Она в гости снаряжается Ко своему к отцу, к твоему дедушки, — Как пошла Марья дочь Романова Во высок терём, Она смотреть-глядеть свою матушку: Уж и нет, и нет ея матушки. Как пошла Марья дочь Романовна Ко своему к отцу к родимому: — Ты, родимый мой, родной батюшка! Да уж где ж моя родна матушка? — Твоя матушка поехала к батюшки, К свому отцу, к твоему дедушки, — Как пошла Марья дочь Романовна На паратно крыльцо смотреть-глядеть матушку: Уж и нет ея матушки. Что летит-летит птица грозная, Птица грозная, млад-сизой орёл: Во когтях держит он праву руку, Что праву руку в золотых перстнях. Увидела Марья дочь Романовна, Закричала она громким голосом: — Ой же ты, птица грозная, Птица грозная, млад-сизой орёл! И ты где же взял ты праву руку, Ты правую руку в золотых перстнях? — Ой же ты, Марья дочь Романовна! Уж как князь Роман тут жену терял, Он терял-терял и тело терзал, Он терзал-терзал, во реку бросал, Во тоё ль во реку во Смородинку. — Залилася Марья горючьми слезми И пошла дочь Романовна К своему к отцу к родимому: — Ты, родимый мой, родной батюшка, Потерял-погубил мою матушку! — — Ты не плачь, Марья дочь Романовна: Я сострою тебе нов-высок терём, Я складу тебе печь муравленую [30] , Я солью тебе золот перстень, Я сошью тебе кунью шубу; Приведу я к тебе молодую мать, Молодую мать, злую мачиху. — Ты сгори, сгори, нов-высок терём, Провалися ты, печь муравленая, Растопися, мой золот перстень, Ты сотлей, моя шуба куньяя, Ты умри, моя молодая мать, Молодая мать, злая мачиха, И ты встань-проснись, родная матушка!

30

Печь, облицованная глазурью.

164

ФЕДОР И МАРЬЯ

Как и взговорит Федор: — Истопи-тко, Марья, баню И нагрей воды теплее! Ты пойдем-ко, Марья, со мною! Как пришла Марья в баню, Уж как взговорит Федор: — Ты скидай, Марья, рубашку! — Буйну голову под лавку, Белы ручки под полочик, Резвы ножки под порожик, Бело тело на полочик. Как пришёл Федор из бани, Он и стал дитя качати: — Ты баю, баю, дитятко! Баю, милая сиротка! У тебя мамы нету, У меня Марьи нету! — Покликал к себе две гостьи, Да две гостьи Федосьи; Уж как взговорит Фёдор: — Вы подите за меня замуж! — Уж как взговорят две гостьи, Да две гостьи Федосьи: — Нет, нейдем мы за тебя замуж! И над нами тож будет, Что над Марьею над твоею! — Уж покликали его на сени, Уж и больно его секли, Шесть недель соком поили.

165

БРАТЬЯ-РАЗБОЙНИКИ И СЕСТРА

I

Как во городе во Киеве Жила-была молода вдова; У ней было девять сынов, Девять сынов, дочь десятая. Сестру братья возлелеяли, Возлелеявши, сами гулять пошли. Без них мати замуж выдала За того ли за морянина, За хорошего за борянина. Она год живет и два живет, На третий год стосковалася. Она стала просить того морянина Хорошаго барянина: — Мы поедем с тобой к матушке! — Они день едут, и другой едут, На третий день становилися: Напали на них злы разбойнички, Морянина в море бросили, А морянушку во полон взяли. Они стали у неё выспрашивать: — Ты скажи, скажи, морянушка, Котораго ты города? — Я города, сударь, Киева. Жила-была молода вдова; У ней было девять сынов, А я десятая. Меня братья возлелеяли, Возлелеявши, сами гулять пошли; Без них мати меня замуж выдала За того ли за морянина. — Ты, сестра, сестра наша милая! Ты не сказывай нашей матушке, Что мы бросили зятя милаго, А тебя, сестра милая, во полон взяли!