Собрание сочинений, том 14

Энгельс Фридрих

Из всех предложений Монталамбера наибольший успех имела система отдельных фортов; она открыла новую эру не только в фортификации, но и в атаке и обороне крепостей и даже в общей стратегии. Монталамбер предложил окружать большие крепости, лежащие в важных пунктах, единой или двойной цепью малых фортов, расположенных на командующих высотах, — фортов, которые, будучи внешне изолированными, тем не менее поддерживали бы друг друга своим огнем и, создавая благоприятные условия для больших вылазок, сделали бы бомбардировку самой крепости невозможной; в необходимых случаях они могли бы также образовывать укрепленный лагерь для армии. Уже Вобан ввел постоянные укрепленные лагери под защитой крепостных пушек, но их укрепления состояли из длинных непрерывных линий, которые, будучи прорваны хотя бы в одном пункте, целиком попадали во власть неприятеля. Однако укрепленные лагери Монталамбера были способны на гораздо большее сопротивление, так как каждый форт приходилось брать отдельно, и прежде чем по крайней мере три или четыре из них не были взяты, противник не мог начать осадные работы против самой крепости. Более того, осада каждого из этих фортов могла быть прервана в любое время гарнизоном или даже армией, расположенной лагерем позади фортов, и таким образом обеспечивалось сочетание активной полевой войны с регулярной крепостной, что неизбежно в значительной степени усиливало оборону. После того, как Наполеон стал водить свои армии на сотни миль в глубь неприятельской территории, никогда не считаясь с крепостями, которые все были построены по старой системе, после того, как союзники (в 1814–1815 гг.), в свою очередь, пошли прямо на Париж, оставив почти без внимания в тылу у себя тройной пояс крепостей, который Вобан оставил в наследство Франции, — стало очевидно, что система фортификации, которая ограничивала свои внешние укрепления теми, что находились в главном рву, или в крайнем случае у подошвы гласиса, устарела. Такие крепости уже утратили свою притягательную силу для больших армий новейшего времени. Их способность наносить ущерб неприятелю не простиралась за пределы радиуса действия их орудий. Таким образом, стало необходимым найти какие-то новые способы прекращать стремительное продвижение современных армий, вторгающихся в пределы страны, и система отдельных фортов Монталамбера получила широкое применение. В частности Кёльн, Кобленц, Мец, Раштатт, Ульм, Кёнигсберг, Познань, Линц, Пескьера и Верона были превращены в большие укрепленные лагери, вмещавшие от 60000 до 100000 человек, но способные, в случае необходимости, обороняться гораздо меньшими гарнизонами. В то же время тактические преимущества укрепляемой местности оттеснялись на задний план стратегическими соображениями, которыми отныне определялось место расположения крепости. Укреплялись лишь те пункты, которые могли прямо или косвенно остановить продвижение победоносной армии и которые, будучи сами по себе значительными городами, давали большие преимущества армии, являясь средоточием материальных ресурсов целых провинций. Выбиралось, как правило, местоположение на больших реках, в особенности при слиянии двух значительных рек, так как это принуждало наступающую армию разделять свои силы. Крепостная ограда была максимально упрощена, а внешние укрепления рва почти совершенно упразднены; считалось достаточным иметь ограду, способную выдержать кратковременную атаку.

Главное поле сражения лежало вокруг отдельных фортов, а они должны были обороняться не столько огнем со своих валов, сколько при помощи вылазок гарнизона самой крепости. Крупнейшей крепостью, построенной по этому плану, является Париж; он имеет простую бастионную ограду с бастионными фортами, которые почти все четырехугольной формы; во всех его сооружениях нет ни одного внешнего укрепления, нет даже ни одного равелина. Несомненно, что оборонительная сила Франции возросла на 30 % благодаря этому новому огромному укрепленному лагерю, достаточно вместительному, чтобы предоставить убежище трем разбитым армиям. В результате этого усовершенствования во многом утратило свое значение и то ценное, что содержится в различных методах фортификации; самый дешевый способ будет теперь наилучшим, так как оборона базируется ныне не на пассивной системе выжидания противника за стенами крепости, пока он не начнет вести осадные работы, чтобы затем открыть по нему канонаду, но на системе активной обороны, путем наступательных действий сосредоточенными силами гарнизона против неизбежно разделенных сил осаждающих.

II. ОСАДА

Искусство ведения осады было доведено до известного совершенства греками и римлянами. Они пытались разрушать стены крепостей при помощи таранов и приближались к стенам под защитой хорошо укрытых сверху галерей или в случае необходимости при помощи высокого сооружения, которое благодаря своей высоте господствовало над стенами и башнями и давало штурмующим колоннам возможность безопасно подойти к ним. Применение пороха покончило с этими приспособлениями; так как крепости имели отныне более низкие валы, но зато могли вести действительный огонь на большой дистанции, то апроши возводились при помощи траншей, шедших зигзагами или по кривой линии в направлении к гласису; при этом в различных местах устанавливались батарей для того, чтобы по возможности заставить замолчать орудия осаждаемых и разрушить их каменные сооружения. Как только осаждающие достигали гребня гласиса, они сооружали высокий траншейный кавальер, чтобы командовать над бастионами и их кавальерами, а затем сокрушительным огнем закончить образование бреши и подготовить штурм. Обыкновенно атакуемым пунктом являлась куртина. Однако в этом способе атаки не было никакой системы, пока Вобан не ввел свои параллели рикошетного огня и не систематизировал процесс осады по способу, который применяется даже теперь и все еще именуется атакой Вобана. Осаждающий, обложив крепость со всех сторон достаточными силами и выбрав фронты, подлежащие атаке, ночью начинает закладывать первую параллель (все осадные работы производятся преимущественно ночью) на расстоянии 600 ярдов от крепости. Траншея, параллельная сторонам осажденного многоугольника, ведется по крайней мере вокруг трех его сторон и фронтов; земля, выбрасываемая в сторону неприятеля и подпираемая с обеих сторон рва при помощи туров (корзины из ивняка, наполненные землей), образует род парапета для защиты от огня из крепости. В этой первой параллели устанавливаются рикошетные батареи для ведения продольного огня вдоль длинных линий атакуемых фронтов. Если объектом осады является бастионный шестиугольник, то требуются рикошетные батареи для обстрела продольным огнем фасов двух бастионов и трех равелинов, в общем — по батарее на каждый фас. Эти батареи ведут огонь таким образом, чтобы перебрасывать снаряды прямо через парапет укреплений и вдоль фасов на всем их протяжении, беря их во фланг и поражая орудия и людей. Подобные же батареи устанавливаются для продольного обстрела отдельных участков прикрытого пути, а мортирные и гаубичные батареи — для забрасывания бомбами внутренних частей бастионов и равелинов. Все эти батареи находятся под прикрытием земляных парапетов. В то же время впереди, в двух или более местах, прорывают зигзагообразные траншеи по направлению к крепости, при этом стараются совершенно избежать всякого продольного огня со стороны города; и как только появляются признаки ослабления крепостного огня, закладывается вторая параллель, на расстоянии приблизительно 350 ярдов от укреплений. Здесь устанавливаются демонтирные батареи. Они служат для того, чтобы совершенно уничтожить артиллерию и разрушить амбразуры на фасах крепости; атаке подлежит 8 фасов (фасы двух бастионов и их равелина и внутренние фасы соседних равелинов), для каждого из них имеется по батарее, установленной параллельно атакуемому фасу, а каждая амбразура устраивается как раз напротив соответствующей амбразуры крепости. От второй параллели проводятся по направлению к городу новые зигзаги; в 200 ярдах сооружается полупараллель, образуя новые ответвления зигзагов, вооруженные мортирными батареями, и, наконец, у подошвы гласиса сооружается третья параллель. В ней устанавливаются тяжелые мортирные батареи. К этому времени орудия крепости почти совершенно приведены к молчанию, и к гребню гласиса начинают вестись апроши в виде различных кривых и ломаных линий, чтобы укрыться от рикошетного огня; эти апроши выходят против вершин двух бастионов и равелина. Затем в исходящем плацдарме устраивают ложемент, или окоп с парапетом, для продольного обстрела рва огнем пехоты. Если противник активен и смел в своих вылазках, то появляется необходимость в четвертой параллели, соединяющей все исходящие плацдармы вдоль гласиса. В противном случае от третьей параллели к входящим плацдармам ведется сапа и производится венчание гласиса, то есть прорытие траншеи на гребне гласиса вдоль всего прикрытого пути. Затем в этом couronnement {венке. Ред.} устанавливаются контрбатареи для того, чтобы заставить замолчать орудия фланка, которые ведут продольный огонь вдоль рва, а после этого брешь-батареи для действия против вершины и фасов бастионов и равелина. Напротив пунктов, подлежащих разрушению, сооружается минная галерея, которая ведет из траншеи через гласис и контрэскарп в ров; контрэскарп взрывается, и через ров к подножию бреши прокладывается новая траншея, прикрытая парапетом с той стороны, откуда угрожает продольный огонь фланка. Как только образованы брешь и проход во рву, начинается штурм, Это — в том случае, если ров сухой; через ров, наполненный водой, строится плотина из фашин, также прикрытая парапетом со стороны фланка смежного бастиона. Если после взятия бастиона в тылу обнаружится еще одно укрепление, или купюр, то устраивается ложемент, устанавливаются новые батареи у бреши, проделывается новая брешь, осуществляется спуск, переход рва и снова штурм. В среднем сопротивление при такой осаде бастионного шестиугольника, построенного по первому методу Вобана, рассчитано на срок от 19 до 22 дней, если купюры отсутствуют, и от 27 до 28 дней, если они имеются в крепости. Крепость, построенная по методу Кормонтеня, могла продержаться, соответственно, 25 или от 35 до 37 дней.

III. ПОЛЕВАЯ ФОРТИФИКАЦИЯ

Устройство полевых укреплений имеет такую же давность, как и существование армий. Древние армии владели этим искусством даже в значительно большей степени, чем наши современные армии. Римские легионы, находясь вблизи неприятеля, каждую ночь окапывали свой лагерь. В течение XVII и XVIII веков мы также видим очень широкое применение полевых укреплений, а в войнах Фридриха Великого пикеты сторожевого охранения обычно устраивали реданы легкого профиля. И все же даже тогда, — а теперь в еще большей степени, — устройство полевых укреплений сводилось к усилению нескольких позиций, заранее выбранных с учетом возможного оборота событий во время кампании. Таковы лагерь Фридриха Великого у Бунцельвица, веллингтоновские линии у Торрес-Ведрас, французские линии у Вейсенбурга и австрийские укрепления перед Вероной в 1848 году [312] . При таких обстоятельствах полевые укрепления могут оказывать значительное влияние на исход кампании, позволяя более слабой армии с успехом противостоять превосходящему ее противнику. Укрепленные линии первоначально были непрерывными, как, например, в долговременных укрепленных лагерях Вобана. Но в силу недостатка, заключающегося в том, что в случае прорыва и захвата линии в одном пункте вся такая линия оказывалась бесполезной, лагери теперь повсеместно состоят из одной или большего числа линий отдельных редутов, которые фланкируют друг друга своим огнем и дают возможность войскам обрушиться на противника через интервалы, как только огонь с редутов ослабит натиск атакующих. В этом — главное применение полевых укреплений; но они используются также, каждое в отдельности, как предмостные укрепления для защиты подступов к мосту или как преграды для того, чтобы закрыть важные проходы для небольших частей неприятеля. Если отказаться от всех укреплений более причудливой формы. которые теперь являются устаревшими, то подобного рода укрепления должны состоять из сооружений открытых или закрытых в горже. Первыми являются либо реданы (два парапета, составляющие угол, обращенный в сторону неприятеля, со рвом впереди), либо люнеты (реданы с короткими фланками). Вторые могут быть закрыты в горже палисадами. Основным закрытым полевым укреплением, применяющимся в настоящее время, является квадратный редут, представляющий собой правильный или неправильный четырехугольник, обнесенный вокруг рвом и парапетом. Парапет делается такой же высоты, как и в долговременных укреплениях (7–8 футов), но не таким толстым, так как он должен выдерживать лишь огонь полевой артиллерии. Поскольку ни одно из этих укреплений само по себе не имеет флангового огня, то они должны быть расположены так, чтобы фланкировать друг друга ружейным огнем. Для того, чтобы сделать фланговый огонь эффективным и усилить всю линию, в настоящее время самой распространенной является схема, согласно которой укрепленный лагерь образуется линией четырехугольных редутов, фланкирующих друг друга, а также линией простых реданов, расположенных перед межредутными интервалами. Такой лагерь был создан у Коморна, южнее Дуная, в 1849 году; венгры обороняли его в течение двух дней против армии, значительно превосходившей их численностью [313] .

312

Укрепленный лагерь у Бунцельвица — система укреплений полевого типа в Силезии, сооружавшихся по приказу прусского короля Фридриха II с 1760 г. во время Семилетней войны (1756–1763); армия Фридриха II в 1760–1762 гг. несколько раз занимала в этом лагере оборону против русских и австрийских войск.

Укрепленный лагерь у Торрес-Ведрас (Торриж-Ведраш, близ Лиссабона) был сооружен по приказу Веллингтона в 1810 г. для прикрытия расположения англо-португальской армии от французских войск. Этот лагерь, имевший три ряда мощных укреплений, сыграл важную роль в войне на Пиренейском полуострове (1808–1814); в 1810–1811 гг. лагерь помог остановить наступление французской армии маршала Массена на Лиссабон.

Французские укрепленные линии у Вейсенбурга (Эльзас) были построены в 1706 г. во время войны за Испанское наследство (1701–1714) армией маршала Виллара, которая занимала на них оборону против германско-имперских войск; впоследствии они были усовершенствованы Кормонтенем. Особенно острая борьба между французами и австрийцами за обладание этими линиями развернулась во время войны Французской республики против первой антифранцузской коалиции (1792–1797).

Об австрийских укреплениях перед Вероной и их роли в ходе военных действий контрреволюционной австрийской армии против пьемонтских войск в 1848 г. см. работу Ф. Энгельса «По и Рейн» и его статью «Как Австрия держит в своих руках Италию» (настоящее издание, том 13, стр. 233–281 и 202–209).

313

Во время национально-освободительной войны венгров против Австрии в 1848–1849 гг. укрепленный лагерь у крепости Коморн (Комаром) дал возможность венгерской армии дважды, 2 и 11 июля 1849 г., выдержать бои с численно превосходившими ее австрийскими войсками. Сама крепость в 1849 г. дважды (январь — апрель и июль — сентябрь) выдерживала длительную осаду и была сдана австрийцам лишь 27 сентября.

Написано Ф. Энгельсом в мае — около 9 июня 1859 г.

Напечатано в «New American Cyclopaedia», т. VII, 1860 г.

Печатается по тексту энциклопедии

Перевод с английского

Ф. ЭНГЕЛЬС

ПЕХОТА

Пехота — пешие воины армии. За исключением кочевых племен, у всех народов основная масса армии, если не вся армия, всегда состояла из пеших солдат. Так, даже в первых азиатских армиях — у ассирийцев, вавилонян и персов — пехота составляла, по крайней мере по численности, главную часть войск. У греков вся армия первоначально состояла из пехоты. Те скудные сведения о составе, организации и тактике пехоты древнеазиатских армий, которыми мы располагаем, были уже приведены в статье «Армия»; в ней читатель может найти те многочисленные подробности, которые здесь было бы бесполезно повторять. В настоящей статье мы ограничимся описанием лишь наиболее важных особенностей тактики этого рода войск на протяжении его истории; поэтому мы сразу же начнем с греков,

I. ГРЕЧЕСКАЯ ПЕХОТА

Создателями греческой тактики были дорийцы [314] , из дорийцев же спартанцы довели до совершенства древний дорический боевой порядок. Первоначально проходить военную службу должны были все классы, составлявшие дорийское общество, — не только полноправные граждане, образовывавшие аристократию, но также зависимые периэки [315] и даже рабы. Все они входили в одну и ту же фалангу, но каждый класс занимал в ней особое место. Полноправные граждане должны были являться тяжеловооруженными, с защитным вооружением, со шлемом, панцирем, медными ножными латами, с большим деревянным щитом, обтянутым кожей, достаточно высоким, чтобы закрыть собой человека во весь рост, а также с копьем и мечом. Они составляли, в зависимости от своей численности, первую или первые две шеренги фаланги. За ними стояли зависимые и рабы, так что каждый спартанец-аристократ имел позади себя своих слуг; последние не носили дорогостоящего защитного вооружения и полагались на защиту, оказываемую им передними шеренгами, а также на свои щиты; наступательным оружием им служили пращи, дротики, ножи, кинжалы и палицы. Таким образом, дорическая фаланга представляла собой глубокий линейный строй: гоплиты, или тяжелая пехота, в передних, а гимнеты, или легкая пехота, в задних шеренгах. Гоплиты должны были опрокидывать врага, атакуя его при помощи своих копий; оказавшись в гуще его войск, они выхватывали свои короткие мечи и прокладывали себе путь вперед в рукопашной схватке, в то время как гимнеты, которые первоначально подготовляли атаку, бросая камни и дротики через головы первых шеренг, помогали теперь натиску гоплитов, расправляясь с ранеными и оказывающими сопротивление воинами неприятеля. Таким образом, тактика этого рода войск была очень проста; едва ли тут имело место какое-либо тактическое маневрирование; решали мужество, стойкость, физическая сила, индивидуальная ловкость и искусство воинов, в особенности гоплитов.

314

Дорийцы — одна из основных групп древнегреческих племен, переселившаяся в XII–XI вв. до н. э. с севера на Пелопоннесский полуостров и южные острова

Эгейского моря. По сравнению с племенами, ранее обосновавшимися в Греции — ахейцами, ионийцами, эолийцами, — дорийцы сохранили больше патриархально-архаических черт в своем общественном строе. Однако процесс разложения первобытно-общинного строя привел и у дорийцев к выделению родовой аристократии, а в VIII–VI вв. до н. э. к образованию рабовладельческих государств, среди которых самым сильным была Спарта.

315

Периэки — см. примечание 14.

Этот патриархальный союз всех классов народа в одной и той же фаланге исчез вскоре после персидских войн [316] , главным образом в силу политических причин; в результате фалангу стали теперь формировать исключительно из гоплитов, а легкая пехота, где она еще продолжала существовать или где создавались ее новые виды, сражалась отдельно в рассыпном строю. В Спарте спартанские граждане вместе с периэками образовывали тяжеловооруженную фалангу, илоты [317] же следовали сзади, с обозом или в качестве щитоносцев (гипаспистов). Некоторое время эта фаланга удовлетворяла всем требованиям боя; но вскоре, во время Пелопоннесской войны [318] , наличие у афинян застрельщиков заставило спартанцев ввести у себя войска такого же рода. Они, однако, не формировали самостоятельных отрядов гимнетов, но для выполнения обязанностей застрельщиков выделяли более молодых из своих воинов. Когда же к концу этой войны число полноправных граждан и даже периэков сильно сократилось, спартанцы вынуждены были формировать фаланги из тяжеловооруженных рабов под командой граждан. Афиняне, исключив из фаланги гимнетов, которые набирались из бедных граждан, слуг и рабов, создали специальные отряды легкой пехоты, состоявшие из гимнетов, или псил; эти войска предназначались для роли застрельщиков и были вооружены исключительно для ведения дальнего боя; это были: пращники (sphen-donetae), лучники (toxotae) и метатели дротиков (akontistae); последних именовали также пелтастами, по названию маленького щита (pelta), который носили только они. Этот новый вид легкой пехоты, первоначально набиравшийся из неимущих афинских граждан, очень скоро стал формироваться почти исключительно из наемников и из контингентов союзников Афин. С того момента, как были введены эти застрельщики, неуклюжая дорическая фаланга оказалась уже более неспособной действовать в бою без посторонней помощи. К тому же и тот человеческий материал, из которого она комплектовалась, постоянно ухудшался: в Спарте — из-за постепенного угасания воинственной аристократии, в других городах — под влиянием торговли и богатств, которые постепенно подтачивали былое презрение к смерти. Таким образом, фаланга, формировавшаяся из не слишком героического ополчения, утратила большую часть своего значения. Она образовывала задние шеренги, резервы боевого порядка, впереди которых сражались застрельщики и за которые они отступали, когда их теснил неприятель; но от нее трудно было когда-либо ожидать, что она сама завяжет рукопашный бой с противником. Там, где фаланга формировалась из наемников, она была не намного лучше. Ее неповоротливость делала ее непригодной для маневрирования, особенно на хотя бы сколько-нибудь пересеченной местности, и ее можно было использовать лишь для оказания пассивного сопротивления. Это повело к двум попыткам реформы, предпринятым Ификратом, предводителем наемников. Этот греческий кондотьер заменил старые короткие копья гоплитов (имевшие в длину от 8 до 10 футов) значительно более длинными, так что при сомкнутых шеренгах копья третьей и четвертой шеренг настолько выдавались вперед, что ими можно было действовать против неприятеля; таким образом оборонительная сила фаланги была значительно увеличена. С другой стороны, чтобы создать силу, способную решать исход сражений короткой, но стремительной атакой, он снарядил своих пелтастов легким защитным вооружением и хорошим мечом и обучил их эволюциям фаланги. Получив приказ атаковать, они двигались со скоростью, недоступной фаланге гоплитов, на расстоянии 10 или 20 ярдов метали тучу дротиков и врезались в ряды неприятеля с мечом в руке. Простота древней дорической фаланги уступила, таким образом, место гораздо более сложному боевому порядку; деятельность полководца стала важным условием победы; появилась возможность тактических маневров. Эпаминонд первым открыл великий тактический принцип, который вплоть до наших дней определяет исход почти всех решающих сражений: неравномерное распределение войск по фронту в целях сосредоточения сил для главного удара на решающем участке. До него греки давали сражения в параллельном боевом порядке; войска передней линии распределялись равномерно по всему фронту; если какая-либо армия превосходила численностью армию противника, то она или образовывала более глубокий боевой порядок, или охватывала оба фланга неприятельской армии. Эпаминонд, наоборот, предназначил один из своих флангов для атаки, а другой — для обороны; атакующее крыло состояло из его лучших войск, в том числе из основной массы его гоплитов, построенных в глубокую колонну, за которой следовали легкая пехота и конница. Другое крыло, естественно, было значительно слабее, и его оттягивали назад, в то время как атакующее крыло прорывало строй неприятеля, после чего колонна, развертываясь или заходя плечом, перестраивалась в линию и опрокидывала врага с помощью легкой пехоты и конницы.

316

Греко-персидские войны — см. примечание 8.

317

Илоты — см. примечание 15.

318

Пелопоннесская война — см. примечание 12.

Усовершенствования, введенные Ификратом и Эпаминондом, получили дальнейшее развитие, когда Македония встала во главе эллинской расы и повела ее против Персии. Длинные копья гоплитов еще больше удлинились в македонской сариссе. Пелтасты Ификрата снова появляются в усовершенствованном виде в лице гипаспистов Александра Македонского. Наконец, организация войск, примененная Эпаминондом в его боевом порядке, была доведена Александром до такого сочетания различных родов войск, какого Греция, с ее незначительной конницей, никогда не могла бы достигнуть. Пехота Александра состояла из фаланги гоплитов — оборонительной силы боевого порядка, — из сражавшейся в рассыпном строю легкой пехоты, которая завязывала бой с неприятелем по всему фронту, а также способствовала развитию успеха, и из гипаспистов, к которым принадлежали и его телохранители; гипасписты, хотя они и имели легкое вооружение, были все же способны совершать правильные движения в фаланговом построении и представляли собой тот вид промежуточной пехоты, который более или менее приспособлен к действиям как в сомкнутом, так и в расчлененном строю. Однако ни Греция, ни Македония не создали подвижной пехоты, на которую можно было бы положиться в случае столкновения со сплоченной фалангой. Для этого Александр применял свою конницу. Атакующее крыло состояло из основной массы его тяжелой кавалерии, комплектовавшейся из македонской знати; совместно с нею действовали гипасписты; они следовали за атакующей конницей и устремлялись в прорыв, образованный ею, закрепляя достигнутый успех и утверждаясь в расположении противника. После завоевания центральной части Персидской империи Александр использовал своих гоплитов главным образом для гарнизонной службы в завоеванных городах. Они вскоре совсем исчезли из армии, которая в результате смелых и стремительных походов покорила азиатские племена вплоть до Инда и Яксарта. Эта армия состояла главным образом из конницы, гипаспистов и легкой пехоты; фаланга, которая не была в состоянии участвовать в таких походах, стала излишней также ввиду характера противника, которого предстояло покорить. При преемниках Александра его пехота, равно как его конница, а также его тактика, быстро пришла в полный упадок. Оба крыла боевого порядка формировались исключительно из конницы, а центр из пехоты, но последняя была столь мало надежна, что ее прикрывали слонами. В Азии преобладающий азиатский элемент вскоре стал полностью господствовать, и это сделало армии Селевкидов почти ни на что не годными. В Европе македонская и греческая пехота вновь приобрела некоторую устойчивость, но вместе с этим вернулось и былое исключительное преобладание фаланговой тактики. Прежнее значение легкой пехоты и кавалерии так и не было восстановлено, хотя много труда и искусства было потрачено на тщетные попытки придать фаланге ту подвижность, которой она по самой своей природе никогда не могла достигнуть, пока, наконец, римский легион не покончил со всей системой в целом.

Тактическая организация фаланги и маневрирование ею были довольно просты. Строй в 16 человек по фронту и обыкновенно 16 в глубину (при Александре) составлял полный квадрат, и эта так называемая синтагма представляла собой эволюционную единицу; 16 синтагм, или 256 рядов, образовывали фалангарх из 4096 человек; четыре фалангарха, в свою очередь, должны были образовывать полную фалангу. Фалангарх в боевом порядке представлял собой построение глубиной в 16 шеренг; он перестраивался в походный порядок поворотом направо или налево или захождением плечом синтагмами, образуя во всех случаях сомкнутую колонну в 16 человек по фронту. Когда фаланга бывала построена в линию, то глубина ее могла быть увеличена, а фронт уменьшен вздваиванием рядов, причем четные ряды становились за нечетными; противоположное же перестроение совершалось вздваиванием шеренг, что уменьшало глубину строя с 16 до 8 человек. Контрмарш рядами применялся тогда, когда неприятель неожиданно появлялся в тылу фаланги; фронт, измененный в результате такого перестроения (каждый ряд оказывался не на своем месте в пределах своей части фаланги или синтагмы), иногда восстанавливался контрмаршем шеренгами в каждой синтагме. Если прибавим к этому умение обращаться с копьем, то мы исчерпаем таким образом все элементы военного обучения древних гоплитов. Само собой разумеется, что легкие войска, хотя они и не предназначались для ведения боя именно в сомкнутом строю, все же обучались перестроениям, совершаемым фалангой.

II. РИМСКАЯ ПЕХОТА

Латинское слово legio первоначально употреблялось для обозначения совокупности людей, отобранных для военной службы, и, таким образом, являлось синонимом армии. Затем, когда размеры римской территории и сила врагов республики потребовали более крупных армий, последние были разделены на несколько легионов, из коих каждый был равен по своей численности первоначальной римской армии. Вплоть до времен Мария каждый легион состоял как из пехоты, так и из конницы, причем численность последней составляла около Vio первой. Сначала пехота римского легиона была, по-видимому, организована наподобие древней дорической фаланги; она сражалась в глубоком линейном строю, патриции и богатые граждане в тяжелых доспехах составляли передние шеренги, а бедные и легковооруженные плебеи находились позади них. Но приблизительно ко времени Самнитских войн [319] организация легиона стала подвергаться изменениям, которые вскоре сделали его полной противоположностью греческой фаланги. Подробное описание этой организации, достигшей своего полного развития во времена Пунических войн, дает нам Полибий [320] . Для каждой кампании обычно набирали четыре легиона. Легион отныне состоял из четырех разрядов пехоты: велитов, хастатов, принципов, триариев. Первые, комплектовавшиеся из новобранцев, представляли собой легкую пехоту; триарии, состоявшие из ветеранов, были резервом армии; остальную часть армии составляли два других разряда пехоты, являвшиеся ее главной боевой силой, или линейной пехотой; принципы набирались из людей, которые после триариев были наиболее опытными в военном деле, и этим они отличались от хастатов. Велиты носили кожаные головные уборы, легкие круглые щиты в качестве защитного вооружения и имели мечи и несколько легких дротиков; остальные три разряда были снабжены медными шлемами, кожаными панцирями, покрытыми медными пластинками, и медными набедренниками, Хастаты и принципы, кроме короткого меча, имели по два пилума, или метательных копья, — один легкий, другой очень тяжелый; последний являлся специфическим наступательным оружием римской пехоты. Он изготовлялся из крепкого тяжелого дерева, имел длинный железный наконечник, весил по крайней мере 10 фунтов и достигал с наконечником почти 7 футов длины. Его можно было метать только на очень короткое расстояние, примерно на 8 — 12 ярдов; но против легкого защитного вооружения того времени он был, благодаря своему весу, грозным по своему действию оружием. Триарии были вооружены кроме меча копьями взамен пилумов. Каждый легион состоял из 1 200 хастатов, разделенных на 10 манипулов, или рот, по 120 человек в каждом, из такого же числа принципов, разделенных подобным же образом, из 600 триариев — 10 манипулов по 60 человек в каждом, — и из 1200 велитов; к каждому из 30 манипулов присоединялось по 40 велитов, которые образовывали задние шеренги, если только не использовались для других целей. Хастаты образовывали первую линию, причем каждый манипул был развернут в линию, по-видимому, глубиною в шесть шеренг, с интервалом между соседними манипулами, равным их фронту. Так как каждому человеку в шеренге отводилось 6 футов, то ширина фронта манипула равнялась приблизительно 120 футам, а ширина фронта всего легиона достигала 2400 футов. Позади хастатов, во второй линии, располагались 10 манипулов принципов, прикрывавших интервалы между манипулами первой линии; позади принципов стояли триарии; каждая линия располагалась на соответствующей дистанции от впереди стоящей. Велиты сражались в рассыпном строю перед фронтом и на флангах. Путем вздваивания рядов ширина фронта боевого порядка могла быть сокращена до половины своей первоначальной величины, то есть до 1200 футов. Весь этот боевой порядок был рассчитан на атаку.

319

Самнитские войны (343–341, ок. 327–304 и 298–290 гг. до н. э.) — войны между римлянами и самнитами (группой италийских племен, населявших горную область в Средних Апеннинах) в период борьбы Рима за господство над Средней Италией. Победа над самнитами явилась важной вехой в укреплении римского рабовладельческого государства и объединении италийских племен под властью Рима.

320

Имеется в виду шестая книга сочинения Полибия «Всеобщая история в сорока книгах». Пунические войны — см. примечание 285.

Римский легион, который, благодаря небольшому размеру своих тактических единиц и обусловленной этим большой подвижности, был способен сражаться почти на всякой местности, стоял неизмеримо выше греческой фаланги, которая нуждалась в ровной местности и очень скоро из-за своей собственной неповоротливости выродилась в строй, годный лишь для обороны. Когда легион наступал, то на расстоянии 8 или 12 ярдов от противника хастаты, вероятно, вздваивавшие в этом случае шеренги, метали свои тяжелые пилумы в греческую фалангу, копья которой еще не могли достать римлян, и, расстроив таким образом сомкнутый строй воинов фаланги, обрушивались на них с мечом в руке. Если отдельный манипул приходил в беспорядок, то результаты этого не сказывались на соседних манипулах; если сражение продолжалось, не приводя к быстрой развязке, в интервалы вступали принципы, метали свои пилумы и кидались на врага с мечом, давая таким образом хастатам возможность выйти из затруднительного положения и перестроиться позади триариев. В случае крайней необходимости наступали эти последние, чтобы или окончательно завоевать победу, или обеспечить отступление в полном порядке. Велиты, совместно с конницей, несли службу охранения, завязывали бой с противником в начале сражения, действуя как застрельщики, и осуществляли преследование. Легкий пилум хастатов и принципов, по-видимому, употреблялся главным образом при обороне в целях создания беспорядка в рядах наступающего врага, до того как он приближался на расстояние, достаточно близкое для метания тяжелого пилума. Походное фронтальное движение легиона начиналось с любого фланга; впереди шел первый манипул хастатов, за которым следовали соответствующие первые манипулы принципов и триариев, затем в таком же порядке три вторых манипула и так далее; фланговое движение совершалось тремя колоннами, причем каждый из трех разрядов пехоты составлял одну колонну; обоз находился в наиболее удаленном от неприятеля месте. Если враг появлялся со стороны, где двигались триарии, то армия останавливалась и поворачивалась фронтом к нему; принципы и хастаты проходили через интервалы манипулов триариев и занимали свои места.