Собрание сочинений, том 15
Шрифт:
После Виллафранкского мира г-н фон Шлейниц, прусский министр иностранных дел, опубликовал своего рода Синюю книгу об Итальянской войне [26] . Его донесения — настоящий образец слабоумного многословия — изобличили его как достойного преемника человека [Гарденберга. Ред.], заключившего в прошлом столетии Базельский мир, а в нынешнем столетии подготовившего Йенскую катастрофу [27] . Мы увидели, как фон Шлейниц покорно внимал урокам конституционализма из уст маленького Джонни [Джона Рассела. Ред.], этого британского мастера на все руки, увидели, как он ползал в пыли перед князем Горчаковым, как обменивался billets doux [любовными посланиями. Ред.] с героем декабрьского переворота [Наполеоном III. Ред.], как высокомерно выражал неодобрение своему австрийскому коллеге и как, наконец, на него посыпались пинки всех его корреспондентов. Но даже после всего этого прусская печать и наши берлинские либералы приходили в подлинный энтузиазм от сверхчеловеческой мудрости, проявленной прусским правительством, которое, не удовлетворившись своим собственным бездействием, ухитрилось воспрепятствовать каким бы то ни было действиям со стороны Германии.
26
Виллафранкский мирный договор,
Речь идет о дипломатических документах австро-итало-французской войны 1859 г., опубликованных прусским правительством в «Neue Preusische Zeitung» в июле 1859 г., а затем 30–31 июля перепечатанных в аугсбургской «Allgemeine Zeitung».
Синие книги — общее название публикаций материалов английского парламента и дипломатических документов министерства иностранных дел. Синие книги, получившие свое название из-за синей обложки, издаются в Англии с XVII в. и являются основным официальным источником экономической и дипломатической истории этой страны.
27
Базельский мирный договор был заключен сепаратно 5 апреля 1795 г. между Францией и Пруссией, участвовавшей в первой антифранцузской коалиции. Заключение этого договора явилось следствием не только побед французской армии, но и разногласий между членами коалиции и прежде всего между Пруссией и Австрией. О сражении под Йеной см. примечание 22.
Вскоре после этого в Бреславле состоялась встреча русского царя и Горчакова, с одной стороны, и принца-регента с его приспешниками-министрами, с другой [28] . Должным образом был подписан новый акт о вассальной зависимости Пруссии от ее московского соседа — первое, но необходимое следствие Виллафранкского мира. Даже в 1844 г. такое событие вызвало бы во всей стране бурю оппозиции. Теперь же этот акт превозносили как доказательство дальновидности и государственной мудрости. Нигилизм внешней политики принца-регента в сочетании с сохранением старой реакционной системы феодализма, смешанного с бюрократизмом, системы, от которой отказались только номинально, показался нашим друзьям, берлинским либералам, и прусской печати всех цветов, за исключением специальных органов старой камарильи, достаточным основанием для того, чтобы заявить претензию на императорскую корону Малой Германии (т. е. Германии без немецкой Австрии) для представителя прусской династии. В анналах истории трудно найти пример подобной слепоты суждения, но мы помним, что после сражения при Аустерлице [29] Пруссия также в течение нескольких дней издавала радостные крики как петух на своей навозной куче, quasi re bene gesta [как если бы все было хорошо. Ред.].
28
Имеется в виду свидание Александра II и прусского принца-регента Вильгельма, состоявшееся в Бреславле(Вроцлав) в октябре 1859 года. Хотя официально в Пруссии и России не указывалось на какие-либо политические цели свидания, печать обеих стран отмечала большое политическое значение последнего для укрепления союза двух государей.
29
О битве при Аустерлице см. примечание 22.
После окончания Итальянской войны прусская печать с берлинскими газетами во главе являла собой столь же жалкое, сколь отвратительное зрелище; вместо того чтобы отважиться хотя бы на слабую критику глупой дипломатии своих отечественных правителей, вместо того чтобы смело потребовать от «либерального» министерства уничтожить, наконец, в своей внутренней политике глубокую пропасть между номинальным и реальным, вместо того чтобы разоблачить молчаливое, по упорное нарушение гражданской свободы, на которое осмелилась армия мантёйфелевских чиновников, все еще уютно пребывающих в своих старых цитаделях, — вместо всего этого печать поет панегирики величию обновленной Пруссии, мечет свои тупые стрелы против униженной Австрии, протягивает свои бессильные руки к германской императорской короне и, к вящему изумлению всей Европы, ведет себя как помешанная, пребывающая в мире фантазий. В общем, казалось, будто великая международная драма, разыгрывающаяся теперь на европейской арене, касается наших берлинских друзей только как зрителей, которые с галерки или из партера должны аплодировать или свистеть, но не участвовать в качестве действующих лиц.
Все это изменилось теперь как по мановению волшебного жезла. В настоящий момент Берлин, если не считать, может быть, Палермо и Вены, — самый революционный город в Европе. Брожение охватывает все слои населения и кажется более сильным, чем в мартовские дни 1848 года. Что вызвало такую перемену, да еще столь внезапную? Ход событий, и в первую очередь последние подвиги Луи Бонапарта, с одной стороны, и новые реформы в армии [См. настоящий том, стр. 17–22. Ред.], предложенные либеральным правительством — с другой. Далее, обстановка доверия и преднамеренного самообмана не могла, конечно, сохраняться вечно. Кроме того, происшествия, которые заставили кабинет уволить полицейдиректора Штибера, низкого преступника, который вместе со своим хозяином, покойным Хинкельдеем, с 1852 г. осуществлял верховную власть в Пруссии, и, наконец, последнее, но не менее важное обстоятельство, опубликование переписки Гумбольдта с Варн-хагеном фон Энзе [30] — все это довершило остальное. Дыхание загробного мира рассеяло мираж.
30
В статьях немецкого социалиста Эйххофа в 1859 г. и на судебном процессе в 1860 г. разоблачалась роль Штибера в организации прусским правительством провокационного кёльнского процесса против коммунистов в 1852 году. Выступая на этом процессе в качестве главного свидетеля, Штибер подтверждал ложными показаниями сфабрикованные при его участии материалы обвинения. Эта роль Штибера впервые была вскрыта Марксом в его работе «Разоблачения о кёльнском процессе коммунистов» (см. настоящее издание, т. 8, стр. 423–491).
Имеется в виду: «Briefe von Alexander von Humboldt an Varnhagen von Ense aus den Jahren 1827 bis 1858». Leipzig, 1860 («Письма Александра Гумбольдта Варнхагену фон Энзе в 1827–1858 годах». Лейпциг, 1860).
Написано К. Марксом 10 апреля 1860 г.
Напечатало в газете «New-York Daily Tribune» № 5932, 28 апреля 1860 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
На русском языке публикуется впервые
К. МАРКС
СИЦИЛИЯ И СИЦИЛИЙЦЫ
История человечества не знает другой такой страны и другого такого народа, которые бы столь мучительно
31
Сикулы — одно из древнейших племен Сицилии, первоначально населявшее восточную часть острова.
Более тридцати столетий тому назад аборигены Сицилии всеми силами сопротивлялись более совершенному оружию и военному искусству карфагенских и греческих завоевателей. Их заставляли платить дань, но ни те, ни другие не могли полностью покорить их. Долгое время Сицилия служила ареной борьбы между греками и карфагенянами; ее население было разорено, а часть его обращена в рабство; ее города, населенные карфагенянами и греками, были главными центрами, откуда гнет и рабство распространялись на всю внутреннюю часть острова. Но эти древние сицилийцы никогда не упускали случая, чтобы выступать за свободу или, по крайней мере, мстить, как только можно, своим карфагенским повелителям и Сиракузам. Наконец, римляне покорили и карфагенян и сиракузцев и продали в рабство всех, кого смогли. Однажды было продано таким образом 30000 жителей Панорма, нынешнего Палермо. Римляне обрабатывали землю в Сицилии, используя бесчисленные отряды рабов, чтобы накормить с помощью сицилийской пшеницы неимущих пролетариев Вечного города. Для этого они не только обращали в рабство жителей острова, но и ввозили туда рабов из всех своих прочих владений. Всякий, кто хоть сколько-нибудь знаком с историей Рима или с ораторским искусством Цицерона, знает о страшных жестокостях римских проконсулов, преторов и префектов. Пожалуй, ни в одном другом месте римская жестокость не справляла таких сатурналий, как здесь. Неимущие свободные горожане и крестьяне, которые не могли уплачивать требуемой с них разорительной дани, безжалостно продавались в рабство — сами или их дети — сборщиками налогов.
Тем не менее, и при Дионисии Сиракузском, и при римском владычестве в Сицилии вспыхивали страшные восстания рабов, в которых зачастую туземцы и ввезенные на остров рабы боролись сообща. В эпоху распада Римской империи в Сицилию вторгались многие завоеватели. Затем на некоторое время ею завладели мавры; но сицилийцы — и прежде всего коренные жители, населяющие внутреннюю часть острова, — все время оказывали более или менее успешное сопротивление и шаг за шагом отстаивали или завоевывали различные мелкие вольности. И едва стала заниматься заря над мраком средневековья, как сицилийцы уже не только завоевали целый ряд муниципальных вольностей, но и выработали зародышевые формы конституционного правления, какого тогда еще нигде не существовало. Раньше чем любая другая европейская нация, сицилийцы. путем голосования регулировали доходы своих правительств и государей. Таким образом, сицилийская почва издавна оказывалась смертельной для угнетателей и завоевателей, а Сицилийская вечерня останется навеки бессмертной в истории [32] . Когда Арагонская династия поставила сицилийцев в зависимость от Испании, они сумели сохранить в большей или меньшей неприкосновенности свои политические вольности, и этого они добились как при Габсбургах, так и при Бурбонах. Когда французская революция и Наполеон изгнали из Неаполя царствовавшую там тираническую династию, сицилийцы, подстрекаемые и соблазняемые английскими обещаниями и гарантиями, приняли к себе беглецов и, борясь с Наполеоном, защищали их своей кровью и поддерживали своими деньгами. Каждый знает, какой изменой отплатили им впоследствии
32
Сицилийская вечерня — народное восстание против французских завоевателей в Палермо, возникшее в час пасхальной вечерни 30 марта 1282 года. Поводом к восстанию послужили бесчинства французских солдат. Охватив всю Сицилию, восстание привело к изгнанию французов и низложению Анжуйской династии, правившей Сицилией с 1266 года.
Бурбоны и какими уловками и бессовестными опровержениями Англия пыталась и пытается до сих пор замаскировать вероломство, с которым она предала на милость Бурбонов сицилийский народ и его вольности.
В настоящее время политический, административный и фискальный гнет тяготеет над всеми классами народа; вот почему эти обиды выдвигаются на первый план. Но почти вся земля находится до сих пор в руках сравнительно небольшого числа крупных землевладельцев или баронов. Средневековая система землевладения до сих пор сохраняется в Сицилии, с той лишь разницей, что земледелец не является крепостным; он вышел из крепостной зависимости примерно в XI столетии, когда стал свободным арендатором. Но условия этой аренды по большей части настолько тяжелы, что огромное большинство земледельцев работает исключительно на сборщика налогов и на барона, почти ничего не производя сверх того, что необходимо для уплаты налогов и ренты. Сами они живут или в полной нищете, или, по меньшей мере, в сравнительной бедности. Хотя они выращивают знаменитую сицилийскую пшеницу и прекрасные фрукты, сами они круглый год нищенски питаются одними бобами.
Теперь Сицилия опять истекает кровью, а Англия спокойно смотрит на эти новые сатурналии гнусного Бурбона и его не менее гнусных духовных и светских креатур, иезуитов и гвардейцев [33] . Суетливые ораторы в британском парламенте сотрясают воздух пустой болтовней относительно Савойи и опасностей, грозящих Швейцарии, но не произносят ни единого слова о резне, происходящей в сицилийских городах. Во всей Европе не слышно ни одного негодующего голоса. Ни один правитель и ни один парламент не объявляют вне закона кровожадного неаполитанского идиота. Лишь Луи-Наполеон в тех или иных целях — конечно, не из любви к свободе, а ради возвеличения своей династии или ради усиления французского влияния — может, пожалуй, остановить резню, устраиваемую этим мясником. Англия подымет вой по поводу измены, будет метать громы и молнии, протестуя против наполеоновского вероломства и тщеславия, но выиграют в конце концов неаполитанцы и сицилийцы, даже если они получат Мюрата или какого-нибудь другого нового правителя. Всякая перемена будет к лучшему.
33
Неаполитанский король Франциск II и его ставленники, перед лицом нарастания народного возмущения гнетом Бурбонов, спровоцировали весной 1860 г. кровопролитные столкновения в разных частях Сицилии. В ответ на это в апреле 1860 г. в Сицилии вспыхнуло народное восстание, проходившее под лозунгом объединения Италии. В Палермо и Мессине восстание было жестоко подавлено. Однако значительная часть повстанцев не сложила оружие и вскоре присоединилась к армии Гарибальди.
Написано К. Марксом в конце апреля — начале мая 1860 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5948, 17 мая 1860 г. в качестве передовой
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
К. МАРКС
ПРИГОТОВЛЕНИЯ К БУДУЩЕЙ ВОЙНЕ НАПОЛЕОНА НА РЕЙНЕ
I
Берлин, 1 мая 1860 г.