Собрание сочинений (Том 4)

Панова Вера Федоровна

Т р е д ь я к о в с к и й. Тем хотя бы, что во всем подлунном мире я один-единственный, Марфа Петровна, думаю о таких предметах, о коих ни кабинет-министры, ни даже коронованные особы самого чутошного понятия не имеют.

М а р ф а П е т р о в н а. К примеру?

Т р е д ь я к о в с к и й. К примеру: кто, кроме меня, думает о тоническом стихосложении?

М а р ф а П е т р о в н а. Об чем, об чем?

Т р е д ь я к о в с к и й. Об тоническом стихосложении.

М а р ф а П е т р о в н а. А что оно

такое? Дельное что-либо или же вздор?

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Дельное, и весьма.

М а р ф а П е т р о в н а. Для кого же оно дельное?

Т р е д ь я к о в с к и й. Для меня. И других пиитов, кои за мной придут.

М а р ф а П е т р о в н а. А с чего вы взяли, что господа министры, а тем более коронованные особы о менее дельных предметах думают?

Т р е д ь я к о в с к и й. А это мне Бог открыл.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Точно. Ему Бог открыл.

М а р ф а П е т р о в н а. А державе, Василий Кирилыч, какая-либо есть выгода от этого вашего... как его?

Т р е д ь я к о в с к и й. Тонического стихосложения? Прямая выгода.

М а р ф а П е т р о в н а. Да что вы!

Т р е д ь я к о в с к и й. Представьте себе. Ибо оным стихосложением возвеличивается слава отечественной нашей поэзии и просторы откроются отечественным нашим бардам. Нашей речи, Марфа Петровна, классический эксаметр не свойствен, нашему стиху, Марфа Петровна, свойственно своеобразное и прихотливое двухсложных стоп падение, в сладостных иамбах и хореях - сила нашего стиха, что вы бы усвоили, если бы предприняли, как я, глубинное исследование старинной русской песни.

М а р ф а П е т р о в н а. Уж вы скажете. Чего ради мне-то пустяками заниматься.

Т р е д ь я к о в с к и й. Ан не пустяки. И, верую, услышу себе за свои занятия спасибо от потомков.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Услышишь. Веруй.

М а р ф а П е т р о в н а. Дай вам бог. Жалко мне вас, Василий Кирилыч. Все-то вы беспокоитесь, все-то колотитесь кто его знает о чем.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Пускай беспокоится. В этом его счастье.

Т р е д ь я к о в с к и й (девушке с лютней). А тебя нынче попрошу о поддержке еще более мощной и щедрой, нежели обычно. Предвижу - за эту оду они семь кровей из меня выпустят.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. А зачем взялся, коли предвидишь? Слабости своей не одолел?

Т р е д ь я к о в с к и й. Не одолел.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Все вы дерзкие - на язык. А окажи вам сильный мира сего ласку - уж вы и готовы.

Т р е д ь я к о в с к и й. Но все же: какими словами славить сих двух брачущихся дураков мне - третьему дураку?

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Думай, пиит.

Т р е д ь я к о в с к и й. Сих двух шутов - мне, третьему шуту.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Думай. Думай.

Т р е д ь я к о в с к и й. Пожелать им здравствовать после

совершения сего постыдного брака?

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Конечно. Без пожелания как же?

Т р е д ь я к о в с к и й. Стало быть, можно начать прямо со слова "Здравствуйте".

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Не мало ли? Похоже, будто ты просто здоровкаешься, повстречамшись.

Т р е д ь я к о в с к и й. А я напишу так:

Здравствуйте, женившись.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Уже ближе к сути.

Т р е д ь я к о в с к и й. И обращение надобно.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. И обращение.

Т р е д ь я к о в с к и й. Коль скоро девка-калмычка, выйдя за князя, княгиней становится, можно обратиться так:

Здравствуйте, женившись, ваши сиятельства.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Ближе к сути. Скажу твоими же словами: сиятельств на свете много, свадеб справляется еще больше. А тут и свадьба одна-единственная на всю историю, и жених с невестой особенные, и обращение одическое требуется из ряда вон. Ты бери предмет в его естестве, а не кружи вокруг да около.

Т р е д ь я к о в с к и й (широковещательно, как человек, вдруг решивший труднейшую задачу). Здравствуйте, женившись, дурак и дура!

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Так, пиит, молодец, пиит. Здравствуй, сочинивший первую строку оды. Вот оно, естество предмета.

Т р е д ь я к о в с к и й. Семь кровей всё одно спустят.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Сколько-то спустят, сколько-то все же оставят. Волков бояться, сочинитель, в лес не ходить. Назвался груздем полезай в кузов. Можно еще подходящих прибрать пословиц.

Т р е д ь я к о в с к и й. Довольно, я уже взбодрился.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. В твоем сочинительском деле это самое главное: как бы худо ни было - знай повыше задирай голову.

Т р е д ь я к о в с к и й. А иного ничего и не остается делать. Не то совсем заклюют.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Вот Кантемир всегда так поступает, и смотри-ка, - его и не клюет никто.

Т р е д ь я к о в с к и й. Кантемиру хорошо. Князь, связи блистательные, воспитание имеет отменное. По посольскому званию жалованье какое получает! Да еще неизвестно за что четыре тысячи крепостных душ от казны получил.

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Что-то тебе эти четыре тысячи душ спать не дают, замечаю.

Т р е д ь я к о в с к и й. Да обидно, сама посуди. За какие заслуги? За нескладные эти сатиры?

Д е в у ш к а с л ю т н е й. Там за что бы ни было, - а стихотворцу об этом думать негоже. Слово-то какое, прислушайся: стихо-творец. Творец стихов, почти что творец стихий. А подушечку слезами орошаешь от зависти к чему?

Т р е д ь я к о в с к и й. Не зависть. Обида. Ну почему одним тысячи душ, а другие вечно гонимы и омерзаемы?