Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона
Шрифт:
Сложную юридическую заковыку удалось преодолеть с помощью гарвардских приятелей Джонсона. Вместе с выпускниками Йеля, они составляли костяк вашингтонской администрации, могущественной, но отнюдь не всесильной.
Вопреки обещаниям руководства эмиграционной службы, возникли препятствия на уровне среднего звена, и пошла привычная бюрократическая волынка. С французской визой тоже пришлось повозиться. Джонсон даже звонил на Ке д’Орсе в Париж. Кончилось тем, что Борцова в экстраординарном порядке оформили по
Получив, наконец, документы, Ратмир поразился, насколько точно воспроизвелся геральдический орел в колдовских сновидениях. Успех решили отпраздновать в ресторане.
— Рекомендую поблизости от гостиницы, — сказал Джонсон. — Быстренько соберем вещички, и с Богом.
— А билеты?
— Как-нибудь улетим.
— Прямо сегодня?
— Почему нет? Иначе не стоит торопиться.
— Тогда можно обойтись без ленча. Или наскоро перекусим в «Редиссоне»?
— Take it easi, — Джонсон употребил излюбленное американское выражение, — не волнуйтесь. Возьмем от жизни то немногое, что она еще может дать. — Налетав миллион километров и получив золотую карточку, он мог не беспокоиться о таких пустяках, как билеты. Особенно здесь, в Вашингтоне. Наверняка найдется три-четыре подходящих рейса. — Могу предложить широкий выбор: «Чайна Гейт», «Ориент Экспресс» или, если предпочитаете французскую кухню, «Ле Каприс»? Там подают отменные утиные грудки и цыплят «пастри» с семгой.
— Вы же стойкий вегетарианец, Пит.
— О вас забочусь, а для меня всюду найдется что-нибудь подходящее. Итак, на чем остановимся? Может, хотите крабов? Тогда «Сифуд» в Вашингтон Харбор.
— На ваше усмотрение. Мои китайские пристрастия вам известны.
— Значит, «Чайна Гейт», или нет, лучше «Янчин Пэлес». Почти настоящий мандаринский ритуал.
Метрдотель, проводивший их к столику, отделенному ширмами, почтительно поздоровался с Джонсоном за руку.
— Каковы наши дальнейшие планы? — спросил Борцов, разглядывая тончайшую роспись. Интерьер был выдержан в стандартном стиле: колонны с драконами, бумажные фонарики, шелковые кисти, иероглифические решетки. — Мы толком так и не поговорили за эти дни.
— Не здесь, Тим. Еще успеем наговориться, — кивнул Джонсон, примериваясь к струганым палочкам.
Нарумяненные китаянки в кантонском наряде уже несли уставленные всевозможными яствами подносы.
После нескольких чашек жасминового чая, завершившего обильный обед из семнадцати перемен, официант в белом кителе принес печенье с оракулом и покрытую золотым лаком утку, где лежал счет.
— Ну-ка, Тим, что нас ожидает? — Джонсон положил на стол кредитную карточку, присовокупив десятидолларовую банкноту, и подвинул тарелку, на которой лежали две слегка подрумяненные галетки.
Ратмир разломил хрупкую корочку и вынул полоску папиросной бумаги.
«Будьте упорны в достижении цели и не бойтесь идти на риск», — рекомендовал янчинский астролог.
— Подходит, — одобрил Джонсон. — На сей раз почти попали.
— А вы?
— Предпочитаю не знать.
— Ой ли, Пит?
— Есть существенная разница между аналитическим прогнозом и судьбой. Вы — другое дело. Будучи человеком искусства, следуете не голосу разума, а зову рока. Кстати, о риске: вы готовы?
— Готов.
И вновь отгорела ночь в перелете над штормящей Атлантикой. Пересекая границы часовых поясов, моторы пожирали расстояние.
Отказавшись от попытки заполнить пустые клетки кроссворда в «Вашингтон пост», Ратмир исчертил газетные поля символическими значками. Под крылом в облачных прорывах проглядывал океан — ему соответствовала триграмма «кань» — вода. Ледяное, продутое необузданными ветрами небо обозначили три черты «цянь». Так составилась гексаграмма §Ц, отобразившая аскетическую жесткость мирового каркаса. В нем не было места для точки, летящей в пространстве.
— Я прослушал вашу запись, — сказал Джонсон, продолжая методично просматривать бумаги. — Сейчас ею занимаются специалисты.
— И каково ваше мнение?
— Даже не знаю, что сказать. Экспериментом такую эскападу не назовешь. Без подготовки, без приборов — сплошная импровизация. Какая муха вас укусила?
— Сам не знаю. Как-то вдруг захотелось…
— Вы повторяете собственные зады. Пошли на поводу своего романа. Мгновенный каприз или навязчивая идея?
— И то, и другое. Не обращайте внимания.
— Замкнутый круг воображения — и только. А ведь могло быть иначе.
— Каким образом?
— Я уже предлагал вам. При желании вы могли бы пройти тренировочный курс. В Гонолулу разработаны действенные методики.
— Языки мира? Что-то такое вы действительно говорили, но как-то вскользь, между прочим.
— Не хотел оказывать на вас даже минимального давления. Вы сами должны захотетьи решить,иначе вряд ли можно ожидать успеха.
— Решить — это я понимаю, а вот захотеть… Собственно, чего захотеть?
— А чего вы ждали от ночи в склепе? Попробовали побывать в шкуре придуманного вами героя?
— Трудно ответить определенно, — Ратмир задумчиво откинулся в кресле. — Тут всего понемножку, но главное…, — он умолк, пытаясь собрать расплывавшиеся, как облачные массы за бортом, мысли.
— Что главное? — ненавязчиво подтолкнул Джонсон.
— Не знаю… меня бросает от смутной надежды к полному безверию. Я, как моряк, потерпевший крушение. Волны и ветер швыряют шлюпку из стороны в сторону, в днище дыра, и я не успеваю вычерпывать воду.