Собрание сочинений в 10 томах. Том 9
Шрифт:
— Не так-то легко убить зулусскую крысу, ласки! — вскричал он, пока они с криками сразу со всех сторон накидывались на него. Он разил направо и налево с такой быстротой, что едва можно было видеть, куда падали удары лезвия топора. Хотя враги едва различали удары, но, отец мой, они, как снопы, валились от них. Враги окружили Умслопогаса, они прыгали на Убийцу, как накатывает волна на стены утеса. Всюду сверкали копья, со всех сторон их концы устремлялись на него. Спереди и по бокам Секира могла удержать их, но один из воинов ранил Умслопогаса в шею, другой зацепил его сзади, тогда Секира сразила врага и повергла его в прах.
Между тем Волк также выполз из норы, и Дубина его скоро нашла занятие, они вместе работали так усердно, что спине Убийцы больше не угрожала опасность; пришлось опасаться тем, кто стоял за его спиной. Братья дрались бесстрашно, убивая всех кругом; вскоре одна за другой показались из норы украшенные перьями головы воинов племени Секиры, и сильные руки приняли участие в битве. Они появлялись быстро, вступали в сражение, как выдры разрезают воду, — вот их десять, вот уже и двадцать, и вот воины галакази, не ожидая такого нападения, не выдержали и побежали. Остальные воины племени Секиры вошли беспрепятственно, и вечер постепенно перешел в ночь, пока все они не проникли сквозь нору.
XXVI. Нада
Умслопогас, несмотря на темноту, собрал свое войско и просил Галази вести их. Миновав извилистый лаз, они добрались до места, где под нависшей скалой начиналось устье огромной пещеры. Здесь в последний раз галакази оказали им сопротивление, и факелы осветили мрачную картину битвы. Но сопротивление продолжалось недолго, мужество совершенно покинуло их.
В одном углу пещеры Умслопогас заметил кучку людей, окружавших и как бы оберегавших кого-то. Он кинулся на них, за ним последовали Галази и другие. Пробившись сквозь круг, при свете своего факела Умслопогас увидел высокого и стройного человека, который прислонился к стене пещеры и держал щит перед лицом.
Щит был моментально вырван лезвием топора Умслопогаса из державших его рук; в зазвучавшем же голосе было что-то такое, что помешало ему ударить врага во второй раз: ему казалось, что, словно во сне, к нему вернулось воспоминание о детстве. Факел догорал, но он вытянул его вперед, чтобы разглядеть того, кто прижался к скале. Одет он был в одежду воина, но облик имел не мужской. Действительно, то была почти белая красивая женщина. Она опустила руки, которыми закрывала лицо, и он смог разглядеть ее. Он увидел глаза, светящиеся как звезды, вьющиеся волосы, спадающие по плечам, и всю красоту ее, чуждую нашему народу. И так же как голос ее напомнил о чем-то невозвратном, так и глаза ее, казалось, сияли сквозь мрак прошедших лет, а красота ее напоминала что-то давно уже известное ему.
— Как зовут тебя, прекрасная девушка? — спросил он наконец.
— Теперь зовут меня Лилией, когда-то я носила другое имя. Когда-то я была Надой, дочерью Мбопы, но имя и все вокруг него погибло; я также умираю с ними. Кончай скорей, убей меня. Я закрою глаза, чтобы не видеть блеска оружия!
Умслопогас снова взглянул на нее, и Секира выпала у него из рук.
— Посмотри на меня, Нада, дочь Мбопы, — сказал он тихим голосом, — посмотри на меня и скажи, кто я!
Она взглянула на него. Ее лицо застыло, как у того, кто смотрит сквозь пелену воспоминаний, оно стало неподвижно и странно.
— Клянусь, — сказала она, — клянусь, ты Умслопогас, мой умерший брат, которого мертвого, как и живого, я одного и постоянно любила!
Факел потух, Умслопогас в темноте схватил свою сестру, найденную после многих лет разлуки, прижал к себе и поцеловал, и она поцеловала его.
После того как воины утолили свой голод из запасов галакази, как расставлена была стража для охраны скота и из опасения нападения, Умслопогас долго беседовал с Надой-Лилией, сидя с ней в стороне, и рассказал ей про всю свою жизнь. Она также рассказала ему то, что тебе уже известно, отец мой, как она жила среди маленького племени, подвластного галакази, со своей матерью Макрофой и как весть о ее красоте распространилась по всей стране.
Она рассказала, как галакази потребовали ее выдачи, как захватили ее силой оружия, умертвив жителей ее крааля и среди них ее родную мать. После этих событий она стала жить среди галакази, которые переменили ее имя и назвали Лилией; с ней они обращались хорошо, оказывали ей уважение благодаря ее кротости и красоте и не неволили ее выходить замуж.
— А почему ты не хотела выходить замуж, Нада, сестра моя? — спросил Умслопогас. — Тебе давно пора быть замужем!
— Я не могу сказать тебе причину, — ответила она, опуская голову, — я не расположена к замужеству. Я только прошу, чтобы меня оставили в покое.
Умслопогас задумался на мгновение, а потом сказал:
— Разве ты не знаешь, Нада, почему я предпринял войну, почему племя галакази погибло и рассеялось и скот их стал добычей моего оружия? Слушай же: я знал о тебе только по слухам, знал, что тебя зовут Лилией, что ты самая прекрасная женщина в стране, и пришел сюда для того, чтобы добыть тебя в жены Дингаану. Причиной, почему я начал войну, было намерение завоевать тебя и помириться с Дингааном, и я достиг своей цели!
Услыхав эти слова, Нада-Лилия задрожала и заплакала, она упала на колени и обхватила с мольбой ноги Умслопогаса.
— О, не будь так жесток со мной, твоей сестрой, — молила она, — лучше возьми топор и покончи со мной и с красотой, которая принесла столько горя всем, а в особенности мне. Зачем я оберегала свою голову щитом и не дала топору раскроить ее? Я оделась воином, чтобы подвергнуться участи воина. Будь проклята моя женская слабость, которая вырвала меня у смерти, чтобы обречь меня на позор!
Так молила она Умслопогаса тихим, кротким голосом, и сердце дрогнуло в нем, хотя он не имел более намерения отдавать Наду Дингаану, как Балека отдана была Чаке, чтобы, может быть, обречь ее на участь Балеки.
— Научи меня, Нада, — сказал он, — как мне исполнить взятое на себя обязательство? Я должен отправиться к Дингаану, как обещал отцу нашему, Мбопе; что же я отвечу Дингаану, когда он спросит меня о Лилии, которую он желает получить и которую я обещал добыть ему? Что должен я сказать, чтобы уйти живым от гнева Дингаана?
Нада подумала и отвечала:
— Поступи таким образом, брат мой: скажи ему, что Лилия, одетая в походную одежду воина, случайно была убита во время сражения. Видишь ли, никто из твоего народа не знает, что ты нашел меня; в час победы и торжества воины не думают о девушках. Так вот каков мой план: поищем теперь, при свете звезд, тело какой-нибудь красивой девушки — без сомнения, найдутся убитые по ошибке во время сражения; на нее мы наденем мужскую одежду и положим рядом с ее трупом одного из убитых воинов твоего племени. Завтра, когда будет светло, ты соберешь своих вождей и, положив тело девушки в темном углу пещеры, покажешь ее своим воинам и скажешь, что это Лилия, убитая одним из твоих воинов, которого, рассердившись за убийство девушки, ты умертвил сам. Они не станут внимательно разглядывать ее, если же случайно будут смотреть и не найдут ее особенно красивой, то подумают, что смерть похитила у нее красоту. Таким образом рассказ, который ты приготовишь для Дингаана, будет построен на прочном основании, и Дингаан поверит ему до конца!