Собрание сочинений в 10 томах. Том 9
Шрифт:
С этими словами он поднялся на ноги; лицо его было бледно как смерть, и сам он весь дрожал. Доставая из кармана свой шелковый платок, чтобы обтереть с лица пот, он с ужасом прошептал:
— О Господи, да ведь это настоящее чародейство!… Прости мне мое прегрешение!
Я снова нагнулась над чашей, но по-прежнему ровно ничего не заметила, кроме воды и зеркальных кружков, в которых отражались только лунный свет да мое лицо. Из этого я заключила, что Ян, по своей простоте, видел все, что внушала колдунья, или, вернее, воображал, что видит.
— Что же все это значит, Сигамба? —
— Отец Ласточки, что видели ваши глаза, то видели и мои, но только яснее ваших, потому что мое зрение еще острее, — отвечала Сигамба. — Вы спрашиваете — что это значит? Будущее никому не открывается до конца… даже я не могу знать всего. Мне ясно только то, что Ласточке и всем ее близким будет много зла от Черного Пита. Но все кончится тем, что для Ласточки и ее родных настанут опять светлые дни, а я погибну от руки Пита или через него… Как все это случится — я не знаю, но советую вам венчать Ласточку скорее и не на дому, как вы хотите, а в дорне, где она будет жить первое время после свадьбы.
Я не поверила ни одному слову из того, что говорила колдунья, и очень разозлилась, что она так дурачила бедного Яна и заставила его задуматься о том, что он видел и слышал от нее. Только потом я осознала, как она была права. Но тогда, повторяю, ее предсказания казались мне ни больше ни меньше как пустой болтовней, на которую не стоило обращать внимания. По моему совету Ян письменно пригласил из ближайшего города пастора, который должен был венчать наших детей у нас на дому и находился уже давно в пути. Неужели из-за глупой болтовни этой полусумасшедшей девки мы должны послать встретить его и воротить назад. Вообще я терпеть не могла, когда в мои распоряжения вмешивались даже муж и дети, а тут еще лезла со своим советом какая-то полоумная дикарка, живущая у нас из милости!
Видя, что муж сильно задумался над предсказаниями и советом Сигамбы, я прикрикнула на нее, чтобы она не вмешивалась не в свои дела, и, схватив Яна за руку, потащила его домой.
Сигамба что-то хотела мне сказать, но я сделала вид, что не заметила этого, и ускорила шаги. Однако, пройдя несколько шагов, я не утерпела и оглянулась назад: Сигамба стояла на прежнем месте и, подняв руки к небу, тихо плакала.
Наконец наступил и день свадьбы. Пастор прибыл накануне, и все давно уже было готово.
Покончив с распоряжениями по дому, я вышла на двор взглянуть, все ли там было в порядке, как вдруг прямо над моей головой раздался пронзительный крик ястреба. Я с испугом подняла глаза вверх и увидела, как ястреб, выхватив из гнезда, находившегося под крышей нашего дома, одну из сидевших там красногрудых ласточек, сейчас же поднялся с ней к облакам. Другая ласточка с громким жалобным криком полетела вслед за похитителем.
У меня так и защемило сердце, когда я увидела это зрелище.
— Бедная жертва! — невольно воскликнула я, считая этот случай дурным предзнаменованием. — Неужели твоя гибель предвещает несчастье и нашей Ласточке?
— Нет, — раздался за моей спиной спокойный
Действительно, сверху, со страшной высоты, летел стрелой сокол и со всего размаха ударил грудью ястреба. Хищник не успел уклониться от удара и, сделав громадный пируэт в воздухе, выпустил из когтей свою жертву, которая вскоре упала на траву около дома.
Сигамба подбежала и подняла ласточку; у нее оказалось сильно поврежденным одно крыло и были сломаны обе лапки.
— Это ничего, — проговорила знахарка, — я вылечу ее. Вторая ласточка стала кружиться над Сигамбой с жалобным писком, как бы умоляя ее возвратить ей подругу.
— Успокойся, — сказала ей Сигамба (как будто птица могла понимать ее), — я устрою под крышей своей хижины новое гнездо, посажу туда твою подругу и буду лечить, а ты будешь кормить ее.
Птицы и правда точно поняли ее: раненая смирно сидела у нее на руках, а другая спокойно уселась на ближайшем дереве.
— Мать Ласточки, — обратилась ко мне знахарка, когда я, успокоенная относительно участи раненой птицы, в которой видела свою дочь, хотела войти в дом, — дайте мне вашего коричневого мула в обмен на тех двух коров, которых мне недавно привел готтентот за то, что я вылечила его жену от укуса змеи. Я знаю, что мул стоит дороже, но у меня пока больше ничего нет, а он мне очень нужен.
— На что он тебе? — удивилась я.
— Проводить Ласточку в дорн.
— Разве она желает этого?
— Нет, ей теперь не до меня, но я должна это сделать.
Ударение, которое она сделала на слово «должна», заставило меня после минутного колебания согласиться на ее просьбу.
— Хорошо, можешь взять мула, а коровы пускай останутся у тебя, — проговорила я.
— Благодарю, мать Ласточки, — просто сказала знахарка.
— А когда же будешь лечить птицу? — спросила я, вспомнив о раненой ласточке. — Ведь она требует ухода.
— О, об этом не беспокойтесь! — с живостью отвечала Сигамба. — Я сейчас сделаю гнездо, посажу в него птичку и перевяжу ей крыло и лапки травой. Когда кости срастутся, — а это будет скоро, — она сама снимет повязки.
Я не знала, что возразить, и, молча пожав плечами, ушла в дом.
Вскоре началось венчание. Сузи была очень хороша в своем белом платье и с большим букетом белых цветов в руках, который принесла ей Сигамба. Под стать ей был и Ральф. Во всей его фигуре, в каждой черте лица, в манерах, даже во взгляде и голосе было сразу видно его благородное происхождение.
Если Сузи и была ниже его родом, зато вполне подходила ему по красоте, манерам, характеру и образованию. Я никогда не видала более подходящей пары и прямо могу сказать, что они были созданы друг для друга, поэтому и любовь их была так прочна.
Гостей у нас не было, потому что свадьба держалась в тайне, чтобы Черный Пит не услыхал о ней и не придумал какой-нибудь гадости. Однако, как потом оказалось, он все-таки узнал об этом, вероятно от пастора, который, не в обиду будет ему сказано, очень любил молоть языком и, должно быть, проболтался дорогой, когда ехал к нам.