Собрание сочинений в 10 томах. Том 9
Шрифт:
— Хорошо! Поезжай же вперед. Только смотри в оба, чтобы нам не наткнуться на кого-нибудь из шайки Черного Пита.
— Будь спокойна, госпожа; мои глаза и уши открыты.
Сигамба и ее проводник ехали всю ночь, не заметив ничего подозрительного. Под утро они ненадолго остановились на берегу одного ручья, чтобы дать животным возможность вздохнуть, пощипать травку и утолить жажду, да и самим немного подкрепиться. Отдохнув, снова отправились в путь и ехали до самого вечера, как вдруг, недалеко от пика, поднялась сильная буря с грозой и дождем.
— Ну, теперь, наверное, придется ждать до утра! — тоскливо проговорила Сигамба. — Едва ли ты в этой темноте найдешь дорогу.
— А молния-то на что, госпожа? — ответил Зинти. — Она будет на миг указывать признаки, по которым я найду дорогу… Да вот, видишь, налево выступ горы, похожий на голову большой птицы? Туда нам и нужно ехать. Потом будет лощина с маленькими деревьями, а там уж и самый пик.
Убедившись, что проводник не запутается в горах, несмотря на страшную темноту, лишь изредка прорезываемую молнией, и на то, что он только один раз и был в этой местности, знахарка спокойно стала продолжать путь.
Через некоторое время Зинти остановился и сказал:
— Вот вход в пещеру, госпожа. Но провести через него животных нельзя: слишком уж узко и низко. Нужно оставить их здесь и к чему-нибудь привязать.
Сверкнувшая в это время молния дала Сигамбе возможность разглядеть, что они находятся у подножия громадного утеса с острой вершиной, окруженного густой порослью кустарника.
Сойдя с лошадей, они привязали их и мула к группе небольших деревьев, стоявших немного в стороне. Затем Сигамба надела им на морды мешки с кормом, подняла над ними руки и что-то прошептала.
— Что это ты делаешь, госпожа? — осмелился спросить заинтересованный Зинти.
— Я внушаю животным, чтобы они стояли и не ржали, пока находятся здесь, — ответила знахарка. — Ну, теперь бери «роер» и веди меня через пещеру.
Между тем гроза прекратилась, вокруг стало светлее. Только еще бушевал ветер, и то порывами, так что в промежутках можно было бы услышать, если бы поблизости кто-нибудь ехал или шел.
Когда Зинти провел свою спутницу через природный тоннель в утесе в окруженную со всех сторон горами долину, он указал ей на черневшую в некотором отдалении большую круглую хижину, освещенную лучами засиявшей на небе луны, и прошептал:
— Вот, госпожа, это место; но хижины еще не было тогда, когда я был здесь.
— Ага! Значит, Ласточка там, — сказала Сигамба, и Зинти показалось, будто глаза знахарки в это время горели, как свечи.
Она хотела еще что-то сказать, но Зинти поспешно схватил ее за руку и чуть слышно прошептал:
— Погоди, госпожа, я чую людей!
Действительно, вслед за тем послышался шум падающих камней, и с одной из окружающих скал стала спускаться какая-то тень.
— Стой! Кто там? — раздался окрик мужского голоса на кафрском наречии.
— Это я, Азика, жена Бычьей Головы, — ответил тихий, приятный женский голос. — Ты поставлен сторожить, Коршун?
— Да, и я не один: еще двое из нас стоят и считают звезды, пока баас празднует свадьбу с новой женой.
— С новой женой? — повторила та, которая назвала себя Азикой. — Разве он уже привез ее?
— Привез сегодня после захода солнца, — послышался ответ. — Мой дядя, который был в числе провожатых бааса, говорит, что это дочь белого инкоси. Бычья Голова вчера ночью убил ее мужа, тоже белого, и увез ее тайком от людей, которые дожидались в стороне, пока она ходила с мужем гулять… Да он только с утра и был ее мужем, и они ехали в дорн к родным… Белолицая госпожа сначала была как мертвая, но дорогой ожила, и тогда Бычья Голова связал ей ноги, чтобы она не убежала; сам принес ее сквозь гору и поселил в новой хижине, которую, как ты знаешь, он построил для нее. Но она, видно, не хочет быть его женой, а то чего бы ему бояться, что она убежит от него, — заключил рассказчик.
— Опять дурное дело сделал Бычья Голова; оно, наверное, всем нам принесет зло, — промолвила Азика. — Он только и делает одно дурное… Я иду в крааль… Проводи меня, Коршун… В лесу, кажется ходят привидения… я боюсь их.
— Не смею, Азика: Бычья Голова может узнать, что я отходил от этого места, и тогда, ты знаешь…
— Не узнает… Ему теперь не до тебя, — с заметной горечью проговорила Азика.
— Ну хорошо, пойдем провожу, — согласился кафр после некоторого молчания. — Только нужно идти скорее, чтобы я мог сейчас же возвратиться сюда.
Собеседники поспешно удалились в сторону, противоположную той, где скрывались Сигамба и Зинти.
— Иди назад к лошадям и жди там, — шепнула знахарка своему спутнику. — Если услышишь отсюда крик совы, беги скорее сюда. Раньше же не трогайся с места.
— Хорошо, госпожа. А ты слышала, что тут есть еще два сторожа? — спросил Зинти.
— Слышала. Но я сделаю так, что они меня не заметят, — ответила знахарка. — Иди и делай, как я сказала.
Зинти неслышно проскользнул назад в тоннель, а Сигамба поползла на четвереньках к хижине. В десяти шагах от хижины она заметила другого часового. Это побудило ее повернуть к задней стороне хижины. Однако в то время, когда она пробиралась по маленькой полянке между деревьями и кустарником, часовой заметил ее и, приняв за зверя, бросил в нее дротик.
— Вот тебе, ночной бродяга, — проговорил он.
На Сигамбе был ее меховой каросс, надетый по случаю дождя и ночной свежести на плечи (в сухое и теплое время дикари спускают свою одежду до пояса). Это обстоятельство и заставило дикаря вообразить, что он увидел перед собой шакала. Дротик попал в край каросса и не причинил Сигамбе никакого вреда. Она даже обрадовалась, что ей попало в руки оружие, которым она отлично умела владеть. Спрятав дротик, она поползла дальше.
— Далеко не уйдешь! — крикнул ей вслед часовой. — Утром я отыщу тебя и вытащу из тебя свой дротик.
— Ну, это тебе едва ли удастся сделать! — прошептала Сигамба, скрываясь из его глаз в тени деревьев.
Она узнала в этом часовом того самого кафра, который по приказанию Черного Пита накидывал петлю ей на шею, и решила отомстить ему.
Наконец она очутилась у задней стены хижины, устроенной из толстых ветвей, переплетенных лианами, и для устойчивости кое-где подпертой кольями. Сквозь тонкие щели хижины проникал свет, и слышался мужской голос, что-то с жаром говоривший.
Окон в подобных строениях не полагается, и только на крыше имеется отверстие над очагом для выхода дыма. Этим отверстием и воспользовалась Сигамба. С проворством кошки она взобралась на покатую крышу и, уцепившись там за край отверстия, осторожно заглянула в хижину. То, что она увидела, несколько успокоило ее.