Собрание сочинений в 4 томах. Том 3
Шрифт:
Николай. Разве я не по-человечески? Возможно… Тогда простите. Что тут происходит?
Серафима. Что такое? Я не знаю.
Николай. Мастер какой-то… страшный.
Серафима. Разве?.. С ним это бывает. Характерный. А к кому пришли, к мастеру или к его дочке?
Николай(срываясь на неприязненность). Я пришел к людям, а люди нелюдимые.
Серафима(наслаждаясь). Ах, Коля, вам бы проповеди
Николай. Серафима, я серьезно спрашиваю, что здесь происходит.
Серафима(беззаботно). Ей-богу, не знаю.
Николай. Зачем врать… Вы здесь, как у себя дома.
Серафима. Как дома? Почему? Что газету читаю? Так что же? Аллочка выписывает — не читает. Читаю я. Газета умная. Ваша. Правда… Комсомольская. Хотите, прочту рассказ о таком же сподвижнике, как и вы. Только он всего достиг, а вы, кажется, ничего не достигли. Занятно. Достиг и лопнул. Оказалось — жулик. Смешно… (Вздох.) О господи!
Николай. Серафима, очень прошу вас… скажите, где мне найти Аллочку?
Серафима. Ей-богу, не знаю.
Николай. Вижу, знаете и скажите, прошу.
Серафима. Уезжает она, миленький мой… уезжает на курорты… сердечные боли лечить, плавать, загорать, деньги тратить. Денег у нее страшно много.
Николай. Зря соль сыпете… Никакой раны нет.
Серафима. Ой ли, сударь?
Николай. Ну смотрите… (Уходит.)
Серафима. Коленька, вернитесь на мгновенье.
Николай возвращается.
Помните, Коля, ваш разговор со мной? «Серафима, я тебе Аллочку не отдам». Отдал.
Николай(приближаясь к Серафиме с улыбкой). А если нет? А если нет? А если нет?
Серафима(в страхе). Глаза… боже! Обезумел. Я кричать стану.
Николай. Я думал — ты сильная. Сиди.
Серафима. О господи!
Николай уходит. Серафима приходит в себя, успокаивается. Из дома выходит Родин.
Никак, ты плачешь?.. Григорий Григорьевич… Успокойся, родной мой. Стоит ли? Пустое дело… Перемелется. Чего в жизни не бывает.
Родин(сдерживая комок в горле). Я вот цветы лелею, душу в них вкладываю, и они мне отвечают красотой своей, ароматом, дыханием жизни. Как благодарна природа человеку за любовь к ней! А эта… дочь… она мне чуть в лицо не плюнула. А как сказала… повторить не могу. Я сделался ей ненавистным.
Серафима(мягко
Родин. Опять ты! Что ж ты, крещеная, не помогла? А я надеялся, думал: верующая, по заповедям живет…
Серафима. Много ты понимаешь в заповедях. Я Аллочку и не осуждаю.
Родин(до шепота). Она воровка… вижу теперь… Воровка.
Серафима(безразлично). А я не осуждаю. И не понимаю, чего ради ты из себя выходишь.
Родин(кричит). Да ты сама — не знаю кто!
Серафима. Из плоти мирской и крови человеческой. Не шуми.
Родин(не слушая). Думал, скупая… это в мать. А тут такое полезло… я не в состоянии понять. Не в состоянии. Какие ж к черту пережитки… Откуда пережитки, если я за всю жизнь пуговицу медную никому не продал. Кто ей пережитки эти прививал? Кто научил ее ворованные деньги в подполье держать? Объясни ты мне.
Серафима(вкрадчиво). То гонишь Серафиму, то жалуешься ей.
Родин(глухо). Лучше бы она умерла.
Серафима. Опомнись…
Родин. Лучше бы она умерла.
Серафима. Где она? Жду, жду…
Родин. Бегает.
Серафима. Нет, чтобы девочке помощь оказать, посоветоваться. Он рычит. Отец.
Родин. Да ты знаешь, чего она хотела?
Серафима. Чего?
Родин. Она хотела, чтобы я какие-то деньги отнес на завод и там прихоронил. Ты это знаешь?
Серафима(смех). Дурочка и больше ничего.
Родин. Нет, она не дурочка.
Серафима. Значит, испугалась.
Родин(истово). Долго ли будет висеть этот гнет над нами?
Серафима(непонимающе). О чем ты? Какой гнет?
Родин. Стяжательство… нажива.
Серафима. Каждый хочет хорошо пожить.
Родин. А пути?
Серафима. Что — пути? Что — пути? Аллочка никого не зарезала, не задушила…
Родин. От воровства до убийства не такая длинная цепь… Ты, мерзавка, погубила Алку, ты.
Серафима. «Мерзавка»… ишь ты. (Резко, неприязненно.) Смотри, Григорий, не заходись. Твоя дочь до нашего знакомства из комсомола вылетела. У нее расчеты очень крепкие. Только в ее расчеты этот аккуратненький… Коленька этот с коммуной в голове… он в ее расчеты не входил.