Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона, Стихотворения
Шрифт:
В этот момент впервые заговорил капитан Айертон. Это был спокойный и сдержанный человек, с маленьким, как у кота, лицом. Отец его знал с тех пор, как он был бакалавром гуманитарных наук в Оксфордском университете и ездил с ним на охоту. Когда я смотрела на капитана, то сразу вспоминала старую поговорку о том, что знает кот, чье масло съел. Но я ему доверяла, хотя не могла понять, почему сэр Роберт так свободно в его присутствии обсуждает мои личные дела. Капитан сказал:
– Простите мою смелость, госпожа Мильтон, но это я привез сюда сэра Роберта, а не он меня. Мой друг господин Агар, который женат на сестре вашего мужа и чьи пасынки, как мне известно, обучаются у господина Мильтона, весьма озабочен положением вещей. Господин Агар глубоко почитает Бога, и ему нравится ваш муж, но он не поддерживает его новое учение о разводе. Более того, оно ему ненавистно. Кажется, сейчас ваш муж написал новую книгу под названием Tetrachordon, она уже опубликована. В ней говорится, что если закон не позволит ему развестись, чего он страстно желает, то он всех предупреждает,
– Это весьма непродуманное решение, - заметила я.
– И оно принесет ему только неприятности.
Капитан Айертон продолжал:
– Мне не хотелось, госпожа Мильтон, чтобы вы решили, что я плохо настроен против вашего мужа или пытаюсь настроить вас против него. Должен признаться, что в отношении свободы совести я с ним согласен. Я - не пресвитерианец, как сэр Роберт. Но меня всегда раздражало, когда я видел, как честный человек по велению собственной совести делает глупости. Сударыня, буду с вами откровенен. Вашим мужем восхищается доктор Дэвис, врач из Уэльса. У него есть дочь - красавица и умница. И доктор Дэвис готов отдать ее вашему мужу, после того, как он личной разводной запиской освободится от вас, и хотя девушке все это не нравится, она не станет перечить отцу и покорится ему, как вы в свое время покорились вашему отцу, когда он вас выдал замуж за господина Мильтона. Все, что я вам сказал, - правда. Бог свидетель, что я не лгу. Должен вам сказать, что я не охотник до пустых комплиментов, но эта девушка не может сравниться с вами красотой и она не так умна и красноречива, как вы. Короче, господин Агар молил меня, если я окажусь в ваших местах, чтобы я вас предупредил, что заваривается каша, и он просил меня убедить вас вернуться, пока ваш муж не совершил непродуманного поступка, не стал двоеженцем и не потащил за собой в грязь милую и благородную девушку. Конечно, господин Агар также заинтересован в нормальном разрешении конфликта, потому что если ваш муж приведет в свой дом в качестве хозяйки женщину, которая ему такая же жена, как мне королева, то разразится скандал, и господин Агар будет вынужден увезти из его дома своих двух пасынков, которых сейчас обучает ваш муж.
Пока капитан Айертон держал речь, возвратилась моя матушка, я ей спокойно сказала:
– Сударыня, господа предупреждают меня о том, что мой муж собирается отказаться от меня и взять себе другую жену. Полковник Пай был так любезен, что предложил мне свою помощь, чтобы я могла спокойно добраться до Лондона. Он не хочет, чтобы я отказывалась. Кроме того, я не желаю публичных оскорблений. Мне кажется, что у меня нет причин не возвращаться к мужу, исключая отсутствие денег. С вашего позволения, мне придется это сделать. Более того, я хочу заявить господам офицерам, что мне все равно кто прав - король или парламент, но я, как женщина, уверена, что парламентская армия лучше организована, имеет лучших лошадей и обмундирование и в ней лучше дисциплина, наверно, она добьется победы над королевской армией. Я уверена, что отцу никогда не возвратят его денег, которые у него взяли чиновники взаймы, и то же самое будет с деньгами, которые ему обещали за то, что у нас стояли на постое солдаты и за его сожженные дрова, квитанции, которые у него имеются, если король проиграет, станут простыми бумажками. Отец очень много должен сэру Роберту Паю Старшему, он будет разорен. Я вернусь к мужу и попытаюсь с ним помириться, надеюсь, мне удастся добыть вам кров и стол, если вам станет плохо после поражения короля.
Матушка сначала сильно протестовала, но потом поняла, что я права, и позволила мне уехать. Сэр Роберт торжественно обещал, что у меня все будет в порядке, и если мой муж откажется меня принять, он проводит меня обратно домой. Я спросила капитана Айертона, где я стану жить в Лондоне, пока господин Агар будет готовить почву для перемирия между мной и мужем, и он обещал, что господин Агар об этом позаботится. Потом я спросила, когда мне нужно будет ехать в Лондон, и полковник Пай ответил, что если у меня будет желание, я смогу отправиться завтра утром, потому что он посылает двух раненых офицеров домой, я буду ухаживать за ними, и тем самым оплачу дорогу в Лондон.
– Я готова, сэр, - весело ответила я, но на самом деле у меня стало грустно на сердце. То, что капитан Айертон рассказал мне о дочери доктора Дэвиса, меня поразило. Теперь мне придется выказывать больше любви к мужу, чем я к нему чувствовала. Но это следовало делать, если я хочу остаться его женой, как это мне претило! Передо мной стоял выбор: все или ничего!
Когда офицеры покинули наш дом, матушка заговорила со мной очень сердечно.
– Мэри, ты хорошая дочь. Я тебя благословляю вернуться к своему грубияну-мужу. Ему, как собаке, все равно, кого и как он кусает. Попробуй пробудить в нем совесть добрыми словами. Скажи, что не вернулась к нему тогда с его поганой служанкой, потому что я тебе это не позволила, а теперь ты в этом раскаиваешься и что тебя во многом убедил полковник Пай. Мой тебе совет: придется перед ним унизиться и ползать на брюхе, как змея, лизать пыль из-под ног его и делать вид, что страшно раскаиваешься. Но как только он порвет отношения с доктором Дэвисом и, наконец, прижмет тебя к груди, тогда ты снова можешь распрямиться, вскочить ему на плечи и вонзить до крови в его бока шпоры!
– Сударыня, можно со мной отправиться моей служанке Транко?
– спросила я.
– Можно, хотя Транко - лучшая и самая веселая служанка.
Я сложила свои пожитки в сундук, но оставила дома свой дневник, а ключ взяла с собой. Мне пришлось попрощаться с милым Форест-Хиллом, где я родилась, и вернуться в противный, туманный, грязный, вонючий и отвратительный Лондон, место, где родился мой муж и которое мне придется полюбить против своей воли.
Глава 19
Во время короткой осады Оксфорда, которой командовал сэр Томас Фейерфакс, у нас случилось два несчастья. Я узнала об этом только год спустя, поэтому расскажу об этом в следующей главе. Могу только сказать что к 21 мая 1645 года в город совершенно перестали поступать припасы, и солдаты генерала Фейерфакса построили новый мост через реку Червел. Полковник сэр Вильям Легг, губернатор города, боялся атаки и приказал затопить луга и поджечь дома в пригороде, чтобы было легче защищать город. Но все равно в обороне были уязвимые места, особенно на севере. Караульные дремали на посту, оружие было не в таком порядке, как при прежнем губернаторе, сэре Артуре Эштоне. [Полковник Легг занял место сэра Артура Эштона после того, как сэр Артур похвалялся перед дамами мастерством всадника, но его лошадь споткнулась, он сломал ногу, которую ему потом ампутировали. А после этого по городу пошла шутка - когда селяне приезжали на рынок с продуктами, они спрашивали караульных у ворот: "Дружище, кто теперь у вас губернатор?", а те им отвечали: "Один человек по имени Легг", и тогда селяне восклицали: "Неужели все еще он! А мы слышали, что этот сукин сын уже вас покинул!" Соль шутки состоит в том, что по-английски "Лег" - нога, стражи отвечали крестьянам, что у них остается одноногий губернатор. (Примеч. автора.)] Сэр Артур был папистом, суровым и прилежным офицером, строго наказывал солдат за пьянство и не позволял пить после отбоя. Жители города были недовольны тем, что им за все платят только обещаниями, а не деньгами. Они очень страдали от расквартированных солдат, понимали, что дело короля не победит, и плохо выполняли требуемую от них работу.
Но город не подвергался штурму, потому что когда генерал Фейерфакс узнал, что король покинул Оксфорд и, отправившись на север, снял осаду Честера, где так туго приходилось Myну, генерал также снял осаду Оксфорда и последовал за королем. Вскоре, 14 июня Его Величество окружили и разбили в Нейзби в деревушке неподалеку от Девентри, и от этого поражения ему не удалось оправиться, хотя оно не было последним сражением в этой войне, и даже Оксфорд продержался еще год.
По поводу сражения в Нейзби было много споров. В битве принц Руперт почти полностью разбил конницу генерала Айертона на одном фланге, а генерал Кромвель разгромил конницу, сопротивлявшуюся ему на другом фланге. Отряды нападали с отчаянной храбростью, и солдаты иногда дрались прикладами мушкетов. Парламентская армия выкрикивала: "Бог - наша сила!" А королевские войска кричали: "Да здравствует королева Мари!" Генерал Скиппон был тяжело ранен в бок, и пуля внесла в рану кусок его нагрудника и даже тряпицу от рубашки. Генерал Айертон был серьезно ранен в бедро пикой, а лицо ему поранила алебарда. Под ним убили коня. Генерал Кромвель с риском для жизни сражался один на один с капитаном королевской кавалерии. Тот ударом меча рассек шнур, что держал на голове Кромвеля шлем, и сорвал его прочь. Он мог бы убить генерала вторым ударом, направленным в подбородок, если бы на помощь тому не подоспели солдаты, а один из них во время схватки швырнул ему свой шлем, и генерал Кромвель поймал его и нахлобучил на голову, хотя и задом наперед, и носил шлем весь день. Король храбро сражался с неприятелем, и это признавали даже его враги. Он вел себя так же храбро, как и обычные солдаты, но ему не повезло, и он не погиб во время сражения.
Было весьма удивительно, что в таком сражении, которое продолжалось много часов, из королевской армии в семь с половиной тысяч человек погибло шестьсот, а из парламентской армии нового образца в пятнадцать тысяч человек погибло всего двести солдат. По этим показателям эту битву считали не такой важной по сравнению с теми, которые произошли в Эджхилле и Марстон Мур, потому что великим полководцем считается тот, кто пролил больше крови. Помпею присвоили определение "Великий", а Юлий Цезарь не удосужился получить подобный титул - Помпей погубил в сражениях более двух миллионов людей, а Цезарь - всего один миллион. В войнах, происходивших в наше время, сталь убила больше людей, чем порох, хотя порох наводил страх на плохо обученных солдат. Болезни, такие, как оспа и лагерная лихорадка, погубили больше людей, чем сталь и снаряды вместе взятые.
Население Лондона торжественно отпраздновало победу в Нейзби, как мне стало известно, - звонили в колокола, читали и пели псалмы на всех улицах. Спустя несколько дней четыре тысячи пленных провели по улицам города, и при этом демонстрировали захваченные штандарты и знамена, которые потом вывесили в Вестминстер-Холле.
Мне не хотелось видеть это шествие, потому что душа у меня сострадала этим беднягам, и мне было бы неприятно слышать, как их оскорбляли и освистывали на улицах. Когда их собрали на плацу в Тотхилл-Филдс, парламент обещал отпустить их домой, если они обещают в будущем не вступать в сражения. Но эти люди настолько верили в дело короля, что большинство из них отказались дать подобную клятву, и после этого их сослали в далекие колонии.