Собрание сочинений в девяти томах. Том 5. Льды возвращаются
Шрифт:
Домовладелец завздыхал, открывая мне дверцу машины.
– Ох, мистер Бредли! Уж лучше бы мне быть в Африке вместе с вами, чем терпеть то, что происходит вокруг.
Я вышел из машины. Лицо домовладельца вытянулось. Должно быть, слишком ощипанный у меня был вид.
Я стал выгружать из багажника свои вещи. Они так и болтались там со дня моего возвращения. Но не мог же я напялить на себя тропический костюм или, что еще хуже, «марсианское одеяние», чтобы тащиться в таком виде к миллионеру за интервью.
Домохозяин подозрительно наблюдал за мной,
Я небрежно взял бумажку:
– О'кэй, я только переоденусь, съезжу за деньгами, и мы с вами выпьем.
Домовладелец расплылся в улыбке и трясущимися руками стал открывать предусмотрительно водруженный на дверь добавочный наружный замок. У меня кружилась голова. Смертельно хотелось не столько есть, сколько курить.
Я обшарил все углы комнат, как детектив. И по-мальчишески обрадовался, когда нашел две пачки сигарет, начатую бутылку виски и сыр…
Я пожирал этот сыр, как изголодавшийся тигр отшельника. Я выпил бутылку обжигающего зелья до дна и на минуту забыл все невзгоды.
Побрившись, переодевшись, свежий, бодрый, я сбежал с лестницы, угостил домовладельца сигарой – завалялась с хороших дней в ящике стола – и вскочил в свой великолепный автомобиль.
Хозяин семенил рядом с машиной. Я отправился в свой рейс. Бензина – на дне бака. Я боялся, доеду ли…
Но я благополучно доехал до офиса мистера Игнэса и даже остановился у тротуара.
С сигарой в зубах, великолепно одетый и чуть пьяный, я вбежал в вестибюль, похлопав по плечу открывшего мне дверь негра-швейцара. Тот расплылся в улыбке.
Я угостил быстроглазую и белокурую секретаршу леденцами – тоже остались от прежних дней, – и она, обещающе опуская ресницы, скрылась за пластмассовой дверью своего босса.
Мое имя еще не забыли. Мистер Игнэс принял журналиста Роя Бредли, которого недавно поминали в ООН.
Я сразу узнал Боба Игнэса, крепкого, уже седого, лощеного человека, поднявшегося навстречу.
– Хэлло, мистер Бредли! – протянул он мне руку.
Но я узнал и другого человека. Он сидел в кресле, выставив острые колени и огромную челюсть, когда-то прозванную лошадиной, – знаменитый строитель подводного плавающего туннеля, Арктического моста между коммунистическим миром и Америкой через Северный полюс, инженер Герберт Кандербль.
Он кивнул мне.
Я вынул блокнот и автоматическую ручку, пристроившись у журнального столика. Мистер Игнэс прохаживался по кабинету.
– Итак? Вы не будете рассматривать сигарный дым, мистер Бредли, как газовую атаку на вас в нарушение Женевских соглашений? – сказал мистер Игнэс, предлагая мне сигару.
Я мог бы многое ответить мистеру Игнэсу по поводу дикарских стрел и дикарских атомных бомб, но отшутился:
– Если отравленные стрелы дикарей вызвали атомный взрыв, то антиядерный взрыв в Америке вызван стрелами пропаганды, мистер Игнэс.
– Антиядерный взрыв? – повторил мистер Игнэс. – А этот молодчик по-прежнему изобретателен! Очень здорово сказано!
– Не так здорово сказано, как здорово сделано, – отозвался я. – Я пришел к вам узнать, что вы по этому поводу думаете. Где выход из этой антиядерной катастрофы?
– Выход? – переспросил мистер Игнэс и прошелся по кабинету. – Выход диктуется законом выгоды, который я открыл и который управляет миром…
– А разве выгодно закрывать фирмы, выпекающие хлеб, глушить жизнь страны даже в областях, не имеющих к военным никакого отношения?
– Э, мой мальчик! Не мне вас учить, вы стреляный зверь. Несчастье человечества в том, что оно не понимает своей выгоды. Наш свободный мир настолько богат…
– Богат? – быстро переспросил я.
– …настолько богат возможностями, силами, средствами, что вопрос лишь в том, куда их приложить, чтобы вернуть страну к преуспеянию.
– И что же думаете вы как промышленный магнат и как философ, открывший закон, управляющий человеческим обществом?
– Лучше спросим сперва, что думает об этом инженер Кандербль? Он пришел ко мне с кучей проектов. Будет полезно написать о них.
Я повернулся к старому инженеру.
Кандербль заговорил отрывисто, резко, как бы выплевывая слова:
– Мир не может быть рассечен. Это не яблоко. Каменные стены строили в Древнем Китае, а железные занавесы – политиканы. Человечество едино и если погибнет, то от смертельной дозы радиации в атмосфере. К счастью, атомные бомбы уже не будут больше взрываться.
– К счастью ли, мистер Кандербль? – перебил я. – Ведь для американского народа это стало несчастьем.
– Потому что вместо бомб, ракет и атомных заводов нужно строить другое.
– Что же?
Кандербль поднялся. Он был худ и тощ, как Дон-Кихот. И проекты его показались мне донкихотскими.
Инженер расстелил на столе карту мира. Океаны на ней пересекались прямыми линиями проектируемых им трасс.
– Плавающий туннель, прямое железнодорожное сообщение на примере Арктического моста, зарекомендовал себя. Мир нуждается в дешевой и надежной связи между всеми континентами. Можно в первую очередь проложить такие трубы-туннели под водой между Америкой и Африкой. Мир сжимается. Города становятся пригородами один другого. Темп жизни возрастает. Быстрота, скорость, взаимообмен товарами, идеями, людьми! Две тысячи миль в час по безвоздушному пространству внутри труб. Это лучше, надежнее, дешевле ракет! К черту ракеты!..
– Нет, нет, не торопитесь, Кандербль, – остановил его Игнэс, – ракеты нам с вами еще пригодятся.
Инженер Кандербль развивал свои фантастические проекты. Континенты сдвинутся вплотную, океаны перестанут существовать как разделяющее препятствие. На стройках будут заняты десятки, сотни миллионов человек, они будут работать на сближение разрозненных частей человечества. Огромные выгоды, прибыли, перспективы…
Я с удивлением смотрел на него. Он уже не казался мне Дон-Кихотом, он говорил как поэт – вдохновенно, возвышенно, искренне…