Собрание сочинений в девяти томах. Том 5. Льды возвращаются
Шрифт:
Потом он заинтересовался увечьями, нанесенными моему «кадиллаку».
Лиз была удивительно настойчива, и мы втроем кое-как привели машину в относительный порядок, использовав чехол запасного колеса. Лиз оказалась по-женски искусной. Теперь хоть не видно было проклятых пружин, которые всю ночь впивались мне в бок.
Делая вид, что непринужденно веселы, мы поехали на ферму.
Пораженные старики обрадовались мне, но Лиз встретили недоуменно.
Мать, оказывается, была очень истощена и не вставала с постели.
Сестра Джен с плохо скрываемым торжеством рассматривала изорванное дорогое манто Лиз.
Мы все собрались около материнской кровати. Я не хотел делать из чего-нибудь секрет. Я рассказал, почему Лиз здесь, правда, не уточнив ее родословной.
Мой старик покачал седой, словно облинявшей, головой:
– Полиция нравов. Это нехорошо. Этим можно было бы возмущаться, если бы… Ты знаешь, Рой… Я совершенно разорен. У меня были подготовлены семена, но я не смог их использовать. Ты видишь, поля покрыты ледяной коркой.
– Это новые ледники, мистер Бредли, – сказала Лиз.
Старик не понял.
– Ледяная корка на полях, – стал он дотошно объяснять. – Я уж думал, нельзя ли посеять все-таки. Пытался вспахать обледенелую землю, сломать ледяную корку. У меня ничего не вышло, Рой. Вот, может быть, теперь, вместе с тобой?.. Иначе я совсем разорюсь, Рой…
Бедный старик, несчастный фермер, он не видел дальше принадлежавшего ему, уже несколько раз заложенного и перезаложенного участка… Он горевал о своем разорении, не в состоянии объять мыслью весь обледенелый мир, скованный новым ледниковым периодом.
Настало время второго завтрака.
Отец виновато посмотрел на меня:
– Надеюсь, Рой, ты приехал не с пустыми руками?
Джен засуетилась.
– Я могу сбегать к багажнику, – предложила она, накидывая на себя пальто. – Пора готовить ленч.
Мы с Лиз переглянулись.
– Он не дает кукурузы. Бережет на семена, – сказала мать, не то извиняясь, не то жалуясь, и посмотрела на мрачного отца.
Отец отвернулся, чтобы не встретиться со мной глазами.
А я был рад этому. Я тоже не мог смотреть на него. Я сделал знак Джен, и она, удивленная, успевшая надеть пальто, стала раздеваться.
– Нам слишком быстро пришлось уехать из Нью-Йорка, – сказал я, оправдываясь. Любопытно, что я не смел сознаться в единственном приличном поступке, который совершил в жизни, я не мог сказать, что мы с Лиз отдали все продукты голодающим.
Мать встала с постели, несмотря на общие протесты, принялась хлопотать, хотя Лиз уверяла, что мы с ней совершенно не голодны и последний раз великолепно поели в мотеле, где ночевали…
Отец сумрачно смотрел на нее.
И вдруг в дом ворвался Том.
Оказывается, он удирал из дому и носился на мотоцикле по окрестностям.
– Полиция! Полиция! – кричал он, круглыми глазами смотря на меня. – У тебя есть револьвер, дядя Рой? У нас есть дедушкин кольт и охотничье ружье. Мы будем отстреливаться, дадим бой, как индейцам!..
Отец сел за стол и опустил на руки голову.
– Полиция! – в отчаянии сказал он. – Я еще вчера слышал, что билль о морали подписан президентом. Полиция нравов рыщет по вашему следу.
– Не беспокойтесь, – сказала Лиз. – Ведь у вас есть револьвер, Рой? Или просить у вашего отца?
– Боюсь, что огневая мощь нашего укрепления будет недостаточна, – усмехнулся я.
– Не беспокойтесь, – повторила Лиз. – Дайте мне оружие.
– Вы можете попасть в апельсин на лету? – осведомился я.
– Нет, я просто застрелюсь, – спокойно ответила Лиз.
Мы с отцом переглянулись. Он спрашивал глазами. Я кивнул. Я знал, что она может это сделать.
Отец встал.
– Вот что. Пока мать готовит кукурузные блюда из семян, Том должен привезти соседа Картера.
– Он еще не продал свою ферму? – осведомился я.
Том бросился к дверям, ожидая последнего распоряжения.
– Он глава нашей общины «искренних евангелистов». Вам придется стать такими же…
– Эта секта прощает самоубийство? – осведомилась Лиз.
– Нет. Просто Картер как представитель одной из христианских церквей обвенчает вас. Тогда…
Лиз и Джен захлопотали. Сестра увела ее к себе наверх, чтобы примерить подвенечное платье.
Отец принес мне виски, и я мрачно пил, отгоняя лезущие ко мне мысли.
Мать, еле волоча ноги, накрывала торжественный стол, на который нечего было подать.
Том привез взъерошенного Картера.
– Мир этому дому, – прогнусавил он, простирая руку. – Хэлло, Рой, – сказал он обыкновенным голосом и, шаркая ногами и улыбаясь бабьим лицом, пошел ко мне для рукопожатия.
– Хэлло, Картер! Надо карьером обкрутить одну парочку, чтобы утереть нос полиции, – решительно сказал отец, сжимая свои огромные натруженные кулаки.
Картер оглянулся, ища невесту. Потом, чуть согнувшись в длинной спине, стал потирать руки, хихикая:
– Утереть нос полиции? Я уже утер ей нос, когда она явилась конфисковать за долги мой урожай на полях… увы, покрытых льдом.
Вышла Лиз.
Конечно, это была дурацкая выдумка Джен, за что-то мстившей мне. Она нарядила Лиз в свое подвенечное платье с фатой. Я готов был плюнуть от злости.
– О'кэй, мисс, мисс… Как вы поживаете, мисс?..
– Мисс Морган, сэр, – сказала Лиз.
Отец удивленно посмотрел на меня.
Ведь мы с Лиз и словом не обмолвились, из какой она семьи.
Мой несчастный старик засуетился. Боже мой! Он, наверное, думал, что как-нибудь отсрочит разорение с помощью моей нелепой женитьбы, что на будущий год лето будет нормальным… Я не знал, что станется на будущий год… С меня вполне хватало событий этого года.