Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Пьесы и радиопьесы
Шрифт:
Германец. Отвратительно. У этого напитка нет будущего. Пиво лучше. (Садится рядом с Ромулом за стол и снимает шляпу.) Должен тебя поздравить. У тебя в парке над прудом отличная Венера.
Ромул. А что в ней особенного?
Германец. Подлинный Пракситель.
Ромул. Вот незадача. Я-то всегда думал, что это грошовая копия, а теперь антиквар уехал.
Германец. Позволь-ка! (Рассматривает
Ромул. Ты куровод?
Германец. Страстный.
Ромул. Удивительно! Я ведь тоже куровод.
Германец. Ты тоже?
Ромул. Я тоже.
Германец. Наконец-то есть с кем поговорить. Это в парке твои куры?
Ромул. Мои. Отличная домашняя порода. Импортные — из Галлии.
Германец. Несутся?
Ромул. Ты сомневаешься?
Германец. Скажи честно. Судя по яйцу, неважно они несутся.
Ромул. Ладно, признаюсь, они несутся все хуже и хуже. Между нами, куроводами, говоря, это меня тревожит. В хорошей форме только одна несушка.
Германец. Серая с желтыми крапинками?
Ромул. Как ты догадался?
Германец. Это ведь я велел доставить ее в Италию. Хотелось проверить, как она себя будет чувствовать в южном климате.
Ромул. Могу тебя поздравить. Отличная порода, ничего не скажешь.
Германец. Сам вывел.
Ромул. Ты, я вижу, выдающийся куровод.
Германец. В конце концов, как правитель, я вынужден этим заниматься.
Ромул. Как правитель? А кто ты, собственно, такой?
Германец. Я Одоакр, князь германцев.
Ромул. Рад с тобой познакомиться.
Одоакр. А ты кто?
Ромул. Я — римский император.
Одоакр. Мне тоже очень приятно завести такое знакомство. Я, правда, и раньше знал, с кем говорю.
Ромул. Ты знал?
Одоакр. Прости меня за притворство. Врагам бывает неловко оставаться с глазу на глаз, и я решил, что для начала разговор о куроводстве будет уместнее, чем разговор о политике. Позволь представить моего племянника. Поклонись, племянник.
Племянник. Как прикажешь, дядюшка.
Одоакр. Оставь нас одних, племянник.
Племянник. С удовольствием, дядюшка. (Уходит.)
Молчание. Они глядят друг на друга.
Одоакр.
Ромул. А ты, стало быть, Одоакр. Для меня ты был олицетворением врага, а, оказывается, ты такой же куровод, как и я.
Одоакр. Настала минута, которой я ждал столько лет.
Император вытирает рот салфеткой, встает.
Ромул. Как видишь, я готов.
Одоакр. К чему?
Ромул. Умереть.
Одоакр. Тебе грозит смерть?
Ромул. Всему миру известно, как германцы обходятся с пленными.
Одоакр. Ты слишком поверхностно знаешь своих врагов, император Ромул, если полагаешься на то, что о них болтает весь мир.
Ромул. А чего ты можешь хотеть, кроме моей смерти?
Одоакр. Сейчас увидишь. Племянник!
Справа входит племянник.
Племянник. Что прикажешь, дядюшка?
Одоакр. Поклонись римскому императору, племянник.
Племянник. Как прикажешь, дядюшка (Кланяется.)
Одоакр. Ниже, племянник.
Племянник. С удовольствием, дядюшка.
Одоакр. Стань перед римским императором на колени!
Племянник. Как прикажешь, дядюшка. (Преклоняет колена.)
Ромул. Что это значит?
Одоакр. Встань, племянник.
Племянник. С удовольствием, дядюшка.
Одоакр. Выйди, племянник.
Племянник. Как прикажешь, дядюшка. (Уходит.)
Ромул. Ничего не понимаю.
Одоакр. Я пришел не за тем, чтобы тебя убить, римский император. Я пришел, чтобы вместе со всем моим народом вступить к тебе в подданство. (Тоже преклоняет колена.)
Ромул(насмерть перепуган.) Но это же безумие.
Одоакр. И германец может поступить разумно, римский император.
Ромул. Ты что, издеваешься?
Одоакр(встает). Ромул, о курах мы с тобой поговорили, отлично понимая друг друга. Неужели нельзя, понимая друг друга, поговорить о судьбах наших народов?
Ромул. Говори.
Одоакр. Можно сесть?