Собрание сочинений в семи томах. Том 4. Пьесы
Шрифт:
Любви игра роковая [2]
Пролог.
Жиль, или Пеппе Наппа.
Тривален.
Доктор Балоардо.
Скарамуш.
Бригелла, он же Фичетто, Финочетто, или Дзанни.
2
22 ноября 1910 года Чапек писал из Берлина редактору журнала «Люмир» Виктору Дыку: «Будьте так любезны, опубликуйте нашу Commedii лишь в февральском номере и, если возможно, всю сразу. Обращаю Ваше внимание на то, что пьеса была написана раньше, чем пантомима пана Лангера (речь идет о пантомиме Франтишека Лангера „Похищение Эвелины Майер“, опубликованной в журнале „Люмир“ 18 ноября 1910 г. — О. М.), и только решительное желание сжечь ее удержало нас от того, чтобы вручить Вам ее уже в июне. Но чтобы читатели не думали чего-то такого, что было бы для нас абсолютно невыносимо, будьте настолько любезны и припишите под заголовком: „Написано в июне 1910 года…“» [L'iter'arn'i archiv Pam'atn'iku n'arodn'iho p'isemnictv'i v Praze. Pozustalost Viktora Dyka, 5 M.].
Редакции
Пьеса была опубликована в журнале «Люмир», 1911, №№ 4, 5 и 6.
В журнальной публикации после перечня действующих лиц следовал авторский текст, опущенный во всех книжных изданиях:
«Да, они не более чем куклы, эти фигурки с итальянскими и французскими именами, а наша „грациозная пьеса“ является не чем иным, как марионеточной игрой ума. Жизнь вокруг нас не так горька, как эта премудрая пьеса. Настоящий Тривален, правда, не был бы здесь в особой чести, но живой Жиль наверняка был бы утешен каким-нибудь драгоценным счастьем, особенно в нашей сентиментальной, прекрасной, маленькой Праге, а реальный Бригелла, не растрачивая своих высоких практических способностей на невыгодное актерство, внес бы в нашу лавочную коммерцию более экспансивный и предприимчивый стиль. Доктор и Скарамуш уже совсем куклы, вроде мюнхенских заводных игрушек, которые, к сожалению, так плохо отвечают детской склонности к фантастическому…
И куклы имеют право на существование, хотя и меньшее, чем люди с вечным человеческим сердцем. Поэтому мы считаем необходимым заранее попросить о снисхождении к нашим героям».
Воскрешая традиционные персонажи комедии масок XVI–XVIII веков, братья Чапеки учитывали историю этого жанра на итальянской и французской почве. Это сказывается в именах действующих лиц, то чисто итальянских (Доктор Балоардо, Бригелла, Изабелла, Зербина), то офранцуженных (Жиль, Скарамуш, Тривален). В различных названиях одной и той же маски авторы как бы прослеживают ее историю.
Пьеса была включена в первое издание книги «Сияющие глубины и другие прозаические произведения» (Прага, Франтишек Боровы, 1916), а в 1922 году вышла отдельным изданием в издательстве «Авентинум».
Премьера комедии состоялась на любительской сцене. 25 марта 1920 года ее поставила в пражском зале «Моцартеум» группа учащихся реальной гимназии на Кршеменцовой улице под руководством М. Веселика. На профессиональной сцене ее впервые поставил в брненском Национальном театре режиссер Вл. Шимачек (премьера — 6 июня 1925 г.). 15 мая 1930 года состоялась премьера комедии на сцене пражского Национального театра (режиссер — Иржи Фрейка). На сюжет комедии чешский композитор Зденек Фольпрехт (1900–1961) написал одноименную оперу.
На русском языке пьеса публикуется впервые.
Изабелла.
Зербина, ее тетя.
Время действия — наши дни. Место действия — сцена профессионального театра.
На сцене театральный пейзаж. На заднем плане, впрочем, пока затемненном, беседка для обеих женщин, сбоку — скамейка для актеров, не занятых в действии.
Соблаговолите представить себе костюмы отнюдь не исторические, их покрой современный, однако фасоны весьма необычны. Жиль носит широкий костюм из белого атласа с кружевами на груди и рукавах, лицо его густо напудрено, у него красивые нежные руки и короткие, курчавые, как у барашка, волосы, он декадент серафического толка, существо симпатичное, но не Пьерро. На Тривалене болеро из желтого атласа с широкими черными горизонтальными полосами, шелковый пояс, свободные белые штаны с черными генеральскими лампасами и черной каймой, американские ботинки и на груди пестрый пластрон, волосы жесткие, волнистые, как у быка между рогов, лицо кирпичного цвета, мощная атлетическая фигура; держится героем, весьма непринужденно. Костюм Бригеллы серый, а тонкую вертикальную полоску, длиннополый сюртук, черное пальтецо, лакированные туфли с узкими, как лисья морда, носами, по всему видно, что человек он двуличный; лицо желтое, лоб вытянутый и плоский, как у змеи, в целом он выглядит попроще остальных. Поскольку Бригелла придерживается сепаратистских взглядов, то предпочитает держаться в стороне, у стены просцениума. Что касается Пролога, то это обычный театральный директор, толстый, добродушный, одним словом, нечто среднее между обывателем и представителем богемы, что типично для провинциальных актеров. Доктор — весь в черном, как пастор, носит касторовую шляпу, воротник а-ля Палацкий [3] и черную пелерину; он несколько комичен, как каждый моралист, не пользующийся авторитетом. Наконец Скарамуш, который в своем реформированном клоунском костюме в черную с белым клетку напоминает американского эксцентрика.
3
Палацкий Франтишек (1798–1878) — чешский историк и политический деятель.
Что же касается дам, то платье Изабеллы, с небольшим декольте, в меру короткое, украшено розовыми лентами и воланами (стиль танцкласса), в руке черная сумка, как у некоторых независимых девиц. У нее нежные, весьма невинные синие глаза и нежные, весьма греховные синие круги под ними. Играет она плохо, но хочет нравиться. Натура весьма примитивная.
Зербина выглядит как старая монахиня или сводница. Она состоит из воланов, рюшек, сборок и чепца с кружевами, почти совсем седая; костюм ее дополняют четки и ридикюль с вязанием — начатый чулок.
(Кланяется.)
А это, с позволения, актеры. Я повторяю, что они актеры. Помост у нас дощатый, посмотрите, земли здесь настоящей нет, деревья намалевали мы; красотка эта,(похлопывает Изабеллу по щеке)
хоть и румяна, но лишь от румян, а белизна от пудры. Повторяю, мы без обмана, — это лишь актеры. Мы вас не собираемся дурачить и делать вид, как делают иные, что мы не те, кто есть на самом деле. Ни тот неЖиль(возмущенно). Он — добряк? Боже мой, не будь я так слаб, не будь я так застенчив, как утверждал здесь господин Пролог, я убил бы его!
Пролог. Но, добрый Жиль…
Жиль. Я не могу быть добрым. Прошу вас, дайте мне сказать хоть слово.
Пролог. Но, Жиль, вы же должны говорить стихами.
Жиль. Я не могу говорить стихами, и, пожалуйста, оставьте меня в покое.
Пролог. Ради бога, господин Жиль, перестаньте сводить личные счеты хотя бы перед публикой!
Жиль. Нет, именно пусть публика слышит, каков Бригелла, пусть составит свое мнение о Дзанни! Пусть знает о нем все, — и то, что Бригелла рисует и пишет порнографические вещи и продает их из-под полы, и то, что Фичетто чернит нас перед директором, и пусть узнает кое-что еще!
Пролог. Дорогой мой Жиль, ведь это же неправда. Перестаньте! Или хотя бы излейте свои жалобы в стихах, как вам и подобает.
Жиль. Не стану говорить стихами. Пусть публика знает, что Бригелла за вознаграждение водит к Зербине провинциалов, а Зербина знакомит их с Изабеллой!
Тривален(с угрозой). Это правда, Жиль?
Пролог. Неправда, господин Тривален. Как вы можете так дурно думать о Зербине?
Зербина (ведет Изабеллу за руку). Но, господа, ведь она еще дитя. Она так невинна, посмотрите, какая рослая девушка! Это я ее вырастила. Я, ее тетя.
Тривален. Вы ей не тетя, Зербина, и вообще вы лжете!
Зербина. Ради всего святого, господин Тривален, я правду говорю. Богом клянусь, Изабелла еще девица.
Бригелла. Да, да, девица! Кто не верит, пусть спросит у доктора.
Доктор (растерянно). Что вы говорите, Бригелла? Откуда мне знать?
Бригелла. Понятия не имею, доктор. Тогда пусть спросят у Скарамуша!
Скарамуш(тоже растерянно). Боже упаси, я ничего не знаю, спросите лучше у Бригеллы.
Бригелла. А я и знать ничего не хочу. Простите, что вмешался в ваши дела. Мне-то что до этого?
Пролог. Хватит, прекратите спор, лучше начинайте играть. Прошу!
Простите, господа, что спор пустейший вас задержал, но мы сейчас начнем как полагается. Мы вам покажем волнующие сцены. В них столкнутся противоречия: радости и горе, добро и зло, реальность и мечта, ворчанье доктора и смех шута. — Все так, как в жизни. Будьте ж благосклонны. И если что-то вас вздохнуть заставит, исторгнет слезы или позабавит, вот и награда лучшая для нас за тот спектакль, что мы начнем сейчас.