Собрание сочинений в трех томах. Том 3
Шрифт:
Миша. А не сказать ли ему про Анютину телефонограмму?.. Нет, не надо. Но думать будем дружно. (Смотрит за сцену, пятится.) Еще номер! А ну-ка, я Анюту кликну — самый момент. (Быстро уходит.)
Входят Кузин и Кострова.
Кузин. А вдруг Анютка-то — на дыбы, — знаешь ведь, какая она. Сраму не оберешься: дочь выгнала жениха. Тебе с ней и говорить — потихоньку, исподволь.
Кострова.
Кузин. Тогда выхода нам нету… И Леониду Петровичу, до свадьбы ли ему, когда сам на волоске?.. Ты смотри, как все сложилось!
Кострова. То-то и оно… Горе ты мое, Кузьмич. (Легонько гладит его щеку.) Греха-то!
Кузин. Что придумать? Не знаю. (Неловко целует в голову.)
Входит Анюта.
Анюта. Приход-расход не сошелся дома? Или чего забыли?
Кузин. Забыл. Счеты забыл — иду в кладовую.
Анюта. У вас же они и дома есть.
Кузин. Есть… У тех шашка одна западает, костка.
Кострова(смущенно). Пойдем, Анюта, завтракать.
Анюта. Идите, мама, я догоню…
Кострова уходит.
…(Тепло.) Антон Кузьмич…
Кузин. А?
Анюта. Или вы думаете, я вас не уважаю?
Кузин. Ты… к чему?
Анюта. Ведь все село знает!
Кузин(растерянно). Быть того не может…
Анюта(решительно). Поздравляю вас, папаша, с законным браком! (Обнимает, целует.)
Кузин (растроганно). Камень с души сняла… Я-то думал, дурак…
Анюта. Обожаю самокритику!.. И мне семафор открыт: так и загудит замуж ваша взрослая дочь! Две свадьбы: папа с мамой, а дочь… С кем?
Кузин(довольно). С председателем.
Анюта. Это ваше желание, папаша? Но пока об этом…
Кузин. Не до смеху нам, Анюта. С каким председателем расстаемся! Только-только колхоз стал на ноги и — на тебе.
Анюта. А вы приходите вечером к Тарасу Палычу — подумаем.
Кузин(настороженно). Что там еще за новости?
Анюта. Совещание отцов и детей на высоком уровне.
Кузин. А кто будет?
Анюта. Миша, Поля, Иван, я, ну и Тарас Палыч. Приходите. Я вам там про телефо-он расскажу, по секрету. Теперь мы — родня: все можно говорить.
Кузин. Тарас… Тарас-то, он и в юности был с куролесинкой. Бывало, сунет соседского гуся в мешок и — под кошелку его, в сарай. Баба все село обходит: «Гу-усенька, гу-усенька. Съели мово гусеньку, разворуй!» А он зайдет к ней и молвит, вроде бы ничего не знает: «А у нас чужой гу-усь живет под кошелкой». Так она ему еще и самогоночки — стаканчик, еще и почки поджарит. Любил почки Тарас.
Анюта. То было давно, но… интересно!.. Ну, так — как же: придете?
Кузин. Что ж теперь? Раз уж родня — приду.
Анюта. И будет наша жизнь протекать по закону: дочь за отца не отвечает, а отец за дочь — да. Сразу мне и облегчение.
Кузин(ворчливо). Ну, иди, иди. Мать ждет… Ох, и язычок у тебя!
Анюта. А вам — лишняя нагрузка. Чует мое сердце — прибавится вам от меня беспокойства. (Уходит.)
Кузин. Вот и у меня на душе поблажело. (Спохватившись.) Постой, постой… Про какой телефон — по секрету? Ой, они уж чего-то наворочали! А кому расхлебывать? Нам: нету воспитательной работы с молодежью. (Расходился.) Ужо-тко будет им, как куцему на перелазе! Я пойду к ним, но только захвачу чересседельник! И без всякого партбюро, втихаря, вдоль говядины: нате вам, нате! — то по отцам, то по детям!.. (Подумав.) Нет. Чересседельником нельзя: подход неправильный, непартийный подход. Да ведь и девчата там… Эка, куда я свернул с линии. Но я им! Я им зада-ам! И на родство не посмотрю!
Занавес.
Дом для приезжих. Окно в общем номере открыто. За столом, заваленным бумагами, сидит хмурый Чекмарь. Торопливо укладывает в чемодане Кислов. Медленно и важно ходит взад-вперед Бояров. Перебирает свои жалобы Свищ, стоя. Все в напряжении.
Свищ. А может, речка вовсе нам и не нужна? Бывало, в воскресенье выгоняешь на работу, а они — с удочками, полный берег, по окуням. Она дисциплине мешает, речка. Она влияет роль на производительность.
Кислов(Свищу). Если вам дадут указание вспахать все улицы села на метровую глубину и так оставить навечно, вы выполните «план»?
Свищ. Согласно указаний — все правильно: может, на той глубине вредность какая найдена.
Кислов(Чекмарю). Вот так вы и с речкой: понизили уровень воды на два с половиной метра, удушили Красавку, иссушили пойму. А теперь не желаете огласки, заметаете сор в темный угол, боитесь за свою шкуру.