Собрание сочинений в трех томах. Том 3
Шрифт:
Занавес.
Часть площади центрального участка колхоза и небольшого парка — кусты сирени, несколько деревьев, садовая скамейка. Воскресенье. Утро. Тишина. Анюта сидит на скамейке.
Анюта. А какие облака! И небо — синее, синее… Ух ты, сколько неба! В городе его намно-ого меньше… Оно там закрыто кирпичами, там небо
Входит понуро Махоткин.
…Откуда ты, «прелестное дитё»?
Махоткин. Все шутишь? А у меня… (Дергает ворот рубашки так, что отскочила пуговица.)
Анюта. Ой, Ваня! Пуговка лопнула. Неси иголку, пришью.
Махоткин. Смеешься?.. (Приближается к ней.) Анюта… (Рывком берет за плечи.) Дай, хоть последний раз поцелую!
Анюта(вырываясь). Уйди! Очумел! Среди бела дня…
Махоткин. Нежная моя! (Силой обнимает и целует.)
Входит Иванов.
Анюта(вырвавшись, влепила пощечину). На, тебе «нежную»! (Убегает.)
Махоткин(не видя Иванова). Пришила пуговку. Все! Махоткин напивается и уезжает из колхоза. (Идет, опустив голову, натыкается на Иванова.) Леонид Петрович?
Иванов. Что с тобой, бедовая головушка?
Махоткин. Видали?
Иванов. Ничего не видел, никому не скажу. Присядь-ка. (Садится на скамейку.) Зачем же напиваться хочешь?
Махоткин. С горя.
Иванов. С горя пить — горя не убить, с радости пить — радость загубить. Да ты меня слышишь?
Махоткин. Что надо, слышу, что не надо, не слышу.
Иванов. Не любят девчата — кто ничего не делает. Вот ведь какая петрушка получается.
Махоткин. Не слышу. (Короткая пауза.) А я, по-вашему, ничего не делаю?
Иванов. Конечно. Ты покажи себя — все будут любить.
Махоткин. Скушно все это слушать!
Иванов. Молодой парень, а жить — не живешь, существуешь, по спирали вниз. До чего дошел: трактор бросил, тра-актор!
Махоткин. Не слышу… Терпеть не могу, когда воспитывают. Вас же скоро снимут, а вы — мора-аль!
Иванов. Спасибо за откровенность… Но… не за ту вожжу тянешь, Иван, — вот и едешь кругалем, на одном месте. Потому у тебя и идет все чертокопытом. А так — малый вроде бы…
Махоткин(иронически). За человека считаете… (Горячо.) Вы бы лучше подумали, как у вас под носом Красавку загубили. Жизни нас лишили! Огороды высохли, на нижней улице воды в колодцах не стало. Почему молчали, когда речку корежили?
Иванов. А может, не молчал. Эка, ты какой…
Махоткин. Такой… А меня вы не агитируйте — мне не до того. (Вскакивает.) Анюту отбить хотите? Не отдам!
Иванов(решительно встает). Насильно мил не будешь.
Махоткин. Вам — игрушки. А я — либо с нею, либо — навечно холостой. Беды натворю, а не отдам! (Уходит.)
Иванов. Не грозись — не испугаешь. (Один.) И чего он к ней лезет? Чудак. Не по Сеньке шапка. (Садится, задумался.) Кажется, доживаю последние дни в колхозе. Что-то и я все-таки сделал… А сколько бы еще мог?..
Входит Миша с баяном через плечо.
Миша (подсаживаясь). Трудно, Леонид Петрович?
Иванов. Злой я сейчас. Главное: за что под зад коленом?
Миша. Через Скирду хотел перепрыгнуть. А товарищ Скирда, он… не знаю, как и сказать…
Иванов. Я знаю: обещает одно, делает другое. Огромной воли человек. Если уж он дал обещание, то никакая сила в мире не заставит его выполнить это обещание. Не человек — крепость!
Миша. А я думаю, главное тут — доморощенный Свищ.
Иванов. Не доморощенный, а выращенный. Всю душу вымотал жалобами. Так-таки достиг, ужак чертов! Пятая комиссия — теперь областная…
Миша. Леонид Петрович, а что, если мы… сами что-то придумаем, такое… этакое?..
Входит Кузин с папкой под мышкой.
Иванов(Мише строго). Ты смотри у меня! Я тебе — «придумаю», не рад будешь.
Кузин. Человеку дыхнуть некогда, а тут еще вас воспитывай. И в работе колхоза: ты — на гору, а черт — за ногу.
Недалеко поют девушки — лирический мотив.
Миша. Меня ищут: моя Поля и Анюта… чья — неизвестно, недоступная.
Кузин. И озорная.
Миша(Иванову, подмигивая). А девушка — во!
Входят Поля и Анюта.