Собрание сочинений. Т. 3
Шрифт:
– Олвиз, – ответил один специалист, после чего иностранцы отстранили Главного с моей коечки. Переводчик перевел при этом откровенно неприязненную и грубую фразу симпатичного старикана, говорившего с каким-то странным акцентом – еврейским и кавказским одновременно.
– Мы попросили бы избавить нас в ответственный послеоперационный период от некомпетентного вмешательства лиц, далеких от науки. Это оговорено в контракте…
– Скажи этой сволочи и торговцу гуманной профессией, что он вместе с остальными бандитами, содрав с нас фантастические
– Ровно столько, сколько понадобится, – перевел переводчик.
– Мог бы скорректировать его грубость… говно ты, а не переводило… спроси, чем мыможем быть полезны в такой ситуации?
Иностранец что-то очень резко ответил. Переводчик, подумав, перевел:
– Лучше бы обследовать оперированного без основных заинтересованных лиц…
– Врешь. Уверен, что этот Моня послал меня к ебени матери. Они насне любят. И правильно делают. Правильно то, что не любят, а не то, что посылают… Ну что, Сергей?… Серега ты наш… залечили тебя в сосиску сионисты, швейцарская сволочь и английская профурсетия?… Воспрянул бы ты, Сергей… Не дай маху… и тебе хорошо будет, и нам… Что скажешь?
– Жена пюре пиво хорош Спартак… хочу… хочу… сосиска… правильно…
– Товарищ генерал, улавливаю логическую связь, несмотря на разрыв мышления и речи…
– Выкладывай. Утри нос этим платным живоглотам.
– Больной высказывается в том смысле, что не прочь вместе с женой выпить пивка, съесть сосиску с пюре и хорошо бы затем посмотреть футбол по телевизору…
Я кивнул и еще шире улыбнулся. Главный сразу повеселел.
– Ты давай, Серега, поднимайся… шевели мозгами всем смертям назло… я тебе персональный билет устрою в «Лужники» до конца твоих дней… нашеслово – закон… Запахи-то улавливаешь?… Извини – я тут погорячился…
– Утро… выпить… жена жена жена… вечер… пылесос… тихо…
– Я бы и сам, Серый ты мой, с утра жахнул «Мартеля», потом – жена… жена… жена… три раза… правильно тебя понял?
Я снова кивнул.
– Вот видишь? Ебать мы с тобой хотели зарубежную медицину. Верно?
Я помотал головой, давая понять, что не следует делать этого… никогда…
– Лежи, Серега, и ни о чем не беспокойся. Как отключим тебя от приборов, так жену твою вызовем прямо сюда… ты у нас – Брумель по части… ха-ха… половухи… Идет?
– Грхррррррр-ы-ы, – захрипел я сладострастно.
– Переведи сволочам, что дело пошло на поправку. Так и быть – мыим очень благодарны. Сами справимся?… Не «надеемся» надо отвечать, а «уверены, товарищ генерал». Нечего им тут крутиться вокруг наших исследований. Пусть едут. И пусть скажут спасибо за то, что вообще едут… этого не переводи…
Переводчик перевел. Зарубежные деятели ответили:
– Мы настаиваем на предоставлении нам возможно сти наблюдать за оперированным в течение хотя бы трех дней.
– В интересах дела – провести курс психонейротерапии.
– Наш метод тестирования психики и постановки перед больным психологических задач гораздо прогрессивней вашего…
– Во-первых, не переводи им, что зато мы – в Афганистане, в Сирии, в Ливии, в Никарагуа и еще кое-где, не говоря о ядерном кулаке. Переведи, разрешаем наблюдать в течение двух дней. О результатах докладывать непосредственно мне. Здесь не Швейцария и не Иерусалим с Лондоном. У нас свои порядки даже для нейрохирургии. Наука остается надстройкой, а не частной финансовой конторой. Все переведи побуквенно. У меня интуиция есть, что встанет Сергей Иваныч и заработает… Ну-ка, Серый, понюхай, чем палец мой пахнет?
– Дым… дым-м-м, – промычал я.
– Умница, Серый! – вскричал радостно генерал. – Пусть посмотрят мировые светила, как ставим мына ноги нашегочеловека… А какой дым? Различаешь?
– Дым-м-м…
– Сигары? Сигареты? Махра? Капитанский?
– Дым-м-м-м, – повторил я, не желая ничего уточнять, хотя от пальцев генеральских потягивало не только мерзким сигаретным никотинчиком, но и маслецом спускового крючка – вороненым метальцем карательной силы…
– Дифференциация восприятия установится сама собой, товарищ генерал, если не нарушена его первоначальная острота…
– Хорошо. Действуйте. Звоните без всякого-якова… А ты переведи-ка вот что этому умнику: мы предлагаем выплатить ему весь до копейки гонорар не в валюте, а в родственниках. Валяй…
– Профессор Шарон говорит, что не имеет родственников в СССР.
– Пусть не финтит. Все евреи считают друг друга родственниками. На признании этого положения временно основана нашагуманная и эмиграционная политика.
– Профессор Шарон не прочь согласиться с вашей логикой. Он интересуется, о каком количестве родственников может идти речь?
– Сколько он хочет? И тут онине могут не поторговаться. Я предлагаю трех человек.
– Профессор Шарон отвечает, что это не серьезная цифра для начала делового разговора.
– Дай для начала десять-одиннадцать. И пусть поймет намек, что я могу передумать.
– Профессор Шарон больше не желает торговаться. Речь может идти не меньше чем о тридцати семи людях.
– Спроси, не намекает ли он, в свою очередь, на тридцать седьмой год?
– Товарищ генерал, он заупрямился… это – тип с характером… говорит, что передумал… занизил количество родственников по ошибке… вымогает теперь сорок девять человек…
– Скажи, что и этот его намек понял. Даю сорок два рыла. Нечего путать нашу борьбу с космополитизмом, с лагерями смерти и прочим немецким фашизмом.
– Товарищ генерал… – Голос переводчика уже нервозно подрагивал. – Он снова играет на повышение. Меньше чем на пятьдесят три не согласен. Соглашайтесь…