дети Больше и дети Лучше! дети, вспомните,вы – дети Случая,вероятностного взаимодействиялицедействуя и злодействуяна подмостках, что мнятся бытием,единичное вы событие,недостойное званья открытиясоздавая свои концепции,вы и сами – всего лишь концепция,что нуждается в доказательстве.
Кривь и кось
корявые ветви деревьев – фотографии кумитэприготовимся, дети, к тяжелой борьбе:мы должны уничтожить себя в себея – за все извращенное разом:в нормативном нет хитрости разума,нормативное – память о пастбищекривь его превращает в ристалищекось его превращает в сражениекривь и кось не дают повторениямподменять собой отражениягрязная
женщина занята грязным деломпифагорейские сферызолотые созвучияэнергии тучиветры высот, текущие черезпиратский флаг, что полощется в хаосевыше мелодия, выше нотаобрываетсякорявые ветви деревьев – фотографии кумитэприготовимся, дети, к тяжелой борьбе…
«Телефонный номер Бога…»
Телефонный номер Бога.Таксофон. Напевы диска.Пережеванные строкиВяжут зубы, как ириска.А снаружи: стон и грохотПробежал чугунной крысой.Жаждет под унылый хохотВетер Землю сделать лысой.Вызывающе и грубоСкалятся в ночи березы,Словно мраморные зубыКрутобедрой чернокожей.В непрозрачности незнанья –Ни единой вспышки, кромеИскр огненных рыданий,Пробежавших по соломе.Смолянистая дорога.Две заломленных руки.Телефонный номер Бога.И короткие гудки.
«Рано или поздно ты обнаружишь…»
Рано или поздно ты обнаружишь,что безумье твое за притворством не скрыть.И, над бездной баюкая на рукахнерожденных детей в пеленках свободы,ты свой взор просветлишь, чтобы взгляд потемнел.Ядовитые слезы на жалах ресниц задрожат,и, впервые решившись гниению мысленнотело подвергнуть,– засмеешься над тыщей напрасных шагов.Вспомни, Господа ради, дитя, стрекозу у пруда,что дрожала, как жилка, на мраморной шееберезы,и соленую кожу, где бился в крутых буранахтвой корабль не раз, ожидая слиянийи претерпевая крушенья.Погаси телевизор и дверь за собою закрой.Once again you must hit the road.Прикоснись к голубому клыку ночных освещений.И рискни, наконец,вечно связанный тысячей пут,совместить свое я с я чужим в единенье великом.Останавливай пьяных, прохожих считай за друзей.Будьчтобуде т.Конец –неизбежен.И чудесный фиал, что тебе безрассудно вручен,наполняй чем придется. Клади так, как ляжет.Укрепляет все сплав. Тает в сплаве все, какшоколадные женщинына солнечном пляже.
Магнитная любовь
Нежные черточки напоминанийОблекаются пышностью безудержной памяти.Яростный воздухБурю поднялВ стакане черепа.Исход аллеи, обсаженной липами,Предрешен стальным прутом дикого аромата,Который ты запомнишь навечно,Который года один за другимНасаживает чеками,Уплаченными за доли жизни.Иди без стеснения,Думая, что душаЗастегнута на все пуговицы,Хоть и станетРозовеющая наготаДостоянием холодного объектива Луны.Лица шепчут под ветром,Очищающим стратосферу твоей мыслиОт увядших ладоней осени.Снова дождь упадет к пояснице, как платье –Человек, в мир пришед нагим,За колонны дивного храма прячется.Будь ящерицей, а не птицей –Хоть ты и не взлетишь,Но обманешь дьявольскую рукуИ твой хвост издевательски в ней изогнется.Ты – открытая дверь,Из которой выходитЗатихающий смех;Облизывая сухие губы,В темноте нащупавИзобразительное богатство раздетого тела,Или, совершив иное экспансивное движениеК эйфории – остановись:Не задуматься, а принюхаться, сделать привязкуК звезде путеводнойИзведанной ласки,Чтобы не потерять ориентациюНа Магнитную ЛюбовьВ темном лесуНеизведанных впечатлений.Если ты стоял на балконеС сигаретой в руке,Словно бог, снисходительно наблюдаяЛиньку весныИ массированную атакуДетских колясок,То что стоит тебеЕще раз раствориться богомВ плывущем весеннем запахе?Пробуждение памяти откровенно –Не стесняясь наготы, подгоняет она чужую одеждуПод тело свое.Так и иди – смехотворно медленноВдоль аллей, обсаженных лицами,Останавливаясь на секунду(Лишь когда асфальт липок)ПерекуситьИ утихомириться в слиянии с сигаретойУ полуосвещенной стойки.
Измена
и осень начинает раздеваться,лишь только наступают холода –сперва приподнимает край одежды,внезапно покраснеет от стыда,синея утром от желтеющих туманов,желтеет, лихорадочно дрожа –и в окончанье, –вся донага:как высохший кораллторчит остов лесов,мычат напившиеся облака,как ветер, застревающий в проулке,не смея сделать шаг,боясь разворошить палас кукушкиного льна,переминается сосновый лес с ноги на ногу,качается, устав стоять – и тут же засыпаетберезы в исступлении нудизмакистями крон печально лакируют небо,и ели черные, закутавшись до пят,насуплено глядяти иглами пытаются содратьлак бирюзового загарано лиственница среди нихстоит, раздевшись,сочувственно глядя на пляж берези по углям идет,а ели раздуваютгранатовый огоньИзменщица – Измена!
Чеснок
Прочисть ноздрю пророчествами древних,и ты учуешь, как натерт внутрисих глиняных расколотых сосудовЧеснок Дурных Деяний.Уныло песнь поется колесом,вращаемым Мидасом и ослом,сознание отличности растет в них,и крепчаетЧеснок Дурных Деяний.Возвысится, чтоб смерти избежать,Но смерть страшнее высшим, чем простейшим –И в страхе тянутся они все выше снова,и вместе с ними тянетсяЧеснок Дурных Деяний.Очищенный и злой, накрошенный, натертый:тобою привлечен, уже летит Четвертый,Страшнее первых трех, и он крещен огнем.Он носит имя Трезвого,и из следов копыт егорастет Чеснок Дурных Деяний.
«По переулку, по переулку…»
По переулку, по переулкуГуляет ветер, бессонный ветер.Стучит он в ставни, колотит в двери.«Эй, прихожане, стелите коврик,Молитесь страстно, молитесь долго,Целуйте землю!»По переулку, по переулкуНесется пламя, сквозное пламя,Всех очищая своим дыханьем.И через пламя проходят душиВсех оскорбленных:Дев престарелых, их черных кошек,Жен изможденных, отдавших лицаОгню плиты и пене мыльной,И стариков, кричащих тщетноВ припадке пьяном пустым карманам.И тех, в ком старость таится скрытноИ проступает сквозь их поступки.И ищут, ищут в путине листьевНесчастных души: себя и время.По переулку, по переулкуИдут, танцуют, поют и пляшут,Не замечая скорбей пропащих –Лиц безупречных горды анфасы,Сердца стальные, глаза – хрустальны.Воспоминанья! Воспоминанья!В толпе прекрасных себя находят,Себя находят и мчится эхо –– о, громовое! –Я был тобою! мог быть тобою!Но отстраняет суть воплощенье –В морщинах дробится отраженье.Они снимают ладони падшихС плечей прекрасных и вдаль уходят.Совсем уходят… навек уходят…По переулку, по переулкуГуляет ветер, бессонный ветер,Колотит в ставни, молотит в двери.Молитесь ветру,Нерожденные дети!
Ангелы в форточке
i.
Пришли временаВторгаются ангелы с чашами, полными горечи,в окно моей спальни и будят менявлажным хлопаньем крыльев: пришли времена,держась за руки, от похмелья прозрачные – Боже! –пришли времена, те времена, что прошли…И пальцы возложены на окончания молний –застежки старой кожи разошлись –устав кусать грудь белой клеопатры,сатиновой, набитой пухом и пером,я приползу линять под умершим окном.
ii.
Под Окном ДомаЗдесь, под Окном Дома, куда я вечно возвращаюсь,ослабляя крепления дыбы, на которой подвесиля память,протерев формалином блестящие крючья…Под этим Окном, прорубленным в коже того,кто из тайн пирамиды слагает,очень давно танцевал я Пьеров маскарадном наряде болвана…Очень давно я верил, что любовь – выключательмагнитофона с искрящейся от пьянств музыкойпробуждений…Сюда, под Окно Дома, куда я вечно возвращаюсь,я приношу новый виток спирали, новый венокдля сераля тех красавиц,что золото перековали на монету –металл вечно юных волос.