Собрание сочинений. Том 4. Красные и белые. Будущее начинали они. Наш колхоз стоит на горке
Шрифт:
Сказал и этим подал идею. Насупился Кутепов.
– Красный змеёныш! – прошипел генерал какой-то, что-то шепнул кому-то; какой-то полковник куда-то повел глазами; какой-то поручик едва заметно кивнул головой и тихо ответил:
– Есть.
Поманили за дверь Халилецкого. Вышел. Схватили его офицеры. И тут же, как куль, в подвал.
Скрутили, связали, на лавку бросили. Взлетели, как сабли, над Пардон-Халилецким розги.
– А-а-ай! – завопил Халилецкий. – Я пианист! Я музыкант! Я демократ!
– Демократ! –
Взлетают, взлетают розги.
Больше недели отлеживался после этого Пардон-Халилецкий.
Остался на память автограф Кутепова. Один – на бумаге, второй – на теле.
Ромашки
Во время наступления генерала Деникина на Москву в городе Харькове для деникинской армии был организован сбор средств. Объявили в Харькове День ромашки. Лето. Как раз уйма в полях ромашек. Вот и стали их продавать на улицах города. Появились сотни корзин с цветами. Продавцами их были дети. Разнаряженные, разодетые. В матросках мальчики. В бантиках девочки. Сынки и дочери богатых родителей.
Плата за ромашки могла быть любой. Возьми ромашку, а в корзину положи сколько хочешь – хоть копейку, хоть сто рублей.
Сбор от продажи ромашек и поступит в фонд деникинских войск.
Оживились улицы Харькова. Повалили к цветочным корзинам все те, кто против Советской власти, кто за Деникина. Кто рубль, кто два, кто полтину, кто двадцать копеек в корзину бросит. Особенно стараются местные богатеи, обходят один другого.
– Я десять рублей положил!
– Что – десять, я – двадцать!
– Что – двадцать, я – тридцать!
– Что – тридцать, я – сорок!
– Подумаешь – сорок. Я сто положил целковых!
Мальчишка Игнашка, по прозвищу Сверчок, оказался на редкость в тот день смекалистым.
Не в семье богачей появился на свет Игнашка. В железнодорожных мастерских работал рабочим его отец. Соседи по дому, соседи по улице тоже простые рабочие люди.
Спохватились в тот же день на рабочей улице: где же Сверчок Игнашка?!
Мать всполошилась. Отец всполошился. Всем домом пошли на поиски. Лишь к вечеру вернулся домой Игнашка.
Идет, как луна сияет. Держит в руках корзину.
Заглянули в корзину люди. На дне лепестки от ромашек. Рядом целая горка денег.
– Для рабочей кассы, – сказал Игнашка. (Была у рабочих такая касса для общих нужд.)
Догадались люди, где пропадал Игнашка.
А на следующий день притащили соседи газету. И вот тут все без конца дивились. Напечатан в газете снимок. На снимке Игнашка, а рядом с ним генерал Деникин. Ниже подпись, что сам генерал Деникин купил у Игнашки за десять рублей ромашку.
Пригодились Игнашкины деньги. Передали их рабочие из рабочей кассы на нужды харьковским
Долго вспоминали тогда Игнашку:
– Ну и Сверчок! Ну и Сверчок! Деникину всунул, шельмец, ромашку.
Получилось: Деникин на борьбу с Деникиным раскошелился на десятку.
Все ушли
Тяжело для молодой Советской страны сложились дела на юге. Партией большевиков брошен призыв:
– Все на борьбу с Деникиным!
Ваня Заброда, Петя Зимянин и Люба Кубанчик собрались пойти добровольцами в Красную Армию. Явились на сборочный пункт. Отвечают им:
– Молоды еще! Молоды!
И верно: им по 15 лет.
Однако мечтают друзья о фронте, о защите Советской власти.
Представляет Ваня Заброда себя верхом на боевом коне. Вот он лихо на белых скачет. Шашка в руке грозным огнем сверкает. Разбегаются белые.
Петя Зимянин – артиллерист. Старший в батарее.
– Огонь! Огонь! – командует Петя.
Летят снаряды. Точно ложатся в белых.
И Люба Кубанчик мечтает о подвигах. Сумка висит у нее на плече. Красный крест на сумке. Сестра милосердия, сестра милосердная Люба Кубанчик. Вот она с поля боя выносит раненого.
«Сестрица, спасибо», – шепчет боец.
Лежат ребята в травах. О своем мечтают. Ваня Заброда к Пете:
– Стреляешь?
– Стреляю, – признается Заброде Петя.
Петя Зимянин к Ване:
– Скачешь?
– Скачу, – отвечает Ваня.
Вместе они к Любе Кубанчик:
– Спасаешь? Тащишь?
– Тащу, – признается Люба.
Мечтали, мечтали. И вдруг решили:
– В город идем!
– В райком комсомола. Верно!
– Там разберутся.
– Возьмут.
Отправились друзья в райком комсомола. Подходят, встречают ребят, таких же, как они. Тоже о фронте мечтают.
– Закрыт, – говорят, – райком.
– Как – закрыт?
– Почему закрыт?
Подошли к двери. Висит объявление.
Читает Ваня:
– «РАЙКОМ ЗАКРЫТ. ВСЕ УШЛИ НА ФРОНТ».
Растерялись друзья. Огорчение на лицах. А мимо спешат ребята:
– Хотите с нами? Пойдемте. Часть формируется.
И верно, создавалась новая красноармейская часть для борьбы с Деникиным.
Отправились друзья прямо в часть.
– Возраст? – спросили в части.
– Шестнадцать лет, – ответили дружно ребята.
Ваня Заброда для надежности даже сказал:
– Семнадцать.
Посмотрели на них командиры. Глаза у ребят как огонь горят.