Собрание сочинений. Том 5
Шрифт:
Где-то вблизи Филадельфии здания некоторых заводов камуфлированы. Окраска очень свежа. Бензиновые цистерны окружены земляными валами, а кое-где глубоко врыты в землю и из серебристых превратились в зелено-бурые.
Доктор Брэдли, опубликовавший в прошлом году отчет об испытаниях атомной бомбы на острове Бикини, как раз в день открытия конгресса в защиту мира выступил по радио. К ужасу всех неврастеников, он заявил, что, по его сведениям, Советский Союз знает не только тайну производства атомных бомб, но уже производит атомное оружие. Представляю, что делалось со слушателями доктора Брэдли! Но он не успокоил их и дальше.
— Господствующая уверенность, — продолжал он, — что только США знают тайну производства атомных бомб, является одной из четырех ошибок, сделавших американцев не подготовленными к атомной войне.
Эти ошибки, по мнению доктора Брэдли, следующие:
1) уверенность, что США — единственная страна, знающая тайну атомного оружия и способная сохранить эту тайну от остальных;
2) иллюзия, что только США имеют высокоразвитую промышленность, пригодную для производства атомного оружия;
3) иллюзия, что атомные бомбы дают гарантию победы; в действительности они пригодны только в определенные стратегические и тактические моменты, но сами по себе не обеспечивают победы;
4) и несомненный факт, что атомные бомбы на самом деле менее опасны, чем полагали до сих пор.
Брэдли принадлежит к числу весьма осведомленных «атомщиков», и его радиоречь произвела большое впечатление.
А тут еще вышла в свет книга англичанина П. М. Блэккета «Страх, война и бомба» — несколько измененный вариант книги, опубликованной осенью прошлого года в Англии и уже получившей мировую известность. Поддерживая советский план контроля над атомной энергией, Блэккет утверждает, что правящие круги США не в состоянии обеспечить безопасность американского народа от атомных бомб. Вот тебе и раз!
За четыре года войны США потеряли убитыми и ранеными всего только в два раза больше того, что ежегодно теряют они при автомобильных катастрофах.
Воевать американский народ не хочет, отлично понимая, что будущая война бесспорно заденет американский материк, что теперь уже нет и не будет «далекой войны», а всегда будет только близкая война.
Население США, отлично запомнившее картины бомбежек в последней войне, картины Лондона и Ковентри, Сталинграда и Дрездена, совсем не очаровано перспективой пережить нечто еще более серьезное у себя дома.
И средний американец хочет знать, что следует сделать для упрочения мира. Он хочет знать прежде всего позицию Советского Союза. Он хочет услышать об этом от живых советских людей. Он хочет переспросить их несколько раз.
Что было бы, думаю я, на митингах, если бы нам, советским людям, удалось на них выступить? В дело защиты мира влились бы рабочие, фермеры, провинциальная интеллигенция. Ачесон (а может быть, и не только он) этого-то и испугался. Семеро советских людей, не сказавших ни одного дурного слова об Америке, оказались опасными гостями именно потому, что хорошо говорили об американском народе.
Комитет действия, созданный на нью-йоркском конгрессе, уже сообщил представителям печати, что «…конгресс имел огромный успех. Он продемонстрировал волю американского народа сохранить открытыми пути для связи между США и всеми другими странами мира. Он показал также желание американского народа, чтобы все разногласия были урегулированы путем мирных переговоров. Мы считаем, что наше правительство не может не обращать внимания на эти факты».
Комитет действия приступил к подготовке «Письменного призыва к миру» в форме петиции, под которой должны подписаться миллионы американцев. Петицию предполагают представить Трумэну в день национального праздника, посвященного памяти американцев, погибших во всех войнах, начиная с войны за независимость. Подводя итоги конгрессу в майской книжке органа американской компартии «Политикен афферс», Говард Фаст так характеризовал обстановку, в которой происходил нью-йоркский конгресс: «…более 500 сторонников мира, примкнувших к конгрессу, подверглись всевозможным запугиваниям… Они собрались в атмосфере истерии и страха, преднамеренно созданной нашим государственным департаментом и нашей печатью. Их обвиняли в том, что они являются агентами иностранных держав. Их публично оскорбляли, а их огромные достижения в области искусства и науки были частично зачеркнуты».
А в то время как американский народ включался в широчайшую кампанию борьбы за мир и десятки стран готовились к конгрессу мира в Париже, некий Уильям Кларк из Англии с раболепием потомственного лакея зубоскалил в эфире:
— Не знаю почему, но я должен сказать, что нахожу идею созыва конгресса интеллигентов довольно абсурдной. Самое название конгресса высокомерно и эксцентрично. Какое право имеет кто-либо заявить, что он интеллигентный человек? Что он хочет сказать этим?
Недаром прозвище «твердолобые» родилось и применяется только в Англии. Надо думать, Уильям Кларк не из последних в почтенной категории английских дурней. Ну да шут с ним, с Кларком, Эптон Синклер оказался не лучше Кларка. Тот самый Эптон Синклер, книги которого мы, признаться, читали. Правда и то, что у нас переводилось лучшее из того, что писал этот литературный барышник, и не все у нас знали, что в творческой лавке Синклера всегда был товар на любой спрос.
Начав свою литературную карьеру поставкой анекдотов и забавных стишков в бульварную прессу, а затем перейдя на лубочные романы для пятицентового издательства «Стрит и Смит», Э. Синклер быстро добился того, что объем его произведений достиг объема собрания сочинений Вальтера Скотта. Затем пошли романы психологические — на них был тогда спрос на рынке. За психологическими — «Джунгли», первая книга на социальную тему. Но это было в 1906 году, когда отзвуки первой русской революции прошли по всему миру, вызвав огромный интерес к литературе политической. Это было в год появления величайшей книги о пролетарской семье — «Матери» М. Горького.
После «Джунглей» — одиннадцать лет литературных шатаний между семейно-сексуальными проблемами, и только в 1917 году, при первых громах Октябрьской революции, — «Король Уголь», и год спустя — «Джимми Хиггинс». Мы читали эту книгу, понимая в то же самое время, что она примитивна, что Хиггинс — мученик социальной идеи, а не победитель.
Мы забыли, что Э. Синклеру принадлежит фраза: «В годы детства и юности мне постоянно твердили: «Деньги пишут»… Для меня, таким образом, эта формула означала: «Молчи».
Он молчал не долго. Уже с пятнадцати лет деньги стали писать рукою Синклера. Он и не скрывал этого.
«Из художников преуспевают те, кто умеет облечься в защитный панцырь и жить под ним, наподобие черепахи», — сказал он в 1927 году, за пять лет до написания трактата «Духовное радио», в котором этот «социолог» воспел спиритические успехи своей супруги. Как раз в это время мода на всякую чертовщину особенно захватила Америку, и книги о вызывании духов пользовались хорошим спросом.
Став глашатаем спиритизма, Э. Синклер выходит из социалистической партии и с резвостью начинающего провокатора домогается поста губернатора Калифорнии. Брошюра к выборам называлась: «Как я покончу с бедностью». В ней старый барышник предстал перед страной во всей своей наготе. Оказывается, это был чудовищно-невежественный болтун и пройдоха. Однако его не выбрали даже при наличии столь важных для американского деятеля качеств.