Собрание сочинений. Том 5

де Вега Лопе Феликс Карпио

Диана

Вы лжете, я вполне исправна И чувствую себя прекрасно, И если чем еще больна, Так тем, что на язык вольна, Но это вовсе не опасно.

(К Фабьо, тихо)

Зачем он появился тут? Не чересчур ли это смело?

Фабьо

(тихо)

Не понимаю, в чем тут дело. Боюсь, напрасен был мой труд.

Алехандро

Прекрасная Диана, Подобие бессмертной, Которой в трех обличьях Свершают поклоненье, Чтя на земле Диану, Луну в небесной тверди, Царицу Прозерпину [119] В неозаренных недрах, Затем что вы скитались Дианой в чаще леса, Луною воссияли Среди своих владений, А хоронясь от взоров Под грубою одеждой, Казались Прозерпиной, Царицей

мрака светлой, К вам обращает слово Отавио Фарнезе, [120] Брат герцога, что правит И Пармой и Пьяченцой. Амур, [121] который властен Над каждым смертным сердцем, Особенно в ту пору, Когда младые лета Весной зеленой дышат В неведенье беспечном, Свои живые стрелы Омыл чудесным светом Очей бездонно-черных Одной прелестной девы, Моим готовя траур, Который в самом сердце Теперь я поневоле Ношу в разлуке с нею. С тем, что я здесь увидел, Не может быть сравненья; Но если бы Амур Свои утратил стрелы, Мной названные очи Им были бы заменой. Она меня два года Дарила счастьем нежным, Но мы неравны были По крови и рожденью, И потому, несчастный, Я был лишен надежды С ней сочетаться браком И обрести блаженство. Моим богатством были Руки прикосновенья Сквозь частую решетку И ласковые речи. Как мотылек вечерний, Боящийся обжечься, Я лишь кругами вился Вокруг зажженной свечки. Родители насильно Ей мужа дать хотели, И ей пришлось покорно Исполнить долг дочерний. Я понял, что теряю Любимую столь нежно, И, не теряя жизни, Я потерял терпенье. Но Порция, увидев, Что я решил немедля Убить ее супруга, Мои порывы гнева Смирила обещаньем, Его исполнив честно, К моим мольбам и вздохам Участливая сердцем. Как только грустной свадьбы Веселье отшумело, Она мне назначает Таинственную встречу Такою темной ночью, Дождливой и беззвездной, Как будто нас нарочно Она укрыть хотела. Я лезу по висячим Веревочным ступеням Через ограду сада, Как истый сумасшедший. Супруг уснул глубоко, Но Порция не дремлет; Его оставив спящим, Она встает с постели. Ко мне любимый облик Спешил тропинкой белой, Которая меж грядок Легла песчаной лентой И под воздушным шагом Ее ноги прелестной, Обутой по-ночному, Преображалась в жемчуг. О, если между вами Есть любящее сердце, Оно поймет мой трепет У самых врат блаженства. На белоснежной юбке Фламандских кружев цепи Служили окаймленьем Прекрасного портрета, А рукава сорочки Чуть прикрывали плечи И обнажали руки, Нежней, чем воск чистейший; По итальянской моде Шел вырез возле шеи И опускался к персям В их красоте лилейной. Но тут супруг проснулся, Разбужен чувством чести; В ком это чувство живо, Не должен спать беспечно. Он требует на ощупь Ответа от постели, Холодным обжигаясь И леденясь нагретым; Он видит, что, прельстившись Супружеским блаженством, Никто свою добычу Назвать своей не смеет. Он вскакивает с ложа И, алча отомщенья, Хватает щит и шпагу, Им честь и жизнь доверя. Поняв, что он обманут, Находит нас немедля, Затем что злополучье Не знает промедленья. Он в бой со мной вступает… Но гнев освирепелый В искусстве фехтованья Орудует небрежно; Обида горячится, Не соблюдает меры, И он свои удары Наносит неумело. На мой клинок наткнувшись, Он падает на землю И орошает кровью Садовые растенья. Сжав Порцию в объятьях, Я с ней бегу, с обмершей, И нахожу приют ей В монастыре соседнем. Но только что Аврора Поднять чело успела, Чтобы, взглянув на землю, Оплакать горе смертных, Как дюжина солдат К моей подходит двери; Мой брат меня хватает И присуждает к смерти, Чтобы родная кровь Была для всех примером, Являя правосудье В его суровом блеске. День казни приближался, Когда, меня жалея, Дочь моего алькайда [122] Вручает мне для бегства Ключи от башни, камни И золотые цепи. О, если конь, примчавший Меня сюда, воскреснет, Он в мраморе достоин, Как Буцефал, [123] бессмертья! И вот у ваших ног Моя судьба поверглась. Явите, что вы — ангел, Спасающий от бедствий, Даруйте мне защиту: Я вам открылся честно. Умножьте вашу славу Деяньем милосердья.

119

Прозерпина —

повелительница душ умерших в подземном загробном царстве. (Ант. миф.)

120

Фарнезе — знатная итальянская фамилия, к которой принадлежали герцоги Пармы и Пьяченцы в Северной Италии.

121

Амур. — См. прим. 2.

122

Алькайд (арабск.) — комендант или смотритель замка, начальник тюрьмы.

123

Буцефал — могучий боевой конь Александра Македонского.

Диана

Вы, может быть, и не дурак, Но этого пока не видно. Обманывать, и так бесстыдно! Нет, я не дура, как-никак! Ах, проходимец! Ах, злодей! Как расписал нам на песочке Свою красавицу в сорочке! Хотя бы лифчик был на ней! Какой, однако, острый глаз! Пленился у своей голубки Фламандским кружевом на юбке! Нет, эти плутни не для нас, И я к таким, как вы, строга. Добро, что вас теперь я знаю: Я вовсе в Парме не желаю Нажить смертельного врага. Ступайте обольщать красоток Среди садов во тьме ночной!

Теодора

С постигнутым такой судьбой И самый гневный будет кроток.

Фабьо

Сеньора, будьте беспристрастны!

Диана

Вы это говорите мне? Так, значит, вы в его вине Уверены, глупец несчастный?

Фабьо

(к Алехандро, тихо)

Зачем все это?

Алехандро

Чтоб Диану Скорей увидеть.

Диана

Хитрый плут! Что ж Порцию покинул Брут? [124] Я с ним и говорить не стану.

Фабьо

Здесь нет обиды вашей чести.

(Диане, тихо.)

Все это выдумка одна.

124

Что ж Порцию покинул Брут? — Марк Юний Брут (86–42 до н. э.) — римский политический деятель и защитник аристократической республики, один из убийц Юлия Цезаря, был женат на дочери Катона Утического Порции. После гибели Брута, во время разгоревшейся гражданской войны, Порция покончила с собой. Вопрос Дианы носит иронический характер. Брут и Порция (по-испански Порсия) считались образцами супружеской верности.

Диана

Свидетель бог, я бы должна Велеть убить его на месте! Идемте, Дьего и Камило.

Дьего

Ваш гнев опаснее огня.

Диана

Да, я сердита. Но меня Его двуличие взбесило.

Диана, Лаура, Дьего, Камило и Марсело уходят.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Теодора, Фабьо, Алехандро.

Фабьо

(к Алехандро, тихо)

Нам нужно бы поговорить, Да вот нельзя при Теодоре. Но как же мне моей сеньоре Затею вашу объяснить?

Алехандро

Ступай к ней. Этот приступ страсти — Безумие, но не любовь. И если так случится вновь, От красоты ее, от власти Я лучше сразу отрекусь. Иди и передай дословно, Что я обижен ею кровно И во Флоренцию вернусь. Я вовсе не хочу супруги, Разумной только до поры.

Фабьо

Какие милые дары, Чтоб возвратить любовь подруги! Пойду, и госпожа моя Расскажет мне, что с ней такое.

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Теодора, Алехандро.

Теодора

Теперь, когда нас только двое, Я вам хочу сказать, кто я, Отважный рыцарь.

Алехандро

Мне сейчас, Сеньора, это сообщили, И я молю, чтоб вы простили Виновного, который вас Не так почтил, как должно было.

Теодора

А я в ответ вам признаюсь, Что очень искренно стыжусь Того, что здесь происходило.

Появляются Диана и Фабьо; они прислушиваются к разговору Теодоры и Алехандро.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Те же, Диана и Фабьо.

Теодора

Ее высочество, сеньор, Как видите, глупа изрядно. Уж вы простите.

Алехандро

Мне досадно Не то, что мне был дан отпор, Коль скоро сквозь ее ворота Уехал с почтой Соломон, [125] А то, что, к смерти присужден, Я в тайну посвятил кого-то, В чьем представленье я злодей.

125

…Сквозь ее ворота Уехал с почтой Соломон… — Иначе говоря: ее покинул разум. Библейский царь Соломон являлся воплощением мудрости.