Собрание сочинений
Шрифт:
А при встрече он никогда ни здоровался, ничего. Сел и первым делом говорит, что он всего на пару минут может. У него, мол, свиданка. Потом заказал себе сухой мартини. Сказал бармену, чтоб очень сухой и без оливки.
— Эй, у меня для тебя гомик есть, — я ему говорю. — Вон, в конце стойки. Не смотри. Я его для тебя припас.
— Очень смешно, — отвечает. — Все тот же Колфилд. Ты когда уже повзрослеешь?
Я доставал его ужасно. По-честному. Но я с него ржал. Офигенно уматные такие типусы, по-моему.
— Как твоя половая жизнь? — спрашиваю. Он терпеть не может, если у него про такое спрашивают.
— Расслабься, — говорит. — Сядь и расслабься, бога ради.
— Я расслаблен, — говорю. — Как твоя Колумбия? Нравится?
— Разумеется, нравится. Если б не нравилась, я б туда не пошел. — Он сам иногда жуть как достает.
— На чем специализируешься? — спрашиваю. — На извращенцах? — Я, конечно, просто дурака валял.
— Ты чего тут — острить будешь?
— Не, я просто шучу, — говорю. — Слышь, Люс. Ты ж такой интель, да? Мне нужен твой совет. У меня жуткая…
А он мне в ответ как застонет.
— Это тыслышь, Колфилд. Если хочешь тут сидеть, тихомирно выпивать и тихо-мирно разгова…
— Ладно, ладно, — говорю. — Расслабься. — Сразу видать, он не хочет со мной ни о чем по-умному беседовать. В этом вся засада с интелями. Ни за что не хотят ни о чем по-умному, если только имэто не в жилу. Поэтому я чего — я стал ему общие такие темы задвигать. — Кроме шуток, как у тебя с половой жизнью? — спрашиваю. — С той же девкой ходишь, с какой в Бутоне ходил? У нее еще неслабая такая…
— Боже праведный, нет, — говорит.
— Как так? Что с ней случилось?
— Ни малейшего понятия не имею. Но раз уж ты спрашиваешь, она уже запросто может быть Ньюгемпширской Блудницей.
— Фу, как некрасиво. Если давать тебе ей хватало порядочности, ты о ней теперь хоть отзываться так не должен.
— О боже! — говорит этот Люс. — Это у нас будет типичная беседа с Колфилдом? Ты лучше предупреди.
— Не будет, — отвечаю, — только все равно некрасиво. Если она такая нормальная и порядочная была…
— Нам обязательнонужно развивать эту кошмарную мысль?
Я ничего не ответил. Я как бы испугался, что он сейчас встанет и бросит меня тут, если я не заткнусь. Поэтому я чего — я только еще бухла заказал. Мне как-то в струю было нажраться.
— Так с кем ты сейчас ходишь? — спрашиваю. — Не хочешь мне поведать?
— Ты ее не знаешь.
— Да, но с кем? Я могу знать.
— Девка в Виллидже тут живет. Скульпторша. Если настаиваешь.
— Да? Без балды? И сколько ей?
— Бога ради, я ее не спрашивалникогда.
— Ну хотя бы примерно?
— Я бы прикинул, где-то под сорок, — говорит этот Люс.
— Под сорок? Да ну? Тебе такое в жилу? — спрашиваю. — Тебе такие старухи нравятся? — Я почему спрашивал — потому что он ничего так шарил в сексе и всяко-разно. Один из немногих, про которых я точняк знал: этот — шарит. Ему целку сломали в четырнадцать, в Нантакете. По-честному.
— Мне нравится женщина зрелая, если ты об этом. Разумеется.
— Правда? А почему? Без шуток, их, что ли, приходовать лучше и всяко-разно?
— Слушай. Давай уговоримся раз и навсегда. Я сегодня отказываюсь отвечать на любые типично колфилдовские вопросы. Когда ж ты наконец повзрослеешь, а?
Я сколько-то вообще ничего ему не говорил. Ну нафиг. Потом этот Люс заказал себе еще мартини и сказал бармену, чтоб сделал гораздо суше.
— Слышь. А ты с ней сколько уже ходишь, с этой своей скульпторшей? — спрашиваю. Мне по правде интересно было. — Ты с ней в Вутоне познакомился?
— Едва ли. Она только несколько месяцев назад в страну приехала.
— Правда? А она откуда?
— Случилось так, что из Шанхая.
— Да ну? Китаянка что ли, ёксель-моксель?
— Очевидно.
— Да ну? И тебе в струю? Что она китаянка?
— Очевидно.
— Почему? Мне интересно — по-честному интересно.
— Я просто нахожу восточную философию удовлетворительнее западной. Раз ты спрашиваешь.
— Правда, что ли? А ты в каком смысле — «философию»? Побарахтаться и всяко-разно? В смысле, в Китае с этим получше? Ты в этом смысле?
— Не обязательно в Китае,господи ты боже. На Востоке,я сказал. Нам надо этот пустой разговор продолжать?
— Слышь, без балды, — говорю. — Кроме шуток. Почему с этим на Востоке лучше?
— В это слишком сложно вдаваться, господи боже мой, — говорит этот Люс. — Они попросту считают секс переживанием как физическим, так и духовным. Если ты думаешь, будто я…
— Так и я тоже! Я ж тоже его считаю, как ты его там, физическим и духовным переживанием и всяко-разно. По-честному. Но там все зависит от того, с кем, нахер, я это делаю. Если с кем — то, кого я даже не…
— Бога ради, Колфилд, не так громко. Если не можешь голосом управлять, давай оставим эту…
— Ладно, только слышь? — Меня распирало, и я точнякгромковато орал. Иногда у меня с этим перебор, если меня распирает. — Я вот в каком смысле, — говорю. — Понятно, что это и физическое, и духовное, и художественное, и всяко-разно. Но я вот чего: ты ж не можешь так со всеми —с каждой девкой, которую зажимаешь и всяко-разно, — и чтоб вот так вот все выходило. Или можешь?