Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2
Шрифт:
Куртис и Гуд сидели молча — я полагаю, потому, что им нечего было сказать мне, что они рады были утешить меня своим присутствием, своим молчаливым сочувствием моему горю, так как это был их второй визит после похорон.
И это верно, что иногда, в тяжелые минуты тоски, нас лучше успокаивает молчаливое присутствие людей, чем разговор, который раздражает нас. Мои друзья сидели и курили, пили виски с содовой, я стоял у камина, также курил и смотрел на них. Наконец я заговорил.
— Старые друзья, — сказал я, — как давно мы вернулись из Страны Кукуанов?
— Три года, — сказал Гуд. — Почему вы спрашиваете?
— Я спрашиваю потому, что достаточно отведал цивилизации. Я поеду обратно к дикарям!
Сэр Генри откинул голову на спинку кресла и улыбнулся своей глубокой, загадочной улыбкой.
— Как странно! — сказал он. — А, Гуд?
Гуд таинственно взглянул на меня сквозь свой монокль.
— Да, странно, очень странно!
— Я ничего не понимаю, — произнес я, смотря то на одного, то на другого, — я не люблю загадок!
— Не понимаете, старый дружище? — сказал сэр Генри. — Я объясню вам. Мы с Гудом шли сюда и толковали… Он говорил…
— Если Гуд что-либо и говорил, — возразил я саркастически, — то Гуд ведь мастер болтать. Что же это такое?
— Как вы думаете? — спросил сэр Генри.
Я покачал головой. Откуда я мог знать, что говорил Гуд? Он болтает о массе вещей.
— Это относительно маленького плана, который я составил, — а именно, если вы захотите, мы можем отправиться в Африку в новую экспедицию!
Я подпрыгнул при этих словах.
— Что вы говорите? — воскликнул я.
— Да, я это говорю, и Гуд тоже говорит! Не правда ли, Гуд?
— Верно! — ответил джентльмен.
— Выслушайте, дружище! — продолжал сэр Генри, заметно оживляясь. — Я устал, смертельно устал от безделья, разыгрывая роль сквайра [39] . Больше года я не могу найти себе покоя, как старый слон, почуявший опасность. Я вечно грежу о Стране Кукуанов, о копях царя Соломона и сделался жертвой непреодолимого стремления бежать отсюда, уверяю вас! Мне до смерти надоело убивать фазанов и куропаток, я нуждаюсь в путешествии. Вы поймете это чувство — раз попробовав виски с содовой, молока не возьмешь и в рот! Год, проведенный нами в Стране Кукуанов, кажется мне, стоит всех остальных лет моей жизни, сложенных вместе. Добавлю (может, я глуп), что я страдаю от этого, но помочь ничем не могу. Я скучаю и, более того, только и думаю, как бы убраться отсюда!
[39] Сквайр — здесь: помещик.
Он помолчал и продолжал.
— В конце концов, почему мне не ехать? У меня нет ни жены, ни родных, ни ребят, ни цыплят. Если со мной что-либо случится, то баронетство перейдет к моему брату Джорджу и его сыну, как известно. Мне нечего делать здесь!
— А, я так и думал, что рано или поздно вы придете к этому. Ну, теперь вы, Гуд. Какие у вас причины для путешествия? Есть они?
— Да, — ответил торжественно Гуд, — я ничего не делаю без причины, и если тут замешана дама, то не одна, а несколько!
Я взглянул на него. Гуд удивительно суетный человек.
— Что же у вас? — спросил я.
— Если вы желаете знать, хотя мне не хотелось бы говорить о деликатном и касающемся лично меня деле, — я скажу вам: я начал слишком толстеть!
— Перестаньте, Гуд! — сказал сэр Генри. — Квотермейн, скажите нам, что вы можете предложить?
Я зажег свою трубку, прежде чем ответить.
— Слыхали ли вы, господа, о горе Кения? [40] — спросил я.
— Нет, я не знаю такого места! — ответил Гуд.
[40] Кения — вторая по высоте вершина Африки (5199 м), расположенная в Восточной Африке, на территории Кении.
— А слыхали ли вы об острове Ламу? [41]
— Нет… Погодите. Не он ли находится почти в трехстах милях к северу от Занзибара? [42]
— Да. Слушайте. Вот, что я предлагаю вам. Отправимся в Ламу и оттуда надо сделать двести пятьдесят миль, или вроде этого, и там, я уверен, никогда еще не ступала нога белого человека. Затем, если мы пойдем дальше, то вступим в совершенно неизведанную область. Что вы скажете на это, друзья мои?
[41] Ламу — порт в Кении на побережье Индийского океана.
[42] Занзибар — остров в Индийском океане, у восточного побережья Африки.
— Трудный план! — сказал Генри задумчиво.
— Вы правы, — ответил я, — но я решил это, потому что мы все втроем отправимся выполнять этот трудный план. Нам нужна перемена образа жизни, и мы найдем совершенно иную природу, иных людей — полную перемену. Всю мою жизнь я мечтал посетить эти страны, и я надеюсь сделать это раньше, чем умру. Смерть моего мальчика порвала последнюю связь между мной и цивилизованным миром, и я вернулся к своей природной дикости. Теперь я скажу вам другую вещь. В продолжение нескольких лет до меня доходили слухи о великой белой расе, которая, как предполагали, обитает где-то в этом направлении, и я мечтаю увидеть этих людей, если они действительно существуют. Если вы, друзья, желаете отправиться со мной, отлично! Если нет, я поеду один!
— Я с вами, хотя и не верю в вашу белую расу! — сказал сэр Генри Куртис, вставая и кладя руку на мое плечо.
— Я тоже! — заметил Гуд. — Я потащусь за вами! Всеми силами я постараюсь добраться до Кении или в другое место с труднопроизносимым именем и увижу несуществующую белую расу! Вот все, что я скажу!
— Когда вы предполагаете отправиться? — спросил сэр Генри.
— В этом месяце, — отвечал я. — На пароходе «Британская Индия». Вы не уверены в существовании расы, потому что не слышали о ней, Гуд! Вспомните о копях царя Соломона!
Четырнадцать дней прошло со времени этого разговора. После долгих рассуждений и справок мы пришли к заключению, что нашим исходным пунктом для путешествия к горе Кения должна быть не Момбаса [43] , а устье реки Таны, на сто миль ближе к Занзибару.
Мы решили это благодаря сведениям, которые дал один немецкий путешественник, встретившийся нам на пароходе в Аден [44] . Я думаю, что это самый грязный немец, которого я когда-либо знавал, но он был добрым малым и дал нам драгоценные сведения.