Собрание стихотворений

Ладинский Антонин Петрович

73. «Сквозь слезы, Офелия, ты умирала…»

Сквозь слезы, Офелия, ты умирала И в комнате белой потом догорала. Как все: со слезами, с мечтами о рае, В отчаянье руки над бездной ломая. Так роль приближалась к закату финала, И лебеди плыли по глади канала. И только афиша и мраморной урны Прелестная форма напомнят средь курной И суетной жизни о пламени тела, В котором, как ангел, душа леденела. Прохожий, подумай о небе за тучей, О женских надеждах под ивой плакучей. 1933

74. ИЗ БИБЛИИ

Одно

назначенье Цветку и пчеле — Удел искупленья На грешной земле. И притча: — Жил некий В те дни человек. Молочные реки Текли, а у рек Паслись в изобилье Стада по холмам, И мельничных крыльев Не счесть было там. Шли к башням Багдада Верблюды. Был дом. И гроздь винограда Два мужа с трудом… Но в сердце и в шкуре Воловьей, как дым. Что сталось средь бури С тем счастьем земным? Подохли верблюды. Пропал виноград. Погиб от остуды Оливковый сад. Дом рухнул. Пожрала Ячмень саранча. И буря сорвала Хламиду с плеча. Прикрыв еле-еле Нору тростником, И струпья на теле Скребя черепком, На куче навоза Он жадно вздыхал. Божественным грозам Смиренно внимал.

75. «Душа моя, ты — чужестранка…»

Душа моя, ты — чужестранка. С твоей ли небесной гордыней И жить на земле, как служанка, Быть трудолюбивой рабыней? Ты в этом хозяйственном мире Чужая, как роза в амбаре, Тебя затолкали четыре Стихии на шумном базаре. Под фермерские разговоры Ты знаешь, что здесь мы в темнице, Что шорох деревьев и горы Небес или тучность пшеницы И весь этот мир только сцена, Где мы кое-как разыграем Коротенький фарс и средь тлена И прелести хрупкой растаем. 1933

76. «Неполон мир богатых…»

Неполон мир богатых, Не долетит до них Ни пение пернатых, Ни соловьиный стих, Ни голос человека О гибели средь гор, Ни гибельного века Высокий разговор. Как жизненных трагедий Прекрасный воздух чист! Он к неприступной леди Несет дубовый лист. Кружится в страшной буре Оторванный листок. Обугленный в лазури, Он падает у ног. 1933

77. ИСТОРИЯ СОЛДАТА

Служил как надо Солдат Иван, Краса парада, Под барабан. Надежда в мире Свинцовых пчел, Всегда в мундире, Всегда орел. Он даже горы Переходил, Он мерз в дозорах И грязь месил. Спал под шинелью И грыз сухарь, Для утешенья Был друг шинкарь. А в путь служивый Клал в свой мешок Иглу, огниво И табачок. Таскал, как сивка, Пуды, пуды. Ему нашивка За все труды. Что жизнь солдата? Пошлют в пикет Или граната — И ваших нет! Лишь деревяшка, Да глаз в бельме, Медаль, бумажка: «Дано сие…» 1934

78. О ДУШЕ

Дела и делишки… Доходы. За каждой ступенькой ступень. И отдых на лоне природы В воскресный, чуть тепленький, день. Ведь вот мы, как птицы на ветке, Хлопочем и строим свой дом, А вечером можно — в газетке — Статейку об этой… о том… Еще она плачет, и ищет, И бьется на тесной земле… Ну, словом, духовная пища В домашнем уюте, в тепле. А все-таки, скажем, соборы, Иль, как ее, музыка… Бах! Возвышенные разговоры О Боге: вся зала в слезах? Кому это нужно — паренье И с готикой смутный роман? Важнее здесь пищеваренье, Спокойствие, сон и карман. Европа, когда в час ненастья Высокая гибель придет, Тебя все покинут в несчастье, Спасая душонки средь вод. Так на безопасные мысы, С героем судьбы не деля, Бегут корабельные крысы, С печального прочь корабля. 1934

79. «Бездушных роз корзина…»

Бездушных роз корзина. Меха сибирских чащ. Банкир и балерина. Поэт. Дырявый плащ. Все той же вечной драмы Круженье, как в кольце, На той же сцене самой Любовь и смерть в конце. Но ни за что на свете Не променяешь ты Картонный мир в балете, И воздух пустоты, И музыки печальной Ручей из флейтных дыр На грубый и реальный Благополучный мир. 1933

80. «Голубое платье, как лира…»

Голубое платье, как лира, Шумевшее на балу. И вещи иного мира — Пара туфелек на полу. И голос с небес (из черного ада?), Слышный едва-едва: — О, пожалуйста, о, не надо… В золотых завитках голова. Но над сломанной куклой, как дети, Люди плачут, не в силах стерпеть, Что им лучше не жить на свете, Что им лучше вдвоем умереть. 1934

81. СТАТУЯ

Она в музейной тишине И в мраморном прекрасном сне. Как улыбается она В невероятном царстве сна. Ей снится, может быть, Парос И молодой каменотес. Наверное, приснилось ей Жилище мраморных теней — Каменоломен белых звон, Ночная музыка колонн, Где души мраморные ждут, Когда улыбку им дадут. Не надо спящую будить, В мир суетливый уводить, В мир бренных и непрочных стен, Непоправимых перемен. 1933

82. БОГИНЕ

Ты улыбаешься надменно И попираешь пьедестал, Божественно и неизменно Сияя средь музейных зал. Ты предоставила волненья, Изменчивость и тленность тел — Непрочным формам разрушенья И смертным в гибельный удел. Веселый варвар для издевки Тебя на землю повалил, Но пренебрег для толстой девки Холодной красотой могил. Ты в мусорной лежала яме. Ты улетала к небесам, Своими хладными устами Все так же улыбаясь нам. Тысячелетья истекают, Скользят в забвение века. Все так же воздух отстраняет Твоя прекрасная рука. 1933