Собственность бастарда, или Золотая Бабочка Анкрейм
Шрифт:
Сейчас был уже яркий день, ясный, не по осеннему теплый. Лучи Аргара пронизывали воздух насквозь, легко касаясь чуть покатых, деревянных крыш и стен домов из молочного камня.
Этот материал, совсем новый, но уже хорошо зарекомендовавший себя при постройках домов в городах, использовался ныне покойным лордом всюду. Строения, собранные из него, грозили вскоре вытеснить собой прежние, тяжеловесные, темнеющие, рушащиеся, напоминающие чем - то склепы или даже развалюхи поместья Анкрейм... Прошлое, гибнущее, но всё ещё цепляющееся
Миновав главную площадь и центральные улицы, запорошенные опадающей листвой и желтеющими иголками лайзикса, экипаж, мерно простучав колесами по плотно пригнанным каменным плитам, въехал в широко распахнутые ворота во двор особняка Патрелл и замер прямо у входа.
– Захлопни пасть, гребаная Бабочка!
– рявкнул корн - лорд, всё таки не выдержав непрекаращающихся всю дорогу стенаний баронессы - Заткни свой великолепный хлебальник и послушай меня, дорогая.
Развернувшись, положил руку на ручку дверцы:
– Ты на моей территории, геррна Ржавая Пила. Изволь подчиняться моим правилам. Расклад такой: сейчас тебя приведут в порядок и ты отправишься дрыхнуть до вечера. Вечером - наша свадьба. А после...
Неровно и погано гоготнул. Щурясь, четко отследил округлившиеся от страха глаза паршивки. Сдавленное и злое дыхание грязнули ласкало слух.
– После свадьбы, геррна Лужёная Глотка, я тебя повеселю. Что расшипелась? Потеряла голос оттого, что базлала всю дорогу? Лечи горло, готовься к ночи. Придётся тебе, стерве, еще поорать... Погромче! Так, чтоб твой папочка в Анкрейм услышал и твоя шлюшка сестренка обзавидовалась! И гонор свой засунь в одно место. Аристократка... Грязь из под ногтей сперва вычисти!
Баронесса подобрала под себя ноги и шумно сдула с лица упавшие на него белые пряди.
Медленно поднявшись, оперлась рукой о спинку сидения.
– Как вам будет угодно, геррн Патрелл.
– парировала осипшим голосом и внезапно спокойным тоном - Но всё же разрешите мне ответить вам. Мои грязные руки не так ужасны, как ваша... ГРЯЗНАЯ КРОВЬ. И насчет ночи... Не надо преувеличивать. Это просто некрасиво. Неблагородно. Хотя где уж вам знать такие тонкости... БАСТАРД.
Громогласно от души изругав последними словами баронессу, не без удовольствия отметил, что её голубые глаза всё же заблестели от слез.
Распахнув дверцу и выйдя из экипажа, корн - лорд перепоручил заботу о невесте подбежавшим слугам. Сам же, полыхая гневом и желанием, пошел в дом, лихорадочно соображая, с кем немедленно это желание избыть.
А соображать долго и не пришлось! Молоденькая, веснушчатая горничная сама налетела на него в холле, уронив поднос с чистой посудой, ойкнув, растянула рот в похабной улыбке, безошибочно почувствовав жар ярости и кипящей мужской похоти.
– Идём со мной, - велел Дьорн служанке, абсолютно не церемонясь.
Если честно сказать, церемониться с бабами он никогда и не умел,
Отвратительно желанная стерва! Гонористая, спесивая тварь!
Окоротить её надо сразу, пока на шею не влезла...
В небольшом кабинете покойного отца бастард развернул хихикающую девку спиной к себе и прижал животом к бархатистой поверхности массивного письменного стола. Немного потискав плотные, большие груди, задрал юбку.
– Ой, геррн лорд!
– радостно выдохнула прислуга, разводя ноги и крепче упираясь локтями в стол.
– Захлопни варежку!
– рявкнул Дьорн, быстро развязывая штаны.
Член стоял колом ещё с Анкрейма, горя болью и жаром. Жар этот предназначался другой, холодной, ненавидящей и неотзывчивой. От осознания этого злость, итак кипевшая ключом, ударила в голову и пах, где уже итак Чёрные Жнецы хороводы водили. Сжав плоть рукой и разведя пальцами другой руки пухлые губки горничной, бастард врезался в ждущее, алчное тело со всей дури, утонув в чавкающей глубине по самую рукоять!
– Давай!
– ожег резким приказом ухо прислуги, наваливаясь сзади, сминая ткань кофточки грудью, а черные волосы, стянутые в аккуратную прическу, пальцами - Двигайся, насаживайся глубже! Задницей верти, резче.
Эти указания были лишними. Женщина, стонущая сейчас от удовольствия под разгоряченным телом бастарда, была молодой, но не неопытной. Она двигалась четко, прицельно, и без всяких поучений отлично зная, что делать. Широко расстегнув кофточку, выпустила наружу белые груди и выгнулась сытой кошкой, сдавленно взвизгивая и облизывая рот, когда ладонь Дьорна проходилась по ним туда и обратно.
Служанка просто захрипела от удовольствия, когда он, отпустив её волосы, начал жестоко терзать горячие соски, перекатывая их и слегка оттягивая пальцами.
Ещё несколько ударов плотью в плоть - и всё было закончено.
Звонко шлепнув ладонями по округлым ягодицам, бастард, на момент прижав к себе содрогающееся в конвульсиях тело случайного сосуда для похоти и, излив туда злость, вышел из него.
– Можешь быть свободна, - прохрипел, отирая опавший член поданым служанкой полотенцем - Отлично потрудилась. Я вполне... доволен.
– Благодарю вас, геррн Патрелл!
– промурлыкала прислуга, оправляя юбку, чулки и присаживаясь в реверансе - Если что... я всегда... Для вас, что угодно!
Что угодно. Что. Угодно. А что ему угодно?
...Бастард поднялся наверх и долго стоял, положа руку на дверь в спальню, где как ему сказали, разместили баронессу.
Пусть прикасаться к ней он не имеет права до свадьбы и первой ночи. Таковы правила и устои, а Дьорн не дурак, чтоб нарушать их. Что там верещала бы Бабочка, конечно наплевать и растереть, а вот от Богов получить можно неслабо за такое.