Сочинения Козьмы Пруткова
Шрифт:
Клефистон
Стиф
Сцена представляет восхитительное местоположение в окрестностях Древних Афин, украшенное всеми изумительными дарами древней благодатной греческой природы, то есть: анемонами, змеями, ползающими по цитернам; медяницами, сосущими померанцы; акамфами, платановыми темно-прохладными наметами, раскидистыми пальмами, летающими щурами, зеленеющим мелисом и мастикой. Вдали виден Акрополь, поражающий гармонией своих линий. На первом плане, у каждой стороны сцены, стоит по курящемуся жертвеннику на золоченом треножнике. Сцена пуста. Немного погодя из глубины сцены выходят, с противоположных сторон, два философа: Клефистон и Стиф. Оба в белых хламидах, с гордою осанкою и с пластическими телодвижениями.
Клефистон
Да, я люблю среди лавров и роз
Смуглых сатиров затеи.
Стиф
Да, я люблю и Лесбос и Парос.
Клефистон
Да, я люблю Пропилеи.
Стиф
Да, я люблю, чтоб певец Демодок
В душу вдыхал мне свой пламень.
Клефистон
Фивского мрамора белый кусок!
Стиф
Тирский увесистый камень!
Клефистон
Туники складки!
Стиф
Хламиды извив!
Клефистон
Пляску в движении мерном.
Стиф
Сук, наклоненный под бременем слив.
Клефистон
Чашу с душистым фалерном!
Стиф
Любо смотреть мне на группу борцов,
Так охвативших друг друга!
(Показывает руками.)
Клефистон
Взмахи могучих люблю кулаков!
Стиф
Мышцы, надутые туго.
Клефистон
Ногу — на столько подвинуть вперед!
Оба, смотря друг на друга, выдвигают: один левую, другой правую ногу,
Стиф
Руку — вот этак закинуть!
Оба, смотря друг на друга, закидывают дугообразно: один левую, другой правую руку.
Клефистон
Телу изящный придать поворот...
Оба пластически откидываются: один влево, другой вправо.
Стиф
Ногу назад отодвинуть!
Оба поспешно отодвигают выдвинутую ногу.
Клефистон
Часто лежу я под сенью дерев.
Оба принимают прежнее спокойное положение, опустив опять одну руку на
жертвенник.
Стиф
Внемлю кузнечиков крикам.
Клефистон
Нравится мне на стене барельеф.
Стиф
Я все брожу под портиком!
Клефистон
Думы рождает во мне кипарис.
Стиф
Плачу под звук тетрахордин.
Клефистон
Страстно люблю архитрав и карниз.
Стиф
Я же — дорический орден.
Клефистон (разгорячаясь)
Барсову
Стиф
(с самодовольством)
Нюхать янтарные токи!
Клефистон (со злобой)
Ем виноград!
Стиф
(с гордостью)
Я ж охотно треплю
Отрока полные щеки.
Клефистон (самоуверенно)
Свесть не могу очарованных глаз
С формы изящной котурна.
Стиф
(со спокойным торжеством и с сознанием своего достоинства)
После прогулок моих утомясь,
Я опираюсь на урну.
Изящно изгибаясь всем станом, опирается локтем правой руки на кулак левой, будто на урну, выказывая таким образом пластическую выпуклость одного бедра и одной лядвеи. Клефистон бросает на Стифа завистливый взгляд. Постояв так немного, они оба отворачиваются от своего жертвенника к противоположному, заднему углу сцены и, злобно взглядывая друг на друга, направляются туда столь же медленно, как выходили на сцену. С уходом их сцена остается пуста. По цитернам ползают змеи, а медяницы продолжают сосать померанцы. Акрополь все еще виден вдали.
Занавес падает
Предисловие к творению моего отца
Здравствуй, читатель! Я знаю, ты рад опять увидеть меня в печати; это хорошо. Это показывает твой вкус. Хвалю тебя! Ты помнишь — разумеется, помнишь! — мое обещание в «Современнике» 1854 года, в апрельской книжке, познакомить тебя с творениями моего отца и доказать, что весь мой род занимался литературою? — Радуйся, я исполняю свое обещание!
У меня много превосходных сочинений отца; но между ними довольно неконченого (d'inacheve); если хочешь, издам все; но пока довольно с тебя одной оперетты.
Есть у меня еще комедия «Амбиция», которую отец написал в молодости. Державин и Херасков одобряли ее; но Сумароков составил на нее следующую эпиграмму:
Ликуй, парнасский бог! — Прутков уж нынь пиит! Для росских зрелищей «Амбицию» чертит!.. Хотел он, знать, своей комедией робятской Пред светом образец явить амбицьи хватской! Но Аполлон за то, собрав «прутков» длинняе, Его с Парнаса вон! чтоб был он поскромняе!Не скрываю (да и зачем скрывать?!) этой эпиграммы, порожденной явною завистью. Ты согласишься с этим, когда сам прочтешь «Амбицию» (К сожалению, эта комедия не найдена в бумагах покойного Козьмы Пруткова).
Представляю на твой суд оперетту: «Черепослов, сиречь Френолог», которая написана отцом уже в старости. Шишков, Дмитриев, Хмельницкий достойно оценили ее; а ты обрати внимание на несвойственные старику: веселость, живость, остроту и соль этой оперетты. Убежден, что по слогу и даже форме она много опередила век!.. Умный Дмитриев написал к отцу следующую надпись: