Сочинения в двух томах. том 2
Шрифт:
— Господин профессор, — сказал, наконец, Фред Праэк, обращаясь к японцу, который и на обратном пути шел позади него, — если вам угодно приступить к испытанию панцирей, то мы не найдем более подходящего места, чем это. Неприятель находится влево от нас на расстоянии не меньше трехсот или четырехсот метров. Но парапет, на который я предлагаю вам подняться, прекрасно виден из неприятельских окопов, и мы будем немедленно встречены прехорошенькой ружейной стрельбой. Ведь уже почти светло. С другой стороны, если мы повернем вправо и пройдем к одному известному мне месту, мы выиграем целых три четверти часа пути и притом подвергнемся обстрелу только в течение пяти или шести минут. Этого будет
— Я скажу, — ответил профессор Шимадзу, — что ваше нынешнее предложение имеет одну очень дурную сторону: оно подвергает вашу жизнь большому риску, чем это было условлено.
— Это мое дело, — отрезал Праэк, — у меня есть на это причины. Итак, взойдем мы на парапет или нет?
— Что касается меня, — сказал Шимадзу, — то я взойду. Но вы…
— Не будем говорить обо мне, хорошо? — перебил его Праэк.
И он вспомнил баскские горы и то время, когда он несколькими прыжками достигал верхушек прибрежных скал. Шимадзу, при всей своей ловкости, должен был принять протянутую спутником руку, чтобы взобраться к нему наверх.
— Вот так! — сказал Фред Праэк. — Господин профессор, гимнастика всегда бывает полезна.
Они побежали вперед. Насколько это было возможно в местности, сплошь изрытой воронками и трещинами от снарядов, наподобие лунного ландшафта.
Их появление не было встречено не единым выстрелом, хотя уже светало. Вероятно, неприятель не разглядел их из-за густого дождя. Белый цвет панцирей, правда, выделялся среди окружающей их серой грязи, но, быть может, именно потому германским дозорным не приходило в голову, что белые пятна на горизонте означают неприятельских солдат: слишком уж необычен был белый цвет для походных шинелей. Лишь спустя довольно продолжительное время раздался первый выстрел. За ним через несколько секунд последовали два других. Потом стрельба усилилась. Впрочем, она далеко не достигала той интенсивности, которой ждал Фред Праэк. Передвижение двух белых силуэтов вдоль линии фронта не предвещало никакой опасности, и потому не вызывало в германцах особенного волнения. Выстрелы следовали один за другим неторопливо. Зато попадали они довольно метко: прицел был тщателен… Праэк и Шимадзу едва успели пробежать первую сотню шагов, как оба чуть не упали. Без сомнения, профессор свалился бы на землю, если бы его не поддержал Праэк, вовремя схвативший его за плечо.
— А! — воскликнул он. — Кажется, в вас попала пуля. И в меня тоже — секунды три тому назад. Но, действительно, пули отскакивали от панцирей! Это непостижимо! Да здравствуют шелковые панцири! Но не слишком ли быстро мы бежим, а?
Они продолжали бежать. Три раза Фред Праэк чувствовал толчки пуль по панцирю, но толчки эти были похожи на удары детского кулачка, неспособные причинить боль. Французский окоп, к которому они бежали, находился всего лишь на расстоянии нескольких шагов, и Фред Праэк уже дивился удачливости этой рискованной экспедиции, как вдруг он почувствовал, что правая нога отказывает служить, и упал на землю с острой болью во всей ноге от ступни до бедра. Последняя пуля, проникшая под развевающийся панцирь, разбила ему колено.
Почти тотчас же Фред Праэк потерял сознание, успел только заметить, что кто-то подбежал к нему на помощь, нагнулся над ним и поддержал обеими руками.
Это был, конечно, не кто иной, как профессор Шимадзу, который, несмотря на свой маленький рост и изящное телосложение, поднял Праэка и взвалил на плечо.
В штабе царил страшный беспорядок. Вокруг вся земля была изрыта воронками,
Немного позже Фред Праэк, которого, наконец, понесли на перевязку, пришел в себя от мучительной боли, которую причиняли ему старания фельдшеров и врачей отделить от раздробленного мяса и костей приставшие к ним кусочки белья и материи. Невольно он застонал, но тут же умолк: его слуха коснулся разговор полковника Машфера и профессора Шимадзу. В нескольких шагах от раненого они диктовали рапорт.
— Не подлежит никакому сомнению, что на вашем панцире видны следы пяти пуль, а на панцире лейтенанта — четыре. Следовательно, всего в вас обоих попало девять пуль. Рана лейтенанта не идет в счет, потому что пуля эта попала в него ниже панциря.
— Следы совершенно ясны. Посмотрите на изменение материи. Она сморщилась и смялась, но осталась целой.
— Совершенно верно. Фурьер, пишите: «Испытание состоялось. Шелковый панцирь, изобретенный профессором Шимадзу…»
— Нет, нет! — живо запротестовал японец, — пишите: «шелковый панцирь японского производства…»
Перевязка приближалась к концу, и боли несколько утихли, так что Фред Праэк мог теперь слушать внимательнее.
Машфер удивился:
— Но ведь вы же изобретатель, месье Шимадзу!..
— Я и мои предки, — ответил тот. — Я и мои родители, я и мои друзья, я и весь мой народ!.. Мое личное участие в этом открытии не более чем случай, ибо каждый из нас, людей, представляет собой лишь равнодействующую разных наследственностей и воспитаний… Я не могу гордиться случаем. Это было бы глупостью или безумием — хуже того, это было бы ошибкой.
Глава тридцать седьмая
Помощь Фреду Праэку была оказана немедленно, он вовремя был доставлен в лазарет и перевязан. Словом, он пользовался всеми преимуществами, которыми обладали раненые на спокойных участках фронта. Он был в тот же день эвакуирован в благоустроенный тыловой госпиталь, и это спасло ему ногу. Наконец, что являлось совсем уже редким счастьем, его отвезли в Париж, как только представилась к тому возможность.
Уже четыре недели он почти с комфортом лежал в одной из кроватей гостиницы «Астория», превращенной в то время в военный госпиталь. Сестры-волонтерки окружали его заботами с тем кокетством, которое тогда служило общим правилом во взаимоотношениях между дамами Красного Креста и молодыми ранеными офицерами.
В один из первых вечеров после своего водворения в гостинице «Астория» Фред Праэк, которому врачи уже разрешили принимать посетителей, испытал одно из сильных волнений за всю свою жизнь…
Происшествие это началось совсем как в модных романах: в гостиницу «Астория» явилась дама и выразила желание посетить лейтенанта Праэка, отказавшись при этом назвать свое имя. Старшая сестра удивилась. Но посетительница упомянула о полковнике Машфере и объяснила, что хочет получить сведения о человеке, который еще находится на фронте и которого лейтенант Праэк хорошо знает. Подобные загадочные истории в то время не представляли особенной редкости, и старшая сестра не сочла нужным отказать даме в ее просьбе. С улыбкой она согласилась допустить посетительницу к раненому лейтенанту.