Сочинения

Гвиччардини Франческо

Помню, что 31 марта 1509 года синьория собрала совещание граждан (pratica) в числе около семидесяти вместе с прежними тридцатью; дело было в том, что Антонио да Филикайя, Аламанно Сальвиати и Никколо Каппони [233] , бывшие комиссарами в округе Пизе, сообщили, что, если хотят помешать ввозу продовольствия в Пизу [234] , надо окружить ее тройным лагерем, и я был призван на эту пратику; упоминаю об этом, так как это был первый раз в моей жизни, когда синьория пригласила меня на пратику.

233

Каппони, Никколо – сын Пьеро, известный политический деятель. Гонфалоньер в 1526 году. Играл видную роль в событиях, закончившихся вторичным свержением Медичи, и в 1527 году снова был избран гонфалоньером, сделавшись

таким образом главой республиканского правительства. Переизбран в 1528 году. Обнаружил на этом посту крайнюю нерешительность, строя проекты изменения конституции в олигархическом духе, вел тайные переговоры с папой, чем вызвал против себя резкую оппозицию и был вынужден уйти от власти.

234

Пиза сдалась окончательно 2 июня 1509 года.

Помню, что в это время, по случаю смерти мессера Антонио Малегонелле, остался без адвоката капитул церкви Санта Липерата (один дукат жалованья и гусь в день всех святых), и так как перевыборов еще не было, то мессер Козимо Пацци, архиепископ Флоренции, предписал капитулу произвести их, а чтобы сделать ему удовольствие, выбрать родственника его мессера Орманоццо Дети, которого очень настойчиво рекомендовал всем каноникам; 16 апреля 1509 года выборы состоялись, и выбранными оказались мессер Орманоццо и я. Избранию моему способствовал архидиакон мессер Франческо Минербетти, желавший угодить Якопо Сальвиати, мессер Томмазо Арнольди и мессер Аверардо Джуньи, помнившие еще дядю моего, мессера Риниери; успех я имел больше всего благодаря Якопо Сальвиати; ввел меня в должность мессер Джулиано Торнабуони; место было мало выгодно, но очень почетно по высокому положению, и его всегда занимали первые юристы во Флоренции. Выступали на выборах мессер Антонио Строцци, мессер Франческо Гуальтерротти и многие другие.

В том же году крестил я сына у сера Антонио да Санта Кроче, сына сера Микеле; назвали его, кажется, Микеле; крестили его сер Антонио, сын сера Батиста, Филиппо, сын Нероццо дель Неро, и я.

Помню, как в том же году, в июне месяце, приехали во Флоренцию два оратора императора Максимилиана [235] и просили у нашего города сто тысяч дукатов, предлагая взамен подтверждение привилегии нашей свободы и нашей власти над всеми принадлежащими нам землями, и ответ им задерживался в ожидании каких-нибудь известий от короля Франции; признано было необходимым послать к ним двух граждан, которые состояли бы при них, пока они не уедут, и синьория назначила для этого мессера Орманоццо Дети и меня.

235

Император германский Максимилиан I (1493– 1519). Переговоры Флоренции с императором закончились соглашением 24 ноября 1510 года, по которому император получил 40 тысяч дукатов, а Флоренция – весьма иллюзорное утверждение всех своих вольностей и владений.

Помню, как в день..., когда тесть мой Аламанно был комиссаром в Пизе, только что завоеванной вновь, я поехал туда посмотреть этот город и повидаться с ним; поехали мы вместе с Маттео Строцци, пробыли мы там всего несколько дней, поехали оттуда в Ливорно и вернулись через Лукку, Пешию, Пистойю и Прато.

Помню, как 21 ноября того же года мессер Биаджо, миланский генерал ордена Санта Мариа ди Валле Омброза, вместе с орденскими отцами выбрали меня своим адвокатом, положив мне в награждение десять бочек вина Монте Скалари в год; способствовал этому Джованни Баттиста Бартолини, имевший большое влияние на генерала и на орден и оказавший мне эту услугу по просьбе Якопо Сальвиати, который обратился к нему по моему настоянию.

Помню, как в том же году, 22 ноября, мессер Пьеро Дельфино, генерал ордена Камальдулов, избрал меня адвокатом ордена. Способствовал этому Якопо Сальвиати, обратившийся к генералу через кардинала Медичи [236] ; он просил этого кардинала написать генералу, так как орден остался без адвоката после смерти мессера Карло Никколини. Впервые в этом году я без всяких с моей стороны хлопот был выбран адвокатом общины Санта Кроче через посредство приора, мессера Винченцо Дуранти: жалование – четыре дуката в год.

236

Будущий папа Лев X.

Помню, что 20-го того же месяца я получил от Аламанно через Микеле да Колле весь остаток приданого; я истратил его целиком – отчасти на покупку одежды для жены и для себя, отчасти на убранство нового дома; не тратились золотые флорины, которые приносят мне проценты и лежат на имя отца моего, Пьеро, в нашем шелковом деле, которое ведется под фирмой брата моего, Якопо, Лоренцо, сына Бернардо Сеньи [237] , и других.

Помню, как 28 декабря того же года, в час и три четверти ночи, родилась у меня от жены моей, Марии, дочь, которую

крестили 29-го числа в церкви Сан Джованни в 23 часа [238] и назвали Симоной в честь моей матери и, кроме того, Ромолой; крестили ее мессер Якопо Пени, мессер Никколо, сын Симоне Альтовити, Руберто, сын Донато Аччайоли [239] , и Паоло, сын Пьеро Веттори; они не подарили ей ни сластей, ни других вещей, потому что я их об этом просил, не желая щеголять ненужными тратами чужих и своих денег.

237

Сеньи, Бернардо – известный историк, автор истории Флоренции, племянник и апологет Никколо Каппони.

238

5 часов вечера.

239

Аччайоли, Роберто – флорентийский политик, один из видных паллески, т. е. сторонников Медичи.

Помню, как после смерти мессера Франческо Гуальтеротти, случившейся 3 января, я был в тот же вечер выбран адвокатом Флорентийской торговой палаты (Mercatanzia) шестью ее старшинами, именно Кименти ди Серниджи, Филиппо Саккетти, Никколо Серральи, Бернардо, сыном Карло Гонди, Пьеро ди Танаи деи Нерли и Джироламо ди Стуффа; больше всех способствовал этому Бернардо Гонди, и я получил шесть черных записок. Платили мне восемь гроссони [240] в день всех святых и двадцать на пасху.

240

Гроссоне – тосканская монета в 21 кватрин, приблизительно 1/3 тосканской лиры.

Помню, как Аламанно Сальвиати, бывший в Пизе капитаном, слег в Пизе от тяжелой болезни, тянувшейся около двух месяцев, и так как, несмотря на видимое облегчение, ему было еще очень плохо, я отправился его проведать, помнится, 24 января и пробыл у него пять дней, а с обратной дорогой девять.

Помню, что я собирался поселиться поблизости от дворца подеста по обычаю других ученых юристов; и по просьбе моей получил я дом Аламанно Сальвиати на улице Сан Броколо, отданный мне по условиям брачного договора на три года и переданный 13 ноября 1508 года, когда выехал из него мессер Франческо Гуальтеротти, отправлявшийся в Пистойю капитаном; я отсрочил свой переезд по разным причинам и в конце концов переехал вместе с Марией 14 февраля, на второй день поста. Дай боже, чтобы это произошло в час добрый с честью и пользой для меня и для спасения души.

Помню, как около 18 февраля я был избран адвокатом монастыря Сан Донато в Скопето на место мессера Франческо Гуальтеротти; выгода была невелика, но избранием этим надо было всячески дорожить; способствовал ему маэстро Томмазо, сын маэстро Паоло ди Вьери, и отец его, маэстро Паоло, бывшие врачами названного монастыря. Пара каплунов ежегодно.

Помню, как 24 марта 1509 года угодно было богу призвать к себе благословенную душу тестя моего Аламанно Сальвиати, скончавшегося в Пизе; он был там капитаном и слег от трудов, понесенных при обратном завоевании города в лагере Сан Пьеро ин Градо и в других местах, а может быть, причиной был и воздух Пизы; после долгой болезни, тянувшейся сто тридцать три дня, при ежедневно возвращавшейся лихорадке, никогда его не отпускавшей, он скончался в названный день, исполнив уже все, что требовалось по его должности капитана.

Аламанно был человек большого и сильного ума, высокой души, широкого и открытого нрава, у которого, что было в сердце, то было и на устах; намерения его были добрые и обращены на благо города, как он его понимал; сам он был любвеобилен, всегда готов помочь делу справедливому, и, наоборот, все гнусною и бесчестное возбуждало в нем ненависть и гнев. Влиянием он к концу жизни пользовался огромным и был вне всяких сравнений первым человеком в городе; помимо других его качеств, этому способствовали знатность рода и большое богатство, основанное, главным образом, на торговле и на прочных, достойно нажитых доходах, которые обеспечивали ему популярность, ибо этим живет и кормится народ; поддерживалось его влияние еще и тем, что по своей семье, по сестрам, по жене и по дочерям он имел большую родню в семьях видных домов города; и друзей у него было несметное количество, – одни зависели от него по делам, другие получали от него различные одолжения и денежные выгоды, третьи еще рассчитывали получить их в будущем. Лучшие люди верили ему слепо, так как знали его, как человека твердого, прямого и широкого, и эти свойства снискали признательность и расположение всех. Этому помогла и постоянно помогала дружба и близость его с Якопо Сальвиати, его двоюродным братом, человеком сильным и высоко стоящим; жили они всегда в самой большой дружбе, дела вели совместно и во всех случаях так друг друга поддерживали, что это, можно сказать, создало в большой степени богатство, друзей, родню, имя и огромное влияние, которым пользовались как тот, так и другой.