Социалистический реализм: превратности метода, Булавка Людмила Алексеевна

Социалистический реализм: превратности метода

на обложку

Булавка Людмила Алексеевна

Шрифт:

— Д. Марков: «Искусство соцреализма — «синтез всех подлинных художественных завоеваний, осуществляемых на основе социалистической идейности» [58] .

— С. Петров: ««Путь к соцреализму — в принятии идей революционного движения рабочего класса и в понимании процесса жизни в свете марксизма, а также в овладении художественным опытом реализма в усвоении его традиции» [59] .

Итак, соцреализм освоил весь арсенал художественных средств — данную позицию кроме вышеназванных авторов, разделяют еще Л. Тимофеев, В. Дмитриев и др. [60]

Марков Д. Проблемы теории соцреализма». М., 1975. С. 85.

Петров С. Возникновение и формирование соцреализма. М., 1976. С. 579.

Волков И.Ф.

Развитие теории соцреализма. М., 1982. С. 39.

Представители второй позиции, в целом не возражая против представленного выше подхода, тем не менее считают, что искусство соцреализма, в то же время, располагало многообразными художественными формами, арсенал которых постоянно обогащался в процессе творческого освоения художником новых явлений действительности (А. Метченко, Ю. Андреев, С. Петров и др.). [61]

Признавая научный вклад данных авторов в развитие теории соцреализма, представляющий большую ценность не только для отечественной, но и зарубежной науки, в то же время надо отметить, что ряд вопросов, связанных с исследованием предпосылок и сущности превращенных форм соцреализма оставался недостаточно разработанным. Именно их исследование и составляет одну из важнейших задач данной работы.

Там же. С. 30.

Но вернемся к современной ситуации в исследовании проблем соцреализма.

Обсуждение проблемы генезиса соцреализма выявило позицию, которая, сохраняя критическое отношение к его превращенным формам и усматривая причину их возникновения в тесной связи данного метода с интересами государственно-партийной системы, в то же время отстаивает то конструктивно-творческое и гуманистическое содержание его искусства, которое не утратило своей художественной ценности до сих пор.

Вот что можно прочесть в связи с этим, например, у известного литературоведа И.Ф. Волкова: «...здесь предлагается рабочее терминологическое обозначение литературы, которая действительно явилась в XX веке существенно новой разновидностью реалистической литературы. Суть новизны заключена в соединении субъективных стремлений личности к самоутверждению с реальной объективно-исторической возможностью, самоутверждения личности в интересах общества или, в более узком, но более конкретном смысле, в художественной актуализации и абсолютизации созидательно-творческих возможностей человека» [62] .

Волков И.Ф. Теория литературы. М., 1995. С. 250.

Да, исследователь И.Ф. Волков прав, что для социалистического реализма характерен акцент на созидательно-творческих возможностях человека. Но только ли на них? Критическое отношение к отчуждению при тщательнейшем отображении самых различных форм его господства (от мещанства до фашизма) — это то же социалистический реализм.

На творческую сущность соцреализма, открывающего новые перспективы развития отношений художника с окружающим миром, указывает и Н.И. Стопченко: «Рождающийся новый метод, еще не названный социалистическим реализмом и не загруженный партийными догмами, резко увеличил для художника «зону контакта с изображаемым миром», требовал от него постоянно «соприкасаться «со стихией незавершенного настоящего» (М. Бахтин). Живая душа нового метода, вызвавшего сильнейший резонанс в художественном мире планеты, — в движении познающей мысли, в превращениях, изменениях форм и стиля...» [63] .

Культурология : учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений / под науч. ред. проф. Г.В. Драча. Изд. 8-е. Ростов н/Д, 2005. С. 488.

Так что же все-таки является исходно-образующим понятием соцреализма: культура или идеология?

Анализ позиций по этому вопросу показал следующее: акцентируя ту или иную ипостась соцреализма и, более того, по-разному оценивая место и роль идеологии в развитии советской культуры, отношение большинства исследователей к последней носит в лучшем случае охранительный характер.

Так, например, необходимость защиты искусства соцреализма и в первую очередь той его части, которая была связана с художественной тенденцией реализма, от детерминирующей роли идеологии, исследователь Т. Круглова обосновывает тем, что последнее «обычно понимается как форма ложного сознания и потому противоположного научному и реалистическому» [64] . В подкрепление данного мнения можно привести и позицию К.М. Кантора: «Идеология — иллюзорное сознание. Так, народы СССР 80 лет жили в иллюзорном мире социализма, похожего на истинный, но все-таки ложный — идеологический» [65] .

Круглова Т.А. Культурно-антропологический подход к анализу советского искусства. Известия Уральского гос. ун-та. 2004, № 29. Проблемы образования, науки и культуры. Вып. 15. Лаборатория ученого.

Кантор К.M. Три духовных потенции // Вопросы философии. 2002, № 12. С. 50.

Разводя идеологию и художественную культуру в противоположные стороны, исследователь, Т. Круглова прибегает к той аргументации, что если реализм ориентирован на наличное бытие в его причинно-следственных связях, т.е. на то, что уже сложилось и продолжает складываться по известной логике, то идеология конструирует социальное воображаемое, производит иллюзии, которые позволяют человеку строить свою жизнь, получая запланированный результат, оправдывающий его ожидания.

Идеология телеологична, она ориентирует на цели, т.е. так или иначе на будущее, которое обеспечивается не следованием заведенному когда-то порядку (причинно-следственная связь), а доверием к меняющимся установкам» [66] . Согласно данной позиции идеология в целом как особый институт априорно превращенных общественных отношений исключает возможность позитивного влияния ее на культуру и искусство. Такова доминирующая позиция большинства исследователей данного вопроса.

Впрочем, надо отметить, что за последнее время изучение данной дихотомической пары (культуры и идеологии) на материалах 30-х гг. стало обновляться за счет появления других исследовательских ракурсов и подходов, предполагающих в некотором смысле синтез их художественной и идеологической практики.

Включение исследователей в эмпирический пласт советских реалий в этом случае осуществляется с помощью введения такого принципиально важного параметра, как повседневность, который, по мнению Т. Дашковой «подрывает превратившееся в догму представление, согласно которому до поры до времени советские люди разделяли коммунистическую идеологию, и демонстрирует, сколь мало было влияние именно доктрины» [67] .

Дашкова T. «Я храню твое фото...». Советская культура 1930-х годов в отечественных исследованиях 1990-х: визуальное и вербальное. Центр гендерных исследований. Электронная библиотека. Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре. 2001, №2(16). С. 112-116.

И это корреспондирует с тем, что пишет Т. Круглова: «Необходимо обнаружить точки соприкосновения между советской повседневностью и идеологическими проектами власти и интеллектуальных элит, т.е. исследовать правила советской жизни, следование которым обеспечивает не только выживание, но и различные формы социальной успешности и сопутствующие им переживания радости, удовлетворения, уверенности, правоты» [68] .

«Новая оптика», по мнению Т. Дашковой, позволяет, прежде всего разглядеть «незамеченное» на перепаханной ниве соцреализма во всех его вербальных и визуальных изводах» [69] .

Надо отметить, что исследовательский аппарат этой «новой оптики» предполагает использование следующих теорий, приемов и методов:

— исследование канонических «текстов» соцреализма (литературные, кинематографические, архитектурные, монументально-живописные и садово-парковые);

— анализ дискурса;

— изучение рецепции;

— использование психоаналитических практик, гендерных стратегий, различных теорий телесности и визуальности [70] .

Перечисленные выше подходы не дают, однако, целостного ответа на вопрос о природе социалистического реализма. Решение этой проблемы, на наш взгляд, следует искать в генезисе данного явления.

См. также: Паперный В. Культура Два. М., 1996; Чередниченко Т. Между «Брежневым» и «Пугачевой». Типология советской массовой культуры. М., 1993; Гройс Б. Стиль Сталин // Гройс Б. Утопия и обмен. М., 1993; Добренко Е. Формовка советского читателя. Социальные и эстетические предпосылки рецепции советской литературы. СПб, 1997; I992; Золотоносов М. Слово и Тело. М., 1999.

Социалистический реализм: истоки становления

Разночтения в понимании сути соцреализма выводят нас на проблему генезиса данного метода, очень важного для объяснения многих вопросов, касающихся не только его содержания, но так же и его превращенных форм.

Практика научных поисков и дискуссий по этому вопросу при всей их незавершенности выявила ряд позиций, важных для их дальнейшего развития.

Первая. Метод соцреализма — продукт чисто директивного происхождения, генезис которого никоим образом не связан с культурой (интересно, что данный взгляд объединяет как апологетов превращенных форм соцреализма, так и их «критиков»). Одним словом, соцреализм был искусственно создан во времена культа личности [71] . Соответственно, произведенный бюрократическим образом данный партийный императив по отношению к культуре выступал лишь в форме внешне отчужденного субстрата, а их противоборство как раз и задавало логику развития отечественной культуры советского периода.

Сергеев Е. Несколько застарелых вопросов // Избавление от миражей. Соцреализм сегодня. М., 1990. С. 26.