Социальная утопия и утопическое сознание в США

Баталов Эдуард Яковлевич

нынешний романтик трактует такое бегство (в духе неко271

торых восточных доктрин, в частности, популярного ь Америке 60-х годов дзен буддизма) не просто как физический

разрыв с окружающим миром, а как бегство в себя. Человек согласно этой установке должен стремиться не к реконструкции внешнего мира, не к поискам в пределах этого

мира анклава, «где оскорбленному есть чувству уголок», а к перестройке (без попыток адаптировать его к среде) своего внутреннего мира, которая позволила бы ему придать

собственной жизни новый смысл и почувствовать себя свободным человеком. Романтическая утопия продолжает, таким образом, характерную для Америки традицию

поисков индивидуального мути в желанный мир. Это специфическая форма нейтрализации отрицательных последствий как предпринимательского индивидуализма, так и

«снимающего» его корпоративного «коллективизма» на пути этического и психологического индивидуализма.

Общей чертой всех рассмотренных утопий — технократической, либертаристской, романтической — является отрицание политики как самостоятельной сферы преобразующей деятельности (или преуменьшение ее роли), ориентация на разрешение проблем, перед которыми стоит Америка, неполитическими средствами. Здесь дают о себе знать и

некоторые особенности становления американского общества, и сильная антиэтатистская традиция, всегда существовавшая в США, и, накоиеп, скептическое отношение

многих американцев к политике.

Но в рамках американской утопии всегда существовала

и продолжает сохраняться сегодня устойчивая традиция, связывающая решение национальных проблем и построение идеального общества с использованием политических

механизмов и осуществлением политических преобразований. Эта традиция воплощается сегодня в двух типах утопии — социалистической и — как мы будем ее называть —демократической.

Проникнутая пафосом борьбы за осуществление ценностей и идеалов, провозглашенных двести лет назад «отца-

ми-основателями», демократическая утопия апеллирует к

идеям и идеалам американского Просвещения, правовым

нормам, закрепленным конституционными актами, к духу

массовых демократических движений конца XIX — первой

половины XX в. Она продолжает и развивает традиции

«утопии фермерской Америки», по при этом делает существенные поправки на историческое время, связанные с

развитием техники, усложнением социальной структуры

273

общества, изменённом роли и функций государства й рьШ-

ка. Развиваясь в русле радикал-демократического и либе-

рал-реформистскогд типов политического сознания40, эта

утопия вырастает из поиска альтернативных путей буржуазно-демократического развития Америки и стимулируется, как показал исторический опыт 60—70-х годов, массовыми движениями протеста против политического истеблишмента.

В основе этой утопии лежит представление об обществе, в котором политическая власть находится в руках народа (возвращена пароду), причем каждый гражданин

непосредственно участвует как в принятии и осуществлении решений, затрагивающих его интересы (партиципаторная демократия), так и в «проектировании» собственного

будущего (аитиципаторная демократия).

Идеал партиципаторной демократии имеет, как мы уже

отмечали, глубокие корни в американском политическом

сознании. Относительная слабость центральной власти (государства), открывавшая широкий простор для местной

инициативы; сила общинных традиций; длительность процесса колонизации американского Запада*1 способствовали

укоренению идеи партиципаторной демократии в национальном сознании и превращению ее в важный элемент

политической культуры оппозиции. Принцип партиципаторной демократии практиковался в той или иной форме

в большинстве американских утопических общии42. Поэто-

к0 См.: Современное политическое сознание в США, гл. II и V.

41 «...В период колонизации Запада роль государства в освоении

свободных земель была также невелика, и все общественные

проблемы решались на местах путем непосредственного участия

большинства поселенцев. Привычка широких масс американцев

к прямому участию в управлении и принятии решений в свое

время была отмечена... А. де Токвилем как особое свойство их

национального сознания...» (Новинская М. И. Студенчество

США: Социально-психологический портрет. М., 1977, с. 137).

42 Эта практика порождала немало споров и дискуссий. Профессор И. Брум, один из членов колонии Рескин (штат Теннеси), существовавшей в 90-х годах прошлого столетия, обосновывая

принцип, который сегодня назвали бы «партиципаторной демо-^

кратией», рассуждал следующим образом. При наличии представительной демократии «вся органическая община уступает

свои права и функции небольшому числу лиц, составляющих

лишь часть ее; но в них олицетворена лишь малая доля ума и

воли всей общины, и в конце концов внутренний распорядок

законодательного представительства ведет к тому, что власть

сосредоточивается в руках одного лица.. Между тем при участии

в управлении всех членов общины, без законодательного пред-

274

Му часто в процессе поиска демократической альтернативы

американцы обращались к идее партиципаторной демократии (неизбежно идеализируя при этом реальный исторический опыт), в которой видели чуть ли не универсальное

средство дебюрократизации и деэтатизации всей общественной -жизни и возвращения власти в руки самого народа.

Так было и во второй половине 60-х — начале 70-х годов, когда эта идея стала на время одним из лозунгов многих