Социальные конфликты и политические отношения
Шрифт:
26 декабря была принята новая Конституция страны, которую поддержали и исламисты, и представители светского общества. Благодаря серьезной работе «Квартета», Конституция 2014 года стала самой прогрессивной в арабском мире. В новом основном законе Туниса заложены основы дальнейшего функционирования демократии в стране, всем группам населения обеспечено место в обществе, утверждена мирная ротация власти в стране, а также уважение к правам женщин и гарантии свободы слова и веры.
В октябре 2014 года состоялись свободные выборы, на которых 37,5 процентов голосов получили кандидаты светской партии «Зов Туниса». Умеренные исламисты из «Эн-Нахды» финишировали вторыми, заручившись поддержкой 27,8 процентов граждан. Остальные места в парламенте достались представителям других светских партий. Спустя месяц президентское кресло занял Беджи Каид Эс-Себси, лидер светской партии «Зов Туниса». «Квартету» удалось действительно помочь стране, в которой зародилась «арабская весна», удержаться от перерождения в жестокое диктаторское государство и сохранить демократию. Причем удалось сделать это не путем подавления инакомыслящих или апелляции к силам мирового сообщества, а в первую очередь, наладив широкий диалог внутри страны. Именно этот позитивный и важный опыт оценил Нобелевский комитет, фактически назвав «Квартет» самым успешным борцом за мир 2015 года. Примечательно, что состоящий из представителей четырех влиятельных организаций «Квартет национального диалога» удостоен Нобелевской премии именно как единое целое – премия не поделена между четырьмя организациями. В официальном заявлении Нобелевского комитета говорится: «Широкий национальный диалог, проведение которого обеспечил «Квартет», предотвратил разгул насилия в Тунисе. Таким образом, его действия можно сравнить с функциями «мирного конгресса», о котором писал Нобель в своем завещании».
Однако, несмотря на благие намерения и гуманистические идеи, заложенные в конституции 2014 года, в дальнейшем события в Тунисе развивались не так, как хотелось бы ее создателям. Из-за существенного ограничения полномочий президента новому главе Туниса Эс-Себси приходилось считаться с парламентом, большинство в котором по-прежнему удерживала «Эн-Нахда», что тормозило реализацию объявленных демократических реформ.
Помимо этого, на доселе мирный, любимый туристами Тунис, стали нападать террористы «Исламского государства» (ИГ) 3 , этой организации удалось привлечь в свои ряды значительное количество тунисской молодежи – по некоторым оценкам, около 6 тыс. человек. Атакам ИГ в основном подвергался важный для экономики страны туристический сектор: в 2013 году смертник подорвался возле отеля Ryadh Palms в городе Сус; в марте 2015-го террористы обстреляли автобусы, припаркованные возле Национального музея «Бардо» в пригороде столицы, и взять в заложники 40 человек. В результате этого теракта погиб 21 человек, а 39 – получили ранения. В июне того же года вооруженный боевик подплыл к пляжу в городе Сус, ворвался на территорию отелей El Mouradi Palm Marina и Riu Imperial Marhaba и стал расстреливать всех, кто попадался ему на пути – 39 человек погибли, 70 пострадали. Также теракты происходили в Тунисе и в 2019-м и в 2020-м годах.
3
Организация признана в Российской Федерации экстремистской и запрещена.
В 2019 году в возрасте 92 лет ушел из жизни президент Туниса Беджи Каид Эс-Себси, в стране были объявлены выборы, на которых победил независимый кандидат, юрист Каис Саид. Эксперты связывали его успех с тем, что народ устал от правительства «Эн-Нахды», которое так и не смогло решить социально-экономические проблемы, приведшие к «жасминовой революции» 2011 года.
Саид начал возвращать ограниченные конституцией 2014 года президентские полномочия и к началу 2022 года – после ряда массовых протестов, отставки правительства, большую часть которого по-прежнему составляли представители «Эд-Нахды», блокирования военными деятельности парламента – сосредоточил в своих руках всю законодательную и исполнительную власть.
После свержения Бен Али и «арабской весны» прошло больше десяти лет, и сейчас, на расстоянии, эти события видятся несколько иначе. Прежде всего, проанализируем экономические предпосылки социального конфликта в Тунисе. Вопреки укоренившемуся в иностранных СМИ и сознании тунисских протестующих мнению о тяжелейшем состоянии экономики в 2010 году, статистика показывает, что дела в Тунисе обстояли не так уж плохо. На протяжении 20 лет перед «жасминовой революцией» экономический рост составлял около 5 процентов в год, что позволило сформироваться «среднему классу» (около 60 процентов населения). Тунис был аграрной страной, однако промышленность постоянно развивалась, росло и количество образованных людей. И хотя именно безработица среди молодежи с университетскими дипломами стало одной из основных причин протестов 2010-2011 годов, после «жасминовой революции» победить ее не удалось. Наоборот, с 13-14 процентов в 2010 году уровень безработицы поднялся до 18,4 процентов в 2022-м. В стране постоянно растут цены на социально значимые продовольственные товары, что вызывает недовольство населения и уличные протесты. В частности, 17 января 2022 года, в годовщину бегства из страны президента Бен Али, в столице прошли массовые манифестации, закончившиеся столкновениями с полицией.
Политическая составляющая конфликта в Тунисе за 12 лет после «жасминовой революции» также никуда не делась: демократические институты и общественный консенсус существуют за счет договоренностей элит, а не вследствие разрешения глубинных политических противоречий.
«Многие исследователи склонны считать события в Тунисе своеобразным «спусковым крючком» дальнейшей «арабской весны» и своего рода «шаблоном»: во многом ориентация на «братьев по вере» стала достаточной легитимационной основой для бунта в каждой последующей стране, – пишут О.О. Колобов и Э.Э. Шульц в статье «Арабская весна»: технологии бунта». И действительно, несмотря на некоторые различия в требованиях и разные результаты протестов в странах Северной Африки и Ближнего Востока, много общего. Например, в Алжире, Мавритании, Сирии, Саудовской Аравии и Марокко массовые выступления либо начинались с самосожжения, либо сопровождались ими. В столице Мавритании Нуакшоте 17 января 2011 года 43-летний Якуб ульд-Дахуд поджег себя в автомобиле возле здания Сената, а перед тем, как его отправили в больницу, заявил предупрежденным об акции протеста журналистам о своем недовольстве политической ситуацией и правящим режимом стране. В Алжире в период беспорядков в результате самосожжения погибли 4 человека. В столице Египта Каире студент поджег себя возле здания парламента 17 января 2011, накануне вспыхнувших через несколько дней масштабных протестов. В богатой Саудовской Аравии неизвестный мужчина совершил самосожжение в городе Самте провинции Джизан. Его смерть вывела сотни демонстрантов на улицы города Джидда – жители были возмущены тем, что власти не обращают внимания на проблемы городской инфраструктуры, возникшие после наводнений. Чтобы остановить протесты в стране, король Саудовской Аравии Абдалла распорядился выделить на социальные нужды порядка 35 млрд долларов.
Вообще страны с высоким уровнем дохода на душу населения и налаженными отношениями с «западными партнерами» справились с беспорядками «арабской весны» относительно легко. Бахрейн, где протесты начались 4 февраля 2011-го и были вызваны разницей в доходах и непропорциональной разницей представительства в органах власти суннитов и шиитов, попросил военной и полицейской помощи у Саудовской Аравии – в результате внешнего вмешательства протесты были подавлены, положении шиитов в бахрейнском обществе стало еще хуже, однако король Хамид выплатил каждой семье по 1000 динаров. Власти Кувейта вообще не стали дожидаться перерастания мирных протестов в беспорядки и повысили стипендии студентам, зарплаты госслужащим, а также выплатили коренным жителям страны единовременные гранты.
Ближневосточные монархии вообще оказались более устойчивыми к социальным и политическим протестам, чем страны с разбалансированной политической, социальной, экономической и культурно-образовательной стратегиями правящих режимов и декларируемым стремлением к «демократическим», «западным» ценностям.
25 января 2011 года на площади Тахрир в Каире началась мирная демонстрация: несколько сотен протестующих жителей столицы требовали повышения зарплат, социальной защиты неимущих, создания новых рабочих мест, т.е. первоначально участники митинга не выдвигали никаких политических требований. Однако полиция применила против вышедших на площадь жесткие меры – слезоточивый газ, дубинки и т.д. Первая волна протестующих была рассеяна по мелким улочкам. Но действия полицейских только спровоцировали дальнейший рост протеста. К демонстрации присоединялись все новые и новые участники: одни видели происходящее прямо из собственных окон и выходили на улицу, другие – получали сообщения через социальные сети и спешили на площадь. Спустя час после разгона, по данным Lenta.ru, на площадь пришли уже десятки тысяч недовольных происходящим в стране граждан. А после окончания рабочего дня к ним присоединились еще десятки тысяч.
Египетская полиция и специальные подразделения, обеспечивающие порядок во время массовых мероприятий, привыкли иметь дело с небольшим количеством демонстрантов, а как «жестко разогнать» десятки тысяч недовольных, полицейские просто не понимали – протестов подобного масштаба в Египте не было с января 1977 года. Тогда во многих городах страны прошли многотысячные забастовки, получившие название «хлебные бунты». Их причиной стало решение правительства и президента Анвара Садата (1918-1981) в два раза сократить субсидии на продукты питания первой необходимости. На сокращении субсидий настаивали Всемирный банк и Международный валютный фонд, к которым Садат обратился за получением займов. В результате цены выросли более чем на 50 процентов, что вызвало недовольство населения, переросшее в масштабные протесты, в ходе которых погибли 79 человек, 550 – получили ранения, а более 1000 были арестованы. Решение о сокращении субсидий пришлось отменить. Вскоре после народных волнений, критики оппозиционерами экономической политики правительства и обвинений в коррупции Анвар Садат существенно ограничил политические свободы в стране. Однако деятельность Садата вызывала недовольство не только у «светских» оппозиционеров, последователей Гамаля Абделя Насера (1918-1970), но и у исламских фундаменталистов, которых возмущала американизация культурной и идеологической жизни Египта, а также «инфитах» – «политика открытых дверей», провозглашенная Садатом для иностранного капитала. В ответ в начале 1980-х Анвар Садат начал новую волну репрессий: были арестованы многие последователи Насера, а в сентябре 1981 года – 1036 исламских фундаменталистов.
Ответ исламистов не заставил себя ждать: 6 октября 1981 года Анвар Садат был убит во время военного парада представителям радикальных групп «Аль-Гамаа аль-исламия» и «Египетский исламский джихад». Террористы сначала бросили на трибуну для почетных гостей, где находился Садат, ручную гранату, которая взорвалась в воздухе, не долетев до цели, а затем открыли по президенту и его окружению огонь из автоматов. Анвар Садат был ранен и умер в госпитале. Помимо него погибли еще 10 человек, а ранения получили – 28. В числе раненых был и вице-президент Хосни Мубарак, который стал президентом после смерти Садата и продолжал возглавлять страну в 2011 году, когда в Египте началась «арабская весна».
Так что ничего удивительного в том, что социально-экономические требования собравшихся на площади Тахрир 25 января 2011 года довольно быстро сменились антипрезидентскими лозунгами: «Мубарак – вор!», «Долой Мубарака!» и тому подобными призывами, характерными для любого «народного восстания» против действующей власти.
При этом эксперты считают, что «…политика Х. Мубарака в целом была успешной, но, безусловно, не без промахов. За годы правления Х. Мубарака в Египте получили мощный импульс для развития промышленность и туризм, сотни тысяч людей получили высшее образование, миллионы стали пользоваться Интернетом, а телевизор появился в каждом доме. На международной арене Египет вышел из дипломатической изоляции, более того, даже укрепил свои позиции в арабском мире, – пишет О.С. Чикризова в статье «Хосни Мубарак: «последний фараон» Египта». – В то же время во внутренней политике не была решена проблема безработицы, не повышен уровень жизни» 4 .
4
Чикризова О.С. «Хосни Мубарак: «последний фараон» Египта», «Вестник РУДН», 2015, №2.