Содержательное единство 1994-2000
Шрифт:
Так что весь игровой механизм сработал как часы, опутав экзистенциальный спонтанный демарш Куликова аппаратными и политическими нитями. Что из этого получится – вопрос другой. Может не получиться ничего. Но и получиться может многое! Это уже не выстраивание в очередь на прием к Басаеву! Тут есть хоть какие-то шансы на крупную игру, хотя более чем проблематичные.
Синдром ложных аналогий
Очень важно далее рассмотреть аналитическую ахинею, поднятую вокруг высказывания о превентивных ударах.
Часть аналитического сообщества "проголосовала" за то, что с Басаевым можно и должно контактировать. Со ссылками на Израиль, Арафата и т.п. Что это демонстрирует? Полное неумение оперировать даже на уровне аналогий. Почему?
Во-первых, Басаев не Арафат. Он исполнитель теракта, а не нобелевский лауреат и компромиссная по отношению к "Хезболлах" фигура посредничества. Тем самым реальная аналогия – вариант, когда нынешний премьер Израиля Нетаньяху начнет вести переговоры с непосредственными убийцами его брата, погибшего при освобождении захваченных террористами заложников. Сравнение показывает всю комичность базовой метафоры. Ибо с конкретными исполнителями тех терактов Нетаньяху на этом свете встретиться не может, даже если и захочет. Просто потому, что израильские спецслужбы охотились за этими исполнителями по всему миру и отправили их на тот свет.
Так что братание с Басаевым – это аналог братания с "Хез-боллах", алжирским суперэкстремизмом и прочими крайностями. Причем братания в условиях поражения, ничего общего с израильскими не имеющих. В самом деле, Израиль (эпохи широких переговоров и Нобелевских премий мира) и сегодняшняя Россия – это, говоря на одесском сленге, "две большие разницы". Израиль – очень влиятельный союзник оставшихся теперь в качестве единственной сверхдержавы США. Страна, переигравшая на 1991 год арабский мир по всем направлениям, прежде всего в военной, экономической, технологической областях.
Израиль разгромил арабов в нескольких войнах, добился Кемп-Дэвида и много чего еще, в том числе чуть не 9%-ного прироста ВНП в год. Армия Израиля в принципе способна дать отпор всем актуализированным на сегодня его противникам. Подчеркиваю – "на сегодня". Ибо завтра Израиль может столкнуться с такими вызовами, которые окажутся несоизмеримо сильнее вызовов 50-60-х годов. Еще раз напомним влиятельность Израиля в США. И – новую роль США в мире. И вновь сравним ситуацию с российской.
Во-вторых, начал Израиль всю эту "бодягу с переговорами" под американским нажимом, зараженный всемирной горбачевизацией. А что получил? Убийство Рабина, крах карьеры Переса, "зависание" Нетаньяху, полную нерешенность проблем, фактическое обострение конфронтации с палестинцами и исламом, раскол своего общества по нашей модели 1993 года и даже разлад в отношениях с главным союзником – США.
И что тогда доказывает аналогия? Прямо противоположное тому, что хотят доказать ее творцы!
В-третьих, Израиль на переговорах имел глобальную концепцию Шимона Переса и инструменты реализации этой концепции. Был план, по которому Израиль должен был стать региональной сверхдержавой, представляющей "глобально-сверхдержавные" интересы на Ближнем Востоке. Да, проект завис, не получил искомой поддержки в самом израильском обществе и на международной арене. Но он был! А в чем кавказско-чеченская концепция России (если речь о настоящей концепции, а не о "разовых" бумагах, творимых в суете прострационного охмырения)?
В-четвертых, если уж пытаться оперировать аналогией с Израилем, то во всех аспектах! Если уж по переговорам с Арафатом, то и с ударами по базам "Хезболлах" в Южном Ливане! Нельзя брать на вооружение аналогию в дружбе с Басаевым и отбрасывать эту же аналогию по отношению к "превентивности" Куликова! Это же тот самый, вызывающий уже теперь в обществе бесконечное отвращение, перестроечный двойной стандарт, когда о рынке в США можно орать без устали, а о госкапитализме, рузвельтовских реформах, рейгановском патриотизме американцев – ни-ни! Уже десять лет назад подобный "двойной стандарт" был драмкружковщиной в аналитике, вызывающей в думающих слоях общества отторжение. Но теперь-то неужели не ясно, что такие фокусы лишь компрометируют фокусников!?
В-пятых, разговоры о том, можно ли говорить с Басаевым или нельзя, – это ловушка, отвлечение общественного мнения от главного. Это (за вычетом всего сказанного, а также очень важных соображений морального характера и проблемы капитуляции в международно наиболее значимом вопросе о терроризме в Чечне, а значит о характере презумпции виновности Чечни и России) – все же вопрос сугубо тактический.
При переводе данного вопроса хотя бы в оперативный регистр (чего все боятся, и именно поэтому мусолят тактику без конца) он звучит иначе – не "с кем разговаривать", а "о чем"? О чем все наши "жмурики в законе" (с удостоверениями и мандатами, с их фальшиво-сентиментальными державными охами о вандализме в Чечне, правах человека и слезе ребенка) хотят говорить с Басаевым? Об отделении Чечни? О выплате Чечне контрибуции за проигранную войну в виде бюджетных ассигнований на восстановление народного хозяйства? О том, чтобы Басаев-хан смилостивился? О том, чтобы подкинул 5-6 тысяч боевиков для опрокидывания "преступного кремлевского режима" с его вандализмом? Об этапах согласования Конституции РФ с законами шариата? О взаимном обустройстве в Новой Орде?
В-шестых, о чем хочет и будет в этих условиях говорить сам Басаев? И является ли "новый Шамиль" Чечни просто неудобным для России партнером для диалога или же знаком прерывания диалога? Мы, мол, этим русским сделали законы шариата – они лепечут о мирном процессе и целостности… Сделали налет на Буйнакск – они о том, что, мол, нужны взаимопонимание и мир! Басаева – Басаева! – премьером сделали, думали, они хоть тогда отвалят – а они визжат об Арафате и доброй воле. Вот ведь падаль!..
В-седьмых, Чечня стремительно наращивает конфликтность ранее единого сообщества полевых командиров, перекрывая рекорды всех афганских разборок. Если бы та же (ох, сколько наворотившая) Масюк не давала (своими мистификациями – "пещера", "спрятанная кассета" и пр. – и вопиющим несоответствием этих мифов своему маникюру) повода для справедливо ненавидящего ее сообщества патриотов увидеть во всем произошедшем "чистейший блеф"! Если бы она набралась мужества и (что очень и очень для нее непросто) все же сказала правду о случившемся с ней на том уровне, на каком она играла в "театр жестокости", когда дело касалось других! Тогда мы бы много узнали, например, о так называемых "трениях" между Басаевым и Радуевым. Да и вообще возможность "момента истины" не была бы окарикатурена в обществе, где этот самый шоковый момент нужен, как никогда.
Так почему же такая ставка слишком многих сил в Москве именно на это правительство Чечни? И нет ли здесь, в связи с фигурой Басаева, некоего спецаспекта, целой системы неслучайных двусмысленностей? Кто, кого и как намерен в этом кадровом пасьянсе "играть"? Или же властный "дурдом" дошел до того, что весь временной горизонт высоких чиновников сузился до невероятно спрессованной однодневки? И мы даже недооцениваем ту самую лихорадочную прострацию охмырения, с описания которой начали свой анализ?
В-восьмых, о главном. Не пора ли нам, противопоставив тактике "ктойности" оперативную содержательность и обозначив на оперативном уровне "чтойность", лишь после этого на новом уровне осмысления вернуться к "ктойности", то есть поставить вопрос о стратегической субъектности?
Текст и паратекст
Итак, есть очевидный для нас (пусть недостроенный, парализованный, охмыренный и спящий) субъект – Россия. Есть импульсивные, неотрефлексированные реакции этого субъекта. Одну из таких импульсивных, частных и усеченных реакций представляет собой высказывание Куликова. Чем важен для общего поля субъектности этот частный импульс? Прежде всего тем, что это почти единственная "реакция по принципу активного отторжения".