Содержательное единство 1994-2000
Шрифт:
Так почему не тронула сердца та беда? Да потому, что иная беда гуляла от Бреста до Владивостока, иной, не личный, не семейный, а коллективный стон, стон миллионов, насыщал собой сгустившийся до адской плотности воздух России, иной, не единичный урожай собирала на бескрайних просторах костлявая старуха, возбужденно попискивающая в ожидании, что ей отдадут все до конца, а сам конец уже не станет ничьим началом.
При таком уровне бедствия никто не размышляет о трагизме властвующих семей. Здесь отключается жалость. Ее оставляют будущим поколениям, которые начнут, как минимум, выражать запоздалые соболезнования и, как максимум, переоценивать исторические
Между тем эта прострация в "истэблишменте" стремительно нарастает в самый неподходящий момент! И суетливость этой прострации не опровергает ее наличия. Бывает такая особая прострация на бегу, судорожная, зевотно-лихорадочная сонливость.
Была она и в том 1917 году, аналогии с которым все чаще сами собой напрашиваются. Был странный и ужасно похожий на нынешний гибрид суеты и паралича. Вспомните хотя бы "Дни Турбиных". Лихорадит, лихорадит – и вдруг зевок… И расслабуха… неладуха… суетуха-залепуха… И ведь тот же автор назвал полный иллюзорных фантомов паралич воли, ума и чувства, то бишь суперпрострацию, отрицающим прострацию словом "Бег".
А разве не было подобной прострации в 1991 году? Когда по цековским коридорам в марте – августе лихорадочно куда-то неслись и внезапно застывали на ходу "вдруг-зевунчики"? Только тогда прострацию, все же не лишенную ожидания – "капитализм!!!, новая Россия!!!", – можно было назвать "прострацией охмурения". От слова охмурять, зачаровывать. Эту же, сегодняшнюю, прострацию приходится характеризовать иначе – как прострацию "охмырения". От слова "хмырь".
И не сочтите за каламбур! Что такое прострация охмырения? А это так: просто, и никаких умствований. Это когда хмырь с фамилией, именем-отчеством, с неимоверным трудом, вертясь как белка в колесе, раздобыл этак сто – сто пятьдесят тысяч баксов. Или "полтора лимона" – не в этом суть. И строит этот хмырь себе "хазу"… По финским или югославским чертежам, с бассейном или без оного. И вертится! Аж пар от него валит! И ведь работа тоже! Не сачканешь! Не в "эсэсэрии", понимаешь! Только зевни!
Вертится хмырь, строит себе что-то… Зачем? Да сам не знает! Соседи – строят! Кореша – строят! А он что, хуже других?.. И на работе вертится: то кто-то начальству "компру" сольет, то надо зачем-то "срочно" концепцию… Концепцию, гады, им подавай! Станьте на стул, прыгните вниз – видите, уже отвалилось! Вот вам и вся концепция!.. "Что Вы сказали, Иван Иваныч? Да, конечно же, концепцию, разумеется, к завтрашнему дню!"
Во – скорость-то! Во – многомерность! Во – класс! Крутится, значит, хмырь, охмыряется в суетливо-безнадежной прострации через силу, преодолевает собственные хохотки и зевочки… А тут ему сообщают, что его страна, его президент, премьер-министр и прочие, кто помельче… С Басаевым… Зикр распевают, медленный, по накшбандийски… При незримом присутствии убиенных и поруганных… Разного пола и возраста…
Что, этот хмырь отреагирует, изменит скорость или направление своего очередного лихорадочного хмырь-виража? Как же! Нет у него на это ни единого шанса! И все вокруг в таком же охмырении пребывают!
Только не надо на отдельные личности переводить стрелки. Да, президент – в прострации… Но у него свое "охмырение". Этот – хотел вот так подкопаться! А этот –
Помните: Стругацкие назвали подобное прострационное состояние – одержанием. И не сказали – кто одерживает! Ясно, кто! Именуйте это бесом, адом или как хотите еще, но то, что речь идет о паскудстве крайнем и запредельном, понятно каждому, у кого душа еще не отмерла вконец за ненадобностью.
И вот Куликов А.С., один из "нормальных представителей" нашего истэблишмента, вроде бы обязанный пребывать в таком же прострационном охмырении, как и все, вдруг такое залепил… про эту самую превентивность… Скажут: "Ему легче, у него хаза построена! Да еще какая: сами по телеку видели"… Нет, братцы! Тут легче не бывает!
Охмырение, если оно есть, всегда найдет для своей жертвы очередной сладостный и страшно необходимый тип суетности наподобие вышеуказанного "хазоверчения". Стал хмырем – вертись! А то, вокруг чего вертеться, подбросит сама Великая Хмырь – та действительность, где охмырение каждого является условием для охмырения всех… И, как и подобает, охмырение всех есть условие для охмырения каждого. Так что дело не в том, у кого хаза уже построена, а кто вертится ее строя. А в этой самой душе проклятой! И еще – в единстве места, времени, обстоятельств… И знаете ли – этих самых… людей.
Ибо на встречу с тобой приходят люди, которых давно знаешь и которых Беда уже коснулась лично, категорически и безусловно. И люди эти – жены и дети погибших твоих товарищей – может, так же бы и охмырялись в прострации, да вот уж нет – не дано! Рука судьбы вырвала их из этого круга. И приходят они… И смотрят… И спрашивают: "Ты моих-то за что угробил?" А душа болит! А они спрашивают! Еще! Еще! И о чем бы ни спрашивали, вся их боль, вся их отдаленность от охмырения, – она ведь в итоге об одном только спрашивает: "Толя, ты скажи, ты хмырь? Как и эти?"
И вот рвется навстречу этому их вопросу крик обыкновенного, достаточно простого, еще душу до конца не залившего мужика из Ставрополя: "Да не хмырь я! Не хмырь!" И заполняется этот крик души словами, взятыми напрокат из учебников по спецработе, описывающих, как это все делается "у них". У тех, кто не распадается, кто не ложится под каждого чужого самца за бесплатно… Так как там это? "Пре-вен-тивные"?! А что? Как говорят сейчас – "круто"!
Но те, для кого был весь крик души, они ведь не "крутизне" обрадовались. Просто поняли, что тот, к кому пришли, еще не оглох, сохранил еще кусочек живой души. Поняли – и отлегло от сердца чуток… От глаз тех жгучих, которые остались на мертвых фото… От голосов по ночам… "Значит, превентивные… Что ж, и на том спасибо, Сергеич!"
Здесь бы и подвести черту, правда? Как бы не так!
Поднявшийся вой был по своему частотно-динамическому диапазону, по модуляциям и вариациям, так сказать, посложнее додекафонических красот музыки господина Шенберга.
Начнем с завершения. С откликов в давно себя прогулявшем и растратившем "Московском комсомольце". Там, как положено, было две точки зрения. Одна – как бы "за". А другая – "против". Все по-людски! А то, глядишь, охмыре-братия как "сольет" на наш любимый МК… Но что поразительно: и "за-куликовское" выступление Марка Дейча, и "противо-куликовский" заход "ну прямо ужас какой корректной и умной" барышни были на деле за Куликова. И барышня это прямо подчеркивала: мол, и я "за", но законы жанра…