Содержательное единство 2007-2011
Шрифт:
Итак, я должен ответить, но не наращивая эту самую муть, а противопоставляя ей суть. Я не могу это сделать, не выявив суть в пределах афанасьевской мути. Ну, так я и буду выявлять. Каковы бы ни были желания Афанасьева, он, высказавшись, сделал игровой ход. А сделав игровой ход, создал смысл. Даже если не хотел его создавать – все равно создал. Это, между прочим, свойство любой полемики.
То есть он и еще кое-что создал, кроме смысла. И это "кое-что", мягко говоря, избыточно физиологично. Но существует неотменяемый закон этой самой Игры. В ее мирах даже дурно пахнущая физиология превращается в игровой смысл. Потому-то
Ну, так и затаскивайте этих самых "создателей" на неудобную для них территорию, а не отмалчивайтесь. Или не занимайтесь политикой. А также политической аналитикой.
Увы, чем консервативнее наше отечественное политическое мышление, тем больше оно чурается игры. Тем неуютнее чувствует себя на ее территории. И потому-то всегда проигрывает. Иногда кажется, что уже нельзя проиграть… Но ведь и тогда проигрывают! Причем в основе этого проигрыша – всегда одно и то же.
Высоцкий это выразил очень емко:
Не мычу, не телюсь, весь – как вата.
Надо что-то бить – уже пора!
Чем же бить? Ладьею – страшновато,
Справа в челюсть – вроде рановато,
Неудобно – первая игра…
В той же песне, помимо общего истока перманентного проигрыша (нежелания и неумения играть) содержится набор тех конкретных ошибок, в которые трансформируется подобное нежелание при осуществлении конкретной деятельности, предполагающей доминирование этого самого игрового начала.
Первая ошибка осуществляется уже на этапе отбора кадров: Я кричал: "Вы что там, обалдели?
–
Уронили шахматный престиж!"
Мне сказали в нашем спортотделе:
"Вот, прекрасно – ты и защитишь!"
Начинается все с того, что кадры отбираются по принципу их способности выкрикивать в нужном месте нужные слова. То есть по принципу, весьма далекому от оценки игровых способностей выкрикивающего.
Затем отобранные так кадры начинают играть. Я могу описать, как они играли на поле реальной большой политики с конца 80-х годов. Но я-то заведусь и напишу на эту тему три тома.
А Высоцкий написал одно эквивалентное четверостишие, полностью раскрывающее эту реальную консервативную (охранительную) игровую логику: Ох вы, мускулы стальные,
Пальцы цепкие мои!
Эх, резные, расписные
Деревянные ладьи!
Вот так и играют – точнее, поигрывают. Цепкими пальцами, стальными мускулами…
Третья ошибка касается выбора консультантов, которые должны сопровождать игру. Подробно цитировать я Высоцкого не буду, прошу прочитать или прослушать консультативные перлы из того же стихотворения, вложенные в уста футболиста, боксера, повара и других. То есть консультируют все, кроме тех, кто способен играть. Хозяйственники, партийные работники, свита.
Четвертая ошибка касается образовательных технологий, которые предлагаются готовящемуся игроку. Тут уж я должен процитировать – ну, не могу удержаться: Я налег на бег, на стометровки,
В бане вес согнал, отлично сплю,
Были по хоккею тренировки…
В общем, после этой подготовки -
Я его без мата задавлю!
Кому-то, наверное, покажется, что я перебарщиваю в цитировании широко известного произведения.
Пятая ошибка связана с конъюнктурностью учителей. Они, казалось бы, могли бы не перешептываться, а попытаться что-то переломить. Но конъюнктура выше принципа. И это тоже прекрасно отражает Высоцкий: Честь короны шахматной – на карте,
Он от пораженья не уйдет:
Мы сыграли с Талем десять партий -
В преферанс, в очко и на бильярде, -
Таль сказал: "Такой не подведет!"
Таль ведь сказал, не кто-то еще. Его всё же спросили. Он мог отказаться играть с начинающим шахматистом, которому должен дать профессиональную оценку, в игры, не имеющие отношения к профессии. Но он знает, что этот странный парень уже выбран по разнарядке ЦК (или чьей-то еще разнарядке). И что от него ждут комплиментарной оценки.
Замените имя Таль на другие имена и спросите, кто расписывался в соответствующих зачетках? И ведь не только в зачетках!
Шестая ошибка… Ну, как бы ее помягче назвать… Назовем ее "питейно-пищевым критерием, лежащим в основе соответствующей вертикальной мобильности". И в буфете, для других закрытом,
Повар успокоил: "Не робей!
Ты с таким прекрасным аппетитом -
Враз проглотишь всех его коней!"
…Всё следил, чтоб не было промашки,
Вспоминал всё повара в тоске.
Эх сменить бы пешки на рюмашки -
Живо б прояснилось на доске!
Вижу, он нацеливает вилку -
Хочет съесть, – и я бы съел ферзя…
Под такой бы закусь – да бутылку!
Но во время матча пить нельзя.
Я голодный, посудите сами:
Здесь у них лишь кофе да омлет, -
Клетки – как круги перед глазами,
Королей я путаю с тузами
И с дебютом путаю дуплет.
Как говорится – без комментариев… Впрочем, почему без комментариев-то? Если в новейшей истории основополагающим критерием в выборе ближайшего окружения знаменитого национального лидера была способность выпить сразу три бутылки водки, причем фужерами, а сам лидер стимулировал себя вдвое большей дозой, считающейся летальной по всем медицинским оценкам, то… И кто-то хочет сказать, что такое происходило только наверху? Так не бывает.
Седьмая ошибка связана с бесконечным упованием на то, что в итоге сила все же перекроет любые игровые навыки. Какие конкретные следствия подобной ошибки следует назвать в первую очередь? Наверное, ГКЧП. Но ведь не только. А дозволительно ли спросить, сколько уже заплатили и будут платить за одну эту ошибку? Заплатили распадом СССР. Что дальше?
У Высоцкого ведь все кончается оптимистично: Я его фигурку смерил оком,
И когда он объявил мне шах -
Обнажил я бицепс ненароком,