Сохраняя веру
Шрифт:
Мой желудок сжался, когда я увидела, что звонят из школы. Прежде чем ответить, я свернула на стоянку у магазина, мимо которого как раз проезжала.
— Алло. — Я автоматически предполагала худшее. Возможно, Джоуи заболела. Сегодня утром она жаловалась, что у нее болит голова, но я отмахнулась. Официально я самая плохая мать в мире, ведь отправила своего больного ребенка в школу. Теперь, вероятно, звонит медсестра, чтобы сообщить мне, какая я ужасная, что не слушала свою дочь сегодня утром.
— Мисс ДиНатейл? — раздался строгий голос на другом конце провода.
— Да,
— Это сестра Антуанетта.
Сестра Антуанетта? Она все еще директор школы? Она все еще жива? Она уже была древней, когда я там училась. Она была не только древней, но и злющей! Я всегда старалась вести себя как можно лучше, чтобы не встречаться с ней наедине в ее кабинете.
— Мисс ДиНатейл, у нас произошел инцидент, который привлек наше внимание.
— Инцидент? С Джоуи все в порядке?
— Да, Джоэлль в порядке, но мне нужно, чтобы вы немедленно пришли ко мне в офис, чтобы мы могли все обсудить.
— О-о-о… эм-м-м… — Мой желудок сжался. Сестра Антуанетта вызывала меня в свой кабинет. Внезапно я почувствовала себя той испуганной школьницей, какой была много лет назад. — Да, сестра Антуанетта, я сейчас приеду.
Я повесила трубку и поехала в школу, даже не помня, как туда добиралась. Ладони вспотели, желудок скрутило, и католический комплекс вины наполнил мое тело в ту минуту, когда я вошла в двери здания, где провела столько лет своей впечатлительной юной жизни.
— Здравствуйте, я Фейт ДиНатейл. Сестра Антуанетта только что звонила мне, — сказала я пожилой секретарше, которая выглядела так, словно была из ситкома пятидесятых.
Она поправила свои очки в толстой черной оправе и оглядела меня, прежде чем кивнуть.
— Вы можете войти. — Женщина встала и провела меня к кабинету сестры Антуанетты.
Мой желудок сделал еще одно сальто, прежде чем я переступила порог кабинета. Я удивилась, обнаружив внутри парочку занудного вида. У мужчины волосы причесаны на прямой пробор и очки. У него что, футляр для ручки в нагрудном кармане рубашки? Волосы женщины так туго стянуты в пучок, что глаза кажутся почти раскосыми. На ее коже полное отсутствие макияжа, и она серьезно нуждается в солнце. Я быстро улыбнулась им, а когда не получила ответной улыбки, молча задалась вопросом, знают ли они мои мысли о них.
— Здравствуйте, сестра. — Мой голос дрогнул, когда я посмотрела в серо-стальные глаза сестры Антуанетты, которые помнила с детства.
Неужели эта женщина никогда не стареет или всегда выглядит так, будто ей сто лет?
— Присаживайтесь, мисс ДиНатейл.
— О, Фейт.
Она нахмурила брови.
— Меня зовут Фейт. Можете называть меня Фейт. Я училась здесь. Не знаю, помните ли вы меня…
— Пожалуйста, присаживайтесь, — оборвала она меня. Наверное, ей все равно, что я была хорошей, послушной девочкой, которая не доставляла никаких проблем, когда училась здесь.
Я села на единственный свободный стул, а «семейство Гиков» оглядели меня с ног до головы. Кто вообще эти люди?
Сестра Антуанетта откашлялась, не нарушая сурового тона.
— Мисс ДиНатейл. Это Роджер
— О, так вы родители Молли? Джоуи все время говорит о ней. Мне бы очень хотелось получить ваш номер, чтобы мы могли собрать девочек вместе поиграть.
Мать Молли подняла свою не выщипанную бровь и уставилась прямо перед собой.
— Мисс ДиНатейл, не могли бы вы сказать нам, что это такое?
Мое лицо вспыхнуло и ноги отказали, когда сестра Антуанетта потянулась к ящику стола и вытащила то, что я сразу узнала как кольцо для члена из новой коллекции «Яркие дни, веселые ночи». Все взгляды в комнате были прикованы ко мне, и знакомое растущее давление начало формироваться в моих плечах и груди.
— Я… я… — пробормотала я, глядя на статую Пресвятой Богородицы на полке за столом сестры. Даже она укоризненно смотрела прямо на меня. Ой, да и фиг с ним! Я не собираюсь сознаваться в этом. Я всегда была хорошей девочкой, когда была под этой крышей, и не собираюсь запятнать свою репутацию сейчас. — О, не знаю, это какой-то красивый браслет? — спросила я, беря его из рук сестры и рассматривая так, словно никогда прежде не видела.
Сестра прочистила горло, и я почти уверена, что увидела намек на розовый цвет, украшающий ее лицо, прежде чем она начала говорить.
— Мисс ДиНатейл, Джоэлль раздавала их одноклассникам в качестве браслетов дружбы.
— Ой… Ну, это же так мило!
— Мисс ДиНатейл! Это не браслеты! — повысила голос сестра Антуанетта.
— Ну, тогда что это?
Я точно отправлюсь в ад. Прямиком в ад. Я лгала прямо перед лицом сестры Антуанетты, а Блаженная Мать, стоящая позади нее, свирепо смотрела на меня. Не знаю, было ли это мое воображение, но я могла бы поклясться, что милое, успокаивающее выражение на лице этой статуи изменилось на недовольное. Боже, это место сводило меня с ума! Может быть, в вентиляционной системе было что-то такое, что сразу же заставило тебя испытать это католическое чувство вины.
«Мистер Гик» откашлялся и наконец, заговорил:
— Мисс ДиНатейл, они используются, когда у кого-то есть сексуальные отношения.
Его жена закрыла глаза, став ярко-красной. Очевидно, слово «секс» в предложении заставило ее обрести столь необходимый цвет, которого ей так не хватало. Из всех проклятых детей в этой школе, почему, черт возьми, Джоуи дала эту штуку именно их ребенку?
Я прикрыла рот ладонью и ахнула, надеясь, что это звучит правдоподобно.
— О, боже! Я имею в виду… как такое вообще возможно?
Цвет лица мужчины теперь соответствовал цвету лица его жены.
— Я не собираюсь вдаваться в подробности. Пятилетние дети не должны иметь доступ к таким вещам.
— Я даже не знала, что такое существует. Должно быть, она взяла их в доме своего отца.
«Благословите меня, отец, ибо я согрешила… прошло две секунды с момента моей последней лжи».
Они оба ошеломленно уставились на меня.
— Мы с отцом Джоуи не живем вместе. — Еще одна причина, по которой я должна быть отлучена от этой школы.