Соколиная охота
Шрифт:
— Доброе утро, джентльмены.
Ни один из них не ответил на вежливое приветствие. Они проехали дальше, и до Валлона донесся язвительный смех. Детвора загомонила и бросилась следом. Гизла сжала ладони перед собой и воздела очи, словно только что стала свидетельницей явления царицы небесной. Гаррик осклабился.
— Красивая женщина.
— Надменная, — ответил ему франк.
Он наблюдал за удаляющейся по дороге принцессой.
— Расспроси у вдовы, почему они такие высокомерные.
За ужином Гаррик поведал все, что о них узнал.
— Леди зовут Кэйтлин Сигурдсдоттир, но все зовут ее принцессой за ее красоту и горделивый нрав. Кэйтлин — ирландское имя. Ее предки были среди первых поселенцев в Исландии. Они ведут родословную от воина по имени Ауд, пришедшего с первым караваном норвежских кораблей.
— Правда, выяснилось, — продолжал Гаррик, — что норвежцы были не первыми колонистами Исландии. Ирландские крестьяне и монахи высадились на эти берега за несколько лет до норманнов. Этот самый Ауд влюбился в одну ирландскую женщину, Кэйтлин, а она полюбила его. Он убил ее мужа, чтобы завладеть ею, но она умерла при родах их дочери. Он назвал девочку Кэйтлин, и с тех нор все старшие дочери в роду носят это имя.
— Благодаря чему их род так знатен?
— Из-за богатства и происхождения. Как первые поселенцы, они захватили лучшие земли. Им принадлежит одно из самых больших поместий в Исландии.
Гаррик махнул рукой в северо-восточном направлении.
— Отсюда до их фермы около двух дней пути. Кроме того, они славятся своей жестокостью. Они были втянуты в кровную вражду, пока Хельги, брат Кэйтлин, не убил последнего соперника.
— Сотня овец и несколько убитых соседских фермеров еще не делают ее принцессой.
Гаррик улыбнулся.
— Но, согласитесь, она прекрасно справляется с этой ролью. Многие знатные мужчины пытались добиться ее благосклонности, и она всех их отвергла. Сейчас ей уже двадцать четыре, и ухажеров у нее поубавилось. Поэтому за нее сватают богатого норвежского ярла. Жених гораздо старше ее. Они с братом отправились на побережье подготовить путешествие в Норвегию.
— Скажи мне еще раз его имя.
— Хельги. За глаза его зовут «Муха», очень он скор на расправу. Быстро приходит в ярость и долго помнит обиды. Очень опекает свою сестру.
Гаррик понизил голос.
— Говорят, что она отвергала всех соискателей, потому что он сам домогается ее.
Валлон пропустил этот порочащий слух мимо ушей.
— Они знают, кто мы такие?
— Конечно, знают. В Исландии ничего не утаишь.
У франка появилась привычка прогуливаться в одиночестве по окрестностям. Эти экскурсии он предпринимал, чтобы убить время, а оно между тем начинало поджимать. Наступил август, и подходила смена времен года. Если «Буревестник» не вернется к концу месяца, Валлон будет поставлен перед непростым выбором: дождаться корабля, рискуя упустить попутные ветры, так необходимые для их похода на юг, или забыть про «Буревестник» и искать другие возможности добраться до Норвегии.
В одну из своих прогулок он забрел на берег большого озера, которое находилось к западу от того места, где жители: Исландии ежегодно собираются на вече. Наступило время сбора, урожая, и крестьянские семьи работали на лугах, занятые покосом и сушкой сена. Из прихоти Валлон свернул с дороги на едва приметную тропку, уходящую на север к седловине между двух увенчанных льдами гор. Оттуда он спустился в укрытую черным песком пустыню, местами бугрящуюся горками пепла, над которыми вился дымок. Погрузившись в меланхолическую задумчивость, Валлон ехал весь день наугад, не имея никакой определенной цели. Постепенно пустыня сменилась пустошью. В сумерках он добрался до какой-то речки и сделал привал. Не разжигая костра, франк поужинал рыбой с хлебом и сидел, завернувшись в одеяло. Он думал о своей покойной жене и детях, которых ему уже никогда не суждено увидеть. Тем временем стемнело, впервые по-настоящему стемнело за все время его пребывания в Исландии. Он лежал под пергаментной луной, подложив седло под голову вместо подушки, и слушал журчание воды в реке. Ближе к полуночи Валлон уснул.
Когда он проснулся, солнце уже встало, прячась за мрачными тучами. Рядом паслась его стреноженная лошадь Оседлав ее, он перешел речку вброд. На противоположном берегу он дал лошади возможность самой выбирать дорогу, не сомневаясь, что в конце концов она выведет его к ферме. Но он проезжал милю за милей, и местность оставалась необитаемой. Он уже подумал, что выехал за пределы поселений, как вдруг, перейдя очередной водораздел, оказался перед обширным зеленым водоемом. Тучи разошлись, и луч солнца осветил фермерское хозяйство, расположившееся в нескольких милях от него на противоположном берегу. Валлон продолжил путь. Дорога вывела его к курящемуся вулкану с ребристыми склонами.
Он стреножил лошадь, забрался наверх и осмотрел обод кратера. Потом метнулся назад и лег, вцепившись пальцами в застывшую лаву. В его глазах отпечатался образ нагой Кэйтлин, входящей в озеро с другой стороны кратера. От этого впечатляющего видения было нелегко избавиться. Тяжелая плоть груди, изящные изгибы талии, темный треугольник ниже живота. Сравнивая щедрые прелести принцессы и тот презрительно-холодный взгляд, которым она его почтила, Валлон тихо рассмеялся.
Франк осторожно поднял голову. Озеро, ультрамариновое посередине и бледнеющее до нежно-голубого на мелководье, представляло собой удивительное зрелище. Кэйтлин вошла в воду по грудь и стояла, раскинув руки в стороны, а вокруг нее плавали медно-красные локоны. Синяя татуировка украшала ее руку. Две молодые служанки, одна блондинка, другая брюнетка, стояли позади нее с торжественным выражением лиц.
Глядя на эту целомудренную сцену, Валлон ощутил прикосновение чего-то непорочного, но тут же опомнился и уткнулся носом в окаменевшую лаву. Он скатился со склона, перевернулся на спину и устремил взгляд в небо. Затем он какое-то время сидел нахмурившись, пока не уловил отдаленный гул. Лошади. Франк скривился, осознавая нелепость положения, в котором оказался. Спрятаться здесь было негде. Всадники приближались с обратной стороны кратера, и ему оставалось только сидеть и молиться, чтобы они сюда не поехали. Удары копыт стихли, послышались голоса. До него донесся женский смех. Внутри у него все сжалось. Он знал, что только Хельги мог позволить себе подобное вторжение во время купания своей сестры, и уже представил, как вспыльчивый молодой исландец, возможно, обойдется с тем, кто осмелился нарушить ее уединение. Валлон решил улизнуть, пока купальщицы были заняты своими посетителями. Чувствуя себя полным болваном, он подкрался к лошади и воровато оглянулся через плечо. По-прежнему никого не было видно. Ему стало стыдно от того, как быстро билось его сердце. Он уже занес ногу в стремя, когда чей-то окрик засвидетельствовал то, что его заметили. На вершине обода кратера стоял мужчина и показывал на него рукой.
Валлон уперся лбом в шею коня.
— Черт!
Вокруг кратера к нему скакали четыре всадника, из-под копыт их лошадей выскакивали клочья дерна. Они держали оружие наготове, а Хельги ехал, встав в стременах. Валпон стоял позади своего коня, положив руку на эфес меча. Всадники окружили его, и он отошел от коня в сторону, разведя руками.
— Джентльмены, я ехал без цели и случайно забрел в это пустынное место. Заметив пар над кратером, я, движимый любопытством, забрался посмотреть, что там. Я и предположить не мог, что ваша сестра и ее сопровождающие принимают здесь ванны. Приношу свои извинения.