Соколиная охота
Шрифт:
Федор улыбнулся, обнажив зубы.
— Именно так.
— Я должен посовещаться с командиром.
Геро пересказал Валлону предложение работорговца.
— Я уверен, что он преуменьшает опасность, которую представляют кочевники, — подытожил он. — Полагаю, есть еще что-то, о чем он умалчивает.
— Ты думаешь, он намеревается завладеть нашими грузами?
— Нет, он надеется, что мы покроем его расходы, и даже сверх того. Готов поспорить, проводники не увидят и четверти той суммы, которую, по его словам, они якобы просят.
— Сколько у нас осталось серебра?
— Чуть больше двадцати фунтов. Пребывание в Новгороде нам дорого обошлось.
Валлон побарабанил пальцами по подоконнику.
— Нам нужен лоцман, а также корабль для морского похода. У Федора есть и то, и другое. Если мы отвергнем его предложение, то, возможно, нас оберут еще и не так, предложив значительно менее выгодные условия. Я не хочу задерживаться в Киеве ни на день дольше, чем нужно. Если подручные Глеба свяжутся с местными властями, нас задержат под любым благовидным предлогом. Викинги могут выйти из повиновения и кого-нибудь убить в пьяной потасовке. Каждый проведенный здесь день…
Он замолчал и уставился поверх крыш на Днепр.
— Сэр?
Франк обернулся.
— В конце концов, мы эти деньги не зарабатывали тяжким трудом. Заплати этому жулику столько, сколько он просит. Скажи ему, что я хочу переговорить с проводниками и что мы должны отправиться в путь без задержки.
Федор просиял, услышав от Геро, что они согласны принять его условия. Он подозвал своего служку, и мальчишка ускакал вниз по ступеням.
— Они не задержатся долго, — сообщил купец. — Я предупредил их, чтобы они были готовы явиться.
Он уселся на скамью и принялся вертеть большими пальцами. Геро взял кувшин вина.
— Может, присоединитесь к нам?
— С удовольствием, — отозвался Федор.
Он поднял поданный ему кубок.
— За наше предприятие.
Вэланд и Сиз стояли под центральным куполом Софийского собора, по-детски держа друг друга за руки и с любопытством разглядывая мозаику, изображающую Иисуса Христа, окруженного архангелами. Они набрели на этот храм, заблудившись на людных киевских улицах, и сейчас Вэланду не терпелось поскорее уйти отсюда. Все здесь было устроено так, что он постоянно ощущал на себе пристальное внимание Создателя. Святые на фресках и мозаиках неусыпно следили за ним со всех поверхностей. Когда он двигался, звук его шагов усиливали керамические полости, встроенные в стены. Запел хор, ведущему голосу вторил многоголосый отклик.
Сиз сжала Вэланду ладонь.
— Вот так, наверное, и в раю.
— Я бы не хотел провести вечность, глядя на образа святых и слушая хор.
— Каким же, по-твоему, должен быть рай?
— Он не должен сильно отличаться от жизни на земле, только там никто не будет голодать, там не будет бедности и страданий.
— Там будет Радульф? А Валлон, а пес?
— Думаю, что будут.
— Но Радульф был грешником. Валлон убил жену. А у животных нет души.
— Я предпочел бы быть с ними, независимо от того, куда они попадут, чем сидеть в раю в окружении святош.
Сиз ущипнула сокольника.
— Тшш! Бог услышит тебя, и ты попадешь в ад.
— Мне плевать.
Она немного поразмыслила над этим.
— Допустим, мы умрем, — снова заговорила Сиз, — и я буду взята на небеса, а ты отправишься в ад. Но в этом ведь нет смысла, потому что без тебя рай для меня не рай.
— Я об этом и говорю. Придется тебе следовать за мной в геенну огненную.
— Не говори так. Ты меня пугаешь.
Девушка придвинулась к нему ближе.
— На нас смотрит священник.
Это был моложавый мужчина доброжелательной наружности. Когда Вэланд встретился с ним взглядом, тот улыбнулся еще шире и двинулся к ним. Сокольник схватил Сиз за руку и потащил к выходу. Священник окликнул их и прибавил шаг. Вэланд пошел быстрее и, увидев, что священник сделал то же самое, бросился бежать. Топая по мраморному полу, они с Сиз помчались к одним из великолепных арочных дверей и вырвались наружу, растворившись в толпе. А смех девушки все еще звучал эхом под сводами собора.
Лоцманы были братьями — жилистые мужчины со сморщенными, как сушеный инжир, лицами. Одного звали Игорь, другого Богдан. Игорь страдал от какой-то болезни, заставлявшей его лицо, когда он был расслаблен, обвисать странными складками, как будто были нарушены внутренние связи, удерживающие его части на своих местах. Братья стояли перед Валлоном и Геро, косясь на Федора.
— Насколько хорошо вы знаете реку? — спросил Геро.
— Мы с детства ходим по реке каждый год, — ответил Богдан. — До нас кормчим был наш отец, а до него — его отец. Мы знаем каждый порог, каждый водоворот, стремнину и все отмели.
— Как далеко простираются пороги?
— На пятьдесят-шестьдесят верст, — сказал Богдан, пожимая плечами, словно расстояния не имели для него особого значения.
«Около тридцати миль», — мысленно подсчитал Геро.
— Значит, понадобится день или два, чтобы их пройти.
Проводники уставились на него, Богдан рассмеялся.
— Корабли проходят их за неделю.
— Неделю!
— Иногда бывает и больше. Всего девять порогов, мы же должны провести корабли через шесть. В некоторых местах приходится тащить суда по берегу. В других нужно заходить в воду и переносить корабли через камни с помощью веревок и шестов. На самом трудном пороге — Ненасытном — приходится идти десять верст по краю стремнины. На одно это уходит целый день.
Геро не нужно было совещаться с Валлоном, чтобы узнать его реакцию. Он сразу обратился к Федору:
— Это неприемлемо.
Купец дико захохотал.
— Они говорят о больших торговых судах, курсирующих летом. Маленькие лодки не потребуют всех этих подъемов и переносов. Богдан с Игорем проведут вас через пороги так, что вам даже не придется выходить на берег.
Он опять засмеялся.
— Они так хорошо знают реку, что пройдут их и с закрытыми глазами.
Федор похлопал проводников по спинам.
— Правда, парни?
Они уставились в пол.
— Да, господин.
Геро понимал, что они не скажут ему правду в присутствии Федора.