Сокровенный смысл жизни. Том 1
Шрифт:
Такое отношение к символам характерно для всего древнего мира. Оно встречается и в Америке, например в Мексике, в мифе о Кецалькоатле – пернатом змее, а также в перуанских мифах о тюленях, переносящих души людей с побережья на священные острова.
Все эти мифы не ложь; они носители, сосуды, формы, посредством которых выражаются внутренние действия, действия метаисторические, позволяющие наладить связь с Природой. Тот, кто сумел прожить миф, кто совершил удивительные подвиги, – герой, святой, сверхчеловек.
Вспомним знаменитую битву в Фермопильском ущелье – реальное историческое событие. Мы знаем, что такая битва была, но чем она прославилась? Ведь известно, что Леонид ее проиграл и персы все-таки вошли в Грецию. Так что же важно в этой битве при
Ганеша. Рельеф на двери храма в Катманду. Непал
– Господин, надо ли хорошо поесть перед битвой?
– Поешьте немного, – ответил он, – потому что этой ночью мы будем пировать с Плутоном, богом умерших.
– Сегодня ночью? А ты будешь на этом пиру?
– Я буду с вами.
– Значит, этой ночью мы поужинаем вместе с Плутоном и с нашим царем.
Эти люди не боялись смерти, они пошли в бой, выступили против огромной армии, вдохновленные мифом. Не знаю, ждал ли Плутон их появления и смогли ли они поужинать вместе с ним. Но разве мы не завидуем немного этой горстке воинов? Разве мы не ощущаем нравственную силу тех, кто сумел умереть, защищая свою родину и свои законы?
Наступили времена демифологизации, времена карликократии, царства мелкого. Сегодня каждый заявляет о своих правах, но никто не говорит о своем долге; каждый, движимый эгоизмом, стремится сохранить самого себя и то, к чему он привязан. Сегодня мы забыли, как воздавать почести, мы разучились восхищаться святыми чувствами спартанской матери, которая посоветовала сыну, сказавшему, что у него короткий меч, удлинить его, сделав шаг навстречу противнику. Другой миф рассказывает о матери, чьи сыновья сражались за Спарту. Она ждала окончания битвы на окраине города. «Какие вести?» – спросила она гонца. Услышав, что все ее сыновья погибли, что спрашивает не об этом, а о судьбе родины. Когда выяснилось, что Спарта победила, она воскликнула: «Тогда весть о смерти своих сыновей я принимаю с радостью».
Это классический пример, и он настолько живой и образный, что действует на нас как целительный бальзам. А что же мы получаем в результате демифологизации? Что получаем, препарируя скальпелем душу вещей, – ведь душу нельзя уловить таким образом? Что получаем, пытаясь взвесить то, что не имеет веса? Что получаем, объясняя ребенку, что его родители не любят друг друга и просто привлекали друг друга физически, что родился он по оплошности? Что получаем, если, опуская поэтическое и возвышенное, рассказываем ребенку то, что он и так узнает, когда станет взрослым?
Мир, в котором секс заменяет любовь, а коммерческие интересы – дружбу, где пустословие выдается за глубокие истины, а нерешительность и самомнение подменяют веру, – наш мир, как никогда прежде, нуждается в возрождении мифов и героев древности. Как важно для нас знать, что была в истории Жанна д'Арк! Как исцеляет наши души знание того, что жила когда-то Тереза Авильская! Как важно знать о подвигах, которые совершались во славу человечества! С другой стороны, что мы получим, если будем знать, болел ли герой Аргентины Хосе де Сан-Мартин сифилисом и были ли мечты Боливара об объединении Америки связаны с тем, что он пил? Что это за знания? Что это за течения, покушающиеся на наше чувство родины, на нашу веру в Бога, на нашу веру в самих себя? Что это за вихри, называемые историческими, разметающие, отделяющие людей друг от друга? Что это такое, что разделяет отца и сына, что разлагает государства и разрушает алтари?
Нам нужно увидеть мощь и реальность мифов, обладающих огромной теллурической силой. Нам нужно осознать, насколько важно верить в святость и силу великих людей.
Испанию, которую я хорошо знаю, больше всего воодушевлял образ Сантьяго и клич: «Сантьяго и Испания!» Многие исторические события относятся к той же реальности, что и мифы. Сегодня никто не знает точно, существовал ли Сантьяго Матаморос (святой Иаков Губитель мавров), нет уверенности в том, что действительно фигура в белом неслась по полю битвы, что Сантьяго Старший, уже обезглавленный, доплыл до берегов Галисии в ладье без руля и без паруса. Нам это неизвестно – но мы точно знаем, что на этих образах вырос гордый народ, народ, давший великих писателей, народ, обладающий силой и чувством чести. Эти качества он сохранил и передал нам, народам Америки.
Асорин, великий и незабываемый Асорин говорил, что всегда искал тень Дон Кихота на равнинах Галисии. Что значит для нас Дон Кихот? Этот персонаж, придуманный Сервантесом, помог многим. Многие из нас стали лучше благодаря Дон Кихоту, хотя физически он никогда не существовал. Благодаря ему мы научились мечтать. Помните, как он сражался с мельницами? Какая красивая история! Когда Дон Кихот поднял свое копье, сказав, что на горизонте великан Бриарей, Санчо возразил: «Сеньор, но это же обычная ветряная мельница!» Дон Кихот пришпорил коня, вонзил копье в крыло мельницы и тут же оказался на земле. Приблизившись, Санчо СКЭ.ЗЭ.Л: «Сеньор, не говорил ли я, что это всего-навсего ветряные мельницы?» Взглянув на него, Дон Кихот ответил усталым голосом: «Эх, Санчо, Санчо, видно, что ты не посвящен в таинства Рыцарства и не знаешь, что есть великаны, которые, когда нападаешь на них, превращаются в ветряные мельницы».
И это правда! Разве не существует великанов, которые, когда мы на них нападаем, превращаются в ветряные мельницы? На самом деле неважно, существовал ли Дон Кихот. И в конце концов, что значит существовать, что значит жить? Выпить немного вина, съесть кусок мяса, лечь спать, укутавшись, в одиночестве или разделив с кем-то ложе, – это ли значит жить? Жить означает много больше; это намного глубже, это выходит за рамки обыденного. Жизнь подобна ветру, который наполняет паруса корабля, помогая нам двигаться вперед. И хотя никогда не было ни Санчо, ни Росинанта, ни великана Бриарея, эта история-притча помогает нам, потому что в каждом из нас живет герой, в каждом живет рыцарь, стремящийся вперед и мечтающий о сражении с великанами. Однако в каждом из нас живет и приземистый толстячок, который говорит: «Нет, сперва подкрепимся ламанчским сыром, а потом можно и в бой». В каждом из нас есть и тот, и другой.
Нам нужна не демифологизация, нам нужны новые мифы. Друзья, нам нужно воссоздать культуру, которая откроет нам красоту, которая даст нам возможность жить по-настоящему – так, как хотелось бы. Нам нужен мир более осмысленный, богатый образами. Посмотрите на наши дома, хотя бы на те, что расположены в вашем районе, – они красивые и добротные, но на этих новых домах уже нет балконов, украшенных резьбой. Сегодня все делается ради комфорта. Когда мы хотим снять квартиру, то уже не спрашиваем, есть ли в ней библиотека или зал для занятий живописью; нас интересует метраж кухни или ванной комнаты, потому что наша цивилизация – цивилизация ванных. Нас беспокоит, хорошо ли работает холодильник, потому что мы создали цивилизацию, где самое важное – сохранить немного холодной закуски. Наших прадедушек и прабабушек больше заботило другое: достаточно ли света в зале, чтобы писать картины, и есть ли в доме место, где можно почитать книгу. В результате демифологизации мы ничем не дорожим, ничто не представляет для нас подлинной ценности. Знамена перестали быть знаменами, они превратились для нас в разукрашенную ткань. Мы профанировали наших героев и наши символы. Мы анализируем биографию Иисуса, пытаясь выяснить, не проистекали ли его мудрые наставления из его влюбленности в Марию Магдалину или, быть может, в Иуду. При таком подходе, не щадящем ничего святого, мы остаемся без дома, без семьи, без родины, без Бога, без Христа, без философии.