Сокровенный смысл жизни. Том 3
Шрифт:
Например, я могу перенимать опыт у камня в стене. Этот камень положен в стену, поддерживающую потолок, 300 или 400 лет назад. Многие ли среди вас могли бы сказать, что в течение всей жизни были на своем месте, выполняя свое предназначение? Для этого мы должны обрести упорство и стойкость камня. Мы могли бы научиться у воды умению пробивать, вытачивать себе дорогу сквозь камень и почву, пока не сольется с морем. Мы могли бы учиться у ветра, стремительного, летящего и поющего в ветвях деревьев. Мы могли бы учиться у огня, который, едва родившись, ищет способ подняться вертикально к небу. А большинству из нас очень трудно найти эту вертикальную дорогу к небу.
Мы могли бы учиться у всех цивилизаций и культур. Да, наша цивилизация достигла определенных высот, но человек доколумбовой эпохи, например, тоже был высоко развит. Достижения, вершины греческой, римской, индийской культур интересны мне, потому что я человек. Меня интересуют прошлое, настоящее и будущее. Если человек не интересуется этими тремя аспектами, он словно птица в клетке, он не может летать, а если и захочет, его крылья натолкнутся на прутья клетки.
Относительно традиции мы можем сказать, что само слово «традиция» происходит от traditio; этимологически это нечто, что связано единой цепью с другими вещами и может вытягивать их, нечто, что приходит из глубины времен, где знания и опыт повторяются в определенной последовательности, где ни одна ступень не важнее другой, даже несмотря на то, что в этой цепи есть золотые, серебряные и железные звенья.
Представьте, что мы подвешены на цепи над пропастью, и если цепь порвется, мы погибнем; разве мы откажемся от этой цепи, потому что у нее слишком маленькие железные кольца или потому что она не очень хорошо отшлифована? В этот момент соображения эстетики не имеют значения. Когда под угрозой жизнь, самое важное – это единство и прочность. Если речь идет о традиции, ставкой в игре также является жизнь, но намного более важная, чем жизнь физическая, – наша духовная жизнь. Если мы теряем то звено, если мы теряем ту ступеньку, которая нас соединяет с миром прошлого, с обычаями, с традициями человечества, мы теряем всё.
Мы могли бы построить ступеньки из бумаги, словно подписывая договор, договор, написанный на бумаге; но его легко порвать. Встреча двух людей чести надежнее, чем все договоры в мире; любовь двух людей больше, чем все брачные контракты; дружба двух людей имеет большее значение, чем все декреты и законы о дружбе. Вещи, имеющие ценность, поистине невидимы для глаз. Мы хотим оживить все по-настоящему ценное.
Когда в «Новом Акрополе» мы говорим о возобновлении таких понятий, как честь и рыцарство, речь идет не о том, чтобы вновь представить себя в рыцарских доспехах, верхом на коне, как в легенде о Ланселоте; нет, это внешняя форма. Мы хотим проживать и особенно передавать молодежи веру в самих себя, а также в своего «коня», то есть в собственное тело, которым нам необходимо научиться управлять. Чтобы управлять лошадью, необходим всадник. Плохо не то, что осталось много лошадей, по-настоящему жаль, что осталось очень мало всадников. В этом мире существуют миллионы тел, которые потребляют, выделяют и дышат, но очень мало всадников, которые способны чувствовать под собой «лошадь» материи, мало тех, кто может рискнуть своей жизнью ради справедливости, и не на словах, а на деле. Нужно быть рыцарем каждый день, а не один раз в году, подобно карнавальному или маскарадному рыцарю. Быть им раз в году легко, поскольку так же, как мы идем на бал рыцарей, мы можем пойти и на бал воров.
Нужно обрести что-то более надежное. И это более надежное находится внутри нас самих, в каждом юноше, в каждом ребенке. Я не верю, что этот смысл жизни умер в человеке, потому что я не верю, что такие вещи могут умереть совсем; я верю, что он спит. Очевидно, чтобы разбудить его, необходимо прикоснуться к нему, но если он спит глубоко, необходимо слегка встряхнуть его, а в некоторых случаях встряхнуть даже очень сильно. И тогда он постепенно начнет пробуждаться.
В коллективном подсознании людей нашей эпохи живет жажда того, о чем мы говорим сегодня: жажда новой веры, новой религии, чести, доверия, традиций. Люди пытаются вновь встретиться с идеалами своих предков, но жаль, что у идеалистов находится на небе не только голова, но и ноги. И поэтому, оставаясь без организации, без должной опоры на землю, они объединяются с кем угодно и могут присоединиться как к торговле наркотиками, так и к пьянству и воровству.
Мы должны прилагать усилия к тому, чтобы не быть идеалистами, «подвешенными к потолку», а прочно стоять на земле, владеть методами исследования, направлять свою собственную жизнь, помогать тем, кто моложе нас, найти лучший путь, помогать всем людям, потому что все люди заслуживают нашей помощи. Каждому из нас необходимо следовать своим путем и задавать себе вопросы: «Кто я?», «Откуда я иду?», «Куда я иду?». Это основные вопросы, и человек, который всерьез не задается ими, никогда не станет Человеком. Это суть традиции, из которой мы извлекаем символы, рассказывающие нам о замечательном героизме, а он заключается в том, чтобы оставаться на своем месте.
В настоящее время, конечно же, есть направления, которые пытаются развенчать мифы, лишить все вещи и явления их мифов. Они находят все недостатки, которые могут иметь великие люди. Они даже пытаются понять, могла ли в жизни Христа быть женщина, действительно ли Платон был гомосексуалистом или только наполовину… Они не пытаются увидеть те высоты, которых достигли эти люди. Все их усилия сводятся к тому, чтобы смотреть на всё снизу, уравнять всё, но по самой низкой планке, погружая всё в грязь.
Необходимо отважиться на поиск лучшего, а не худшего, не только в великих людях, но и в каждом человеке. Собирать лучшее, пытаться понять его и соединить с тем лучшим, что есть в нас, не игнорируя свои недостатки, но и не позволяя своему уму всегда оставаться их пленником. Таким образом мы поистине сможем построить мир Новый и Лучший.
Нельзя всю жизнь критиковать себя, нужно иметь немного сострадания даже к себе самим, потому что если мы не жалеем самих себя, мы не пожалеем и других людей и никогда не поймем ни собственных достоинств, ни достоинств других людей. В мире без ценностей никогда не будет ни Дам, ни Рыцарей; все будут находиться на уровне лошади. Именно к этому нас приводит выравнивание по самому низкому уровню.
Мы предлагаем сделать нас равными на более высоком уровне. Я не хочу открывать недостатки Александра Великого. Что может быть хорошего в том, чтобы мы равнялись на недостатки? Давайте лучше попытаемся извлечь из нас то достоинство, которое может приблизить нас к определенным достоинствам Александра. Критикуя, мы развенчиваем Христа, Платона, Александра… Кто же тогда сможет служить нам примером в истории?
Если мы убеждены, что все эти выдающиеся люди прошлого и мы сами состоим лишь из огромного количества недостатков, какую надежду и какой оптимизм можем мы питать? Что мы сможем передать тем, кто моложе?
Для этого мы должны сохранить традицию, потому что нам необходимо истолковать послание прошлого, но не с той целью, которую ставит перед собой коллекционер, а с намерением того человека, который подвешен на цепи и знает, что рискует жизнью. Как все люди, любящие Красоту, Добро, Справедливость, ищущие Нового Человека в Новом Мире, мы рискуем своей жизнью, держась руками за эту цепь, чьи звенья образуют Искусство Философии.
Не следует обесценивать это звено, если же мы им пренебрежем, то рухнем в пропасть.