Сокровенный смысл жизни. Том 3
Шрифт:
Запад имеет тенденцию терять свою мистическую составляющую, свою собственную иконографию и поэтому должен прибегать к помощи извне, то есть к Востоку, чтобы снова возвращать их. Давайте посмотрим, в чем это проявляется. Те, кто сидят здесь, конечно, знакомы с элементами индийской религии, индийской мистики. Если бы я спросил вас, что такое йога или что такое Кундалини, многие из вас могли бы ответить мне. Но если я спрошу, что такое Огненный Крест кельтов, возможно, немногие сумеют ответить, так же как не смогут рассказать мне о боге по имени Летучая Мышь у индейцев мочика, несмотря на то что мы находимся в Перу. Восток в духовном, психологическом и религиозном плане влияет на нас гораздо больше, чем наши собственные корни или наша культура (учитывая, что мы принадлежим к европейской культуре).
По мере того, как эпоха Возрождения уходит все дальше в прошлое, а Запад теряет то могущество, которым он обладал во времена Ренессанса, начинается новая волна психологического и духовного проникновения Востока. Волна, которая началась еще с путешествий Марко Поло и Крестовых походов. Вы наверняка знаете, что в этот период не столько крестоносцы завоевывали Восток, сколько Восток завоевывал Запад, поскольку на Востоке сохранились утраченные элементы культуры и религии, сохранились даже книги великих философов, и Запад снова их обрел.
Курьезная деталь, о которой многие не имеют представления: большая часть сочинений Аристотеля и Платона, которые известны сегодня, и греческие оригиналы, о которых мы обычно говорим, – не более чем «оригиналы», вновь переведенные с арабского и мосарабского языков. Речь идет о том, что арабы и мосарабы, населявшие окраинные земли Римской империи, взяли античные труды, перевели их на свой язык и даже сохранили несколько греческих и латинских оригиналов. Благодаря Крестовым походам возобновились связи с Востоком, и эти сочинения вновь проникли на Запад. То, что Запад потерял, снова появилось – например, в символике средневековой архитектуры, а уже в позднем Средневековье обретаются магические знания, которые Запад начал забывать еще во времена друидов. Таким образом, Восток не только возвратил Западу те знания, которые тот утратил, но и обогатил их своими.
В последующие столетия влияние Востока постепенно усиливается. Многие философы, мыслители, художники испытывали воздействие Востока. Мы можем упомянуть, скажем, Шопенгауэра, который находился под сильным влиянием восточной философии; он прочитал упанишады, был хорошо знаком с «Махабхаратой», а в своих произведениях исследует и постулирует некоторые основополагающие тезисы восточных учений. Весь немецкий идеализм в целом пропитан восточной философией.
Мы видим даже, что немцы заимствовали чисто восточные символы, такие как свастика. Свастика – это символ, который, хотя и встречается в разных частях мира (например, здесь, в Перу, мы можем видеть ее повсеместно, начиная с древнейших сосудов до поздней культуры Чурахон), но имеет индийское происхождение. В Индии известны два типа свастики – Шива-свастика и Вишну-свастика. Шива-свастика вращается против часовой стрелки, а Вишну-свастика – по часовой стрелке. Само название «свастика» санскритское и означает «крест»; поэтому выражение «крест свастики» – это тавтология, это все равно что говорить «крест-крест». Итак, в этом символе мы снова находим ориентальное влияние.
Мы доходим до нынешнего времени и видим, насколько заметный отпечаток оставляет Восток на нашем искусстве, на самом способе нашего мышления, особенно у молодежи, которая более охотно воспринимает восточные теории и восточный способ существования. Очевидно, что наш механизированный, потребительский мир обычно довольно быстро искажает то, что приходит с Востока. Если раньше мудрец с Востока приходил в западные страны пешком, приезжал на лошади или в паланкине, по пути постепенно адаптируя свое учение к тому, что видел, то сейчас, благодаря техническому прогрессу, он садится в самолет в Бенаресе – и выходит из самолета в Нью-Йорке. Вокруг него внезапно оказывается абсолютно другой мир, и хотя он отдает то, что принес с собой, взамен он получает то, что видит вокруг. Тот человек, который, возможно, в Индии читал бесплатные лекции на берегу Ганга, начинает зарабатывать этими лекциями – продает билеты на них, как я видел в Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Филадельфии и в других местах, торгует амулетами и т. д.
Иными словами, этот человек тоже испытывает влияние – влияние Запада; плохо только, что это влияние не лучшей его грани.
Уже на протяжении столетия Восток дает Западу то, чего тому не хватает. Ни для кого из нас уже не новость, что Запад находится в кризисе, что вся наша западная цивилизация находится в поиске, и сам этот поиск означает, что Запад находится в кризисе. Если я знаю, где микрофон, я говорю именно в эту сторону, но если я не знаю, где он, я просто начинаю говорить куда-то и, очевидно, нахожусь в поиске. Да, поиск может быть очень привлекательным. Я ищу, но не нахожу!
Здесь, на Западе, мы привыкли превозносить сам процесс своего поиска; мы даже приходим в восторг от собственного замешательства, заявляя, что мы вечно в поиске, что мы бесконечно меняемся, постоянно развиваемся. Но что это доказывает? Доказывает, что мы непостоянны, нестабильны, что у нас нет ничего стоящего. Когда вы, например, ведете автомобиль, вы же не бросаете руль и не выходите из машины, чтобы сесть в другую, опять выйти из нее, и так далее… Нет, потому что тот, кто имеет автомобиль, использует его по назначению и умеет им управлять.
В настоящий момент Западу, несмотря на все его материальное и экономическое развитие, явно не хватает опоры, не хватает духовных основ. Как и во всех частях мира, на Западе есть люди-идеалисты, есть общества духовного развития, есть отдельные группы людей, для которых важна духовная сторона жизни, но в целом людям недостает веры, веры в Бога, веры в то, что все в этом мире имеет свою цель, свое предназначение, веры в божественную справедливость. Человек стремится восполнить все то, чего ему не хватает, и те, кто в состоянии это сделать, пытаются установить связь с тем местом, где нет этого кризиса, этого поиска, – с Востоком. Восток даже и сегодня еще очень богат, богат в духовном смысле.
Тот, кто был в Индии, прекрасно знает, что за пределами больших городов, которые во всем мире похожи, Индия особенная страна, она совсем другая. У людей там есть вера, люди знают (или думают, что знают), откуда они приходят, и знают (или считают, что знают), куда они идут. У них есть внутренняя уверенность. Жители Индии в массе своей очень бедны в материальном смысле, там перед храмами – толпы нищих, однако все индийцы в глубине души обладают тем знанием, любому проявлению которого западные люди наконец-то стали завидовать: у этих людей есть внутреннее знание, внутренняя уверенность.
Восточный человек, не боящийся смерти и знающий (или полагающий, что знает), что смерти не существует, доходит, с нашей точки зрения, до жестокости. Потому что, если мы примем восточную теорию Кармы – согласно которой, все имеет причину и следствие, а все мы есть результат наших прежних воплощений, – мы придем к тому же, к чему пришли многие брахманы на Востоке. Например, идет обсуждение фрагмента из Вед, а рядом, в десяти метрах, какой-то человек вдруг падает от слабости или болезни, а они говорят: «Какая тяжелая у него Карма, он умер! Ну, продолжим наш разговор». Чувства сострадания в нашем понимании там не существует. Когда осел или корова ранены, никто не станет есть их, потому что в Индии не едят ни коров, ни ослов, ни коз, но никто не станет и лечить их. Если осел ранен, он раненым и останется; иногда прилетают вороны и выклевывают куски мяса из спины живого животного и едят их. Люди смотрят и говорят: «О, если мы вспугнем ворон, они останутся без пищи. Это было бы полезно для осла, но, с другой стороны, если мы позволим ворону клевать осла, он будет страдать. Следовательно, лучше ничего не делать, потому что один бог знает, что надо делать».