Сокровища Аттилы
Шрифт:
— Трудолюбие — вершина добродетели! Внимайте, не отрываясь от дела: раствор для изображения панно изготавливают из расплавленного воска, эмульсии мела, мыла, тщательно перемешанных с известью! Запомните: мыло устраняет едкость извести, воск придает рисунку блеск, мел облегчает заглаживание…
Как объяснил декурион Тит, он содержал на свои средства ремесленно–грамматическую школу.
Вскоре Диор и Ратмир были вымыты, подстрижены, раны их смазаны целебными мазями. Их накормили вкуснейшими яствами и уложили спать на удобных постелях. Правда, к двери спальни на всякий случай поставили легионера.
2
Проснувшись,
За дни, что они были вместе, Диор успел привязаться к славянину. Обрести такого друга — большая удача. В голубых глазах славянина светился прямой и честный ум человека, неспособного на подлость. К тому же славянин необыкновенно силен, ловок, храбр и обладает удивительным хладнокровием, уравновешивающим вспыльчивость Диора. Пребывание в плену у бургундов, особенно когда юноша признался, что его мать — славянка, сблизило их, они стали как братья. Диор с жадным любопытством расспрашивал Ратмира о жизни антов, и тот охотно отвечал, что живут они в жилищах–землянках, имеют амбары и кладовые, скотные дворы, зернотерки и прочее. Вместо городов у них болота и леса. На врагов анты идут пешими, имея оружие — мечи, копья, дротики, стрелы. Строят ладьи — от однодеревок до крупных лодок на двадцать и более воинов. На вопрос Диора, как анты относятся к гуннам, Ратмир ответил:
— Мы союзники. С тех пор, когда конница Баламбера спасла нас от Винитария. Сейчас князем у антов Добрент, сын Божа, убитого готами… Добрент жаждет мести.
— Красивы ли ваши места? — спрашивает Диор, желая постичь душу славянина.
Тот на мгновение задумывается, глаза его светлеют, встряхивает светло–русыми длинными волосами, в волнении куделит густую бороду, убежденно говорит:
— Лучше и не сыскать! Рощи березовые, поляны, ручьи… Ах, Диор, как хочется вернуться в отчие края! — Голос его становится печальным.
Дорога домой Ратмиру заказана, в случае возвращения его ждет смерть. В ссоре из–за девушки он убил родича, своего соперника.
— Я отправлюсь с тобой! — говорит Диор. — Никто не посмеет тронуть друга сына Чегелая! Но почему бы антам не выйти из лесов? Разве вы слабый народ? Из ваших земель на юг течет большая река. Спуститься по ней на ладьях в Понт Эвксинский. Тамошние города богаты.
— Готы закрыли нам путь. Построили крепости. Самая могучая из них — Белый замок. Анты не привычны штурмовать крепости. Ругила воевать с готами не стал, сказал, что сейчас у него с Витирихом мир. Посмотри–ка, Диор, на эту хрустальную чашу! Римляне многознающий народ, живут красиво и удобно. Вчера мной овладел соблазн оказаться на их месте. Но сегодня я подумал: изнеженность и излишества погубят римлян!
Удивительно, но здравый ум славянина, не обремененного премудростями знаний, не уступал изощренному уму философа по проникновению в суть явлений.
— Они уже погубили, — отвечает Диор. — Ты прав. Только суровая простота жизни укрепляет дух народа.
Диор знает больше. После беседы с Верховным жрецом сарматов ему стало ясно, что нет в этом беспрестанно обновляющемся мире ничего такого, что несет в себе только благо или только зло. Но об этом он предпочитает умолчать.
В комнату вошел взволнованный
— Радуйтесь! Само Провидение послало тебя к нам, Диор! — с порога объявляет он. — Подлые бургунды действительно намеревались сегодня ночью ограбить наш славный Аквенкум. И как хитро! Часть их спряталась в садах, дожидаясь, когда выйдет из ворот ночная смена караула, чтобы захватить мост. А остальные бургунды ждали на том берегу в роще. Наши отважные легионеры устроили им засаду. Половина тех, кто прятался в садах, перебита! Если желаете, можете посмотреть, как предводитель бургундов выкупает тело своего племянника Герма. Мало того, что потерял родича, еще и выплатит четыре тысячи денариев! Кстати, эти деньги пошли на оплату вашего выкупа! Магистрат велел передать, любезный Диор: если у тебя есть желание, разумеется не слишком обременительное для города, магистрат выполнит его!
Желание Диора оказалось простым. Его ум томился без дела. Что не менее мучительно, чем для атлета невозможность упражнять тело. Он предложил подарить ему книгу.
— Нет ничего легче! — воскликнул Тит. — В городе есть книжная лавка. Отправимся тотчас!
По дороге Тит с гордостью истинного патриота сообщил, что полное название города — Элиев муниципий Аквенк, что вырос он на месте канабы Одиннадцатого Вспомогательного легиона и обладает италийским правом, то есть не платит земельного налога. Жителей в городе шестьдесят тысяч, занимает он площадь в двести югеров [72]. Через него проходит караванная дорога из Галлии на восток.
— Амфитеатр в Аквенкуме на десять тысяч зрителей! — восклицал Тит. — Высота водонапорной башни пятьдесят кубитусов [73]. Воду в башню подают механические насосы!
То, что Тит хвастливо считал достопримечательностью Аквенкума, доказывало лишь то, что Аквенкум обычный провинциальный город. Но эти подробности удивляли Ратмира, который о них ранее не слыхал. Особенно поразило славянина то, что римляне очищают воду, прежде чем пользоваться ею.
В книжной лавке оказались «Законы» Цицерона. Хозяин сообщил, что изданы «Законы» всего в ста экземплярах [74].
Выйдя из лавки, декурион Тит отправился в магистрат. Друзья решили побродить по городу. На улицах Аквенкума, как и в любом другом городе, шлялось много бездельников, занесенных в хлебные списки. Этим людям магистрат обязан был выдавать хлеб бесплатно, за счет средств казны. Марк Аврелий как–то говорил, что только в одном Риме количество граждан, получающих дармовой хлеб, при императоре Траяне достигало трехсот тысяч человек. Столько было тунеядцев, считающих труд уделом рабов. Возле харчевни толпился и бурно обсуждал что–то народ. Оказалось, хозяин харчевни для привлечения посетителей выставил на обозрение гуннскую повозку.
Огромная, неустойчивая, с днищем из кривых, неплотно пригнанных бревен, с бортами, сплетенными из ивовых прутьев, и навесом от непогоды из бересты — вид ее вызывал омерзение. Под навесом лежало несколько ветхих шкур. На кожаных ремнях висела зыбка. От них исходил тошнотворный запах.
Простолюдины вокруг насмешничали, состязаясь в остроумии:
— Эй, грамотей Полибий, сосчитай, сколько в этих отвратительных шкурах блох!
— Для кривоногих обезьян такая повозка — дворец!
Диор молча прошел мимо, прижимая к груди драгоценную книгу. Зачем он спас этих зубоскалов? Ратмир, поняв состояние друга, сказал: