Сокровища Чёрного Монаха
Шрифт:
– Ты с нами не шуткуй!
– разозлился казак.
– Давай ключи, если жить хочешь, сокровища давай!
– Я не за сокровища государыне и Отчизне служил!
– вскинул гордо голову хозяин.
– Нет у меня сокровищ. Да и были бы, вам, ворам, не отдал бы.
– Почто нас ворами обозвал?!
– приступили к нему.
– Мы не воры! Мы армия Пугачева! Императора Петра Третьего!
– Воры вы и есть, против законной царицы бунтуете, - упрямо мотнул головой хозяин, - а Пугач ваш - первый вор...
–
– шагнул к нему казак, замахиваясь для удара плетью, но кубарем полетел в снег, сбитый ударом кулака.
Хозяина повалили в снег, сдирая шубу, казак вскочил на ноги и выхватил саблю, готовясь нанести смертельный удар.
Но во двор въехали несколько всадников, и казак опустил саблю.
– Об чем шумим, станичники?
– ловко спрыгнув с коня, спросил рябой мужик в зипуне, подпоясанном яркой алой атласной лентой, за которой торчали рукояти двух пистолетов и кривой кинжал.
– Так вот, надежа государь, - поклонился казак, - запер этот кровопивец людей в подвал и ключ не дает. Сокровища свои наворованные выдать отказывается.
– Врешь, вор!
– вскинул голову хозяин.
– Все, что есть у меня, кровью оплачено. Все я воинской службой государевой заслужил.
– Ишь, герой какой!
– хмыкнул прискакавший мужик.
– Поднимите его, я в глаза его глянуть желаю. Ну, может, ты и мне послужишь?
– А ты кто такой есть?
– спросил хозяин, поправляя на плечах шубу.
– Я?
– весело удивился мужик.
– Я - государь Петр Третий.
– Врешь ты все, - устало махнул рукой хозяин.
– Какой ты государь? Ты вор, Емелька Пугачев, мужицкий царь...
– Да хотя бы и так! Не все вам, боярам да дворянам царей своих имать. Нужон и мужицкий царь, который волей жалует, - дернул щекой Пугачев.
– Ты прямо говори, служить мне будешь?
– Дороже чести у меня сокровищ нет, - вздернул упрямый подбородок отставной майор.
– Я государыне присягал, другой присяги принимать не стану. И тебе, вору, служить не буду. Мне твоя воля не нужна, я сам по себе волен служить тому, кому присягал.
– Ну, тады ладно, ты свою волю сказал, теперь я свою волю сказывать буду. Вешайте его!
– махнул рукой Пугачев.
– А ключи?
– спросил казак.
– Что ж ты за казак, если замок без ключей открыть не могешь?
– зло ощерился Пугачев.
Он рванул из-за пояса пистолет и выстрелом сбил с двери замок. Отставного майора потащили к воротам, через которые уже перекинули веревку с петлей. Капрал неожиданно бросился на одного из мужиков и попытался вырвать у него пистолет из-за пояса, но его свалили ударом сабли.
Из погреба вышли артельщик и дядька Кирилл. Дядька Кирилл подслеповато щурился, оглядывая двор, освещенный всполохами горевшего сарая. Увидел под ногами труп капрала, отшатнулся испуганно, закрестился.
– Кто такие?
– спросил, подходя к ним Пугачев.
– За что вас в погреб посадили?
– За то, что про тебя разговоры разговаривали, - выступил вперед артельщик.
– Я сам артельщик, крыльцо мы ставим. А этот мужичок - богомаз, он про тебя и сказывал.
– И что ты такое сказывал?
– весело подмигнул дядьке Кириллу Пугачев.
– Что сам от других слыхал, то и сказывал, - мрачно буркнул дядька Кирилл, вглядываясь в толпу, отыскивая Никитку, который сам уже бросился к нему.
– И что же ты такое обо мне слыхал всякое?
– не отступался Пугачев.
– И что царь ты, и что самозванец, и что волю даешь, и что грабишь, всякое...
– А сам ты как думаешь - царь я, или самозванец?
– задал каверзный вопрос Пугачев.
– Я человек темный, мое дело святые лики писать, а не думы думать, уклонился дядька Кирилл.
– Ну, ну, - недовольный его ответом проворчал Пугачев.
– А мою персону намалевать можешь?
Дядька Кирилл осмотрел двор, задержался взглядом на убитом капрале, на качающемся в петле на воротах хозяине дома и потупясь ответил:
– Я в своих решениях не волен. На мне обет монашеский, писать только лики святые.
– А я - царь, я помазанник божий!
– начал злиться Пугачев.
– Али я рожей не вышел?!
– Про то мне доподлинно не ведомо, - вздохнул упрямый дядька Кирилл и украдкой перекрестился дрожащими пальцами.
– Ах, неведомо?!
– шагнул к нему Пугачев, раздувая ноздри, ухватившись за рукоять сабли.
– Постой!
– бросился ему в ноги Никитка.
– На мне обета нет, я твой портрет напишу! Я могу! Я умею! Только дядьку Кирилла отпустите!
– Точно могешь?
– нахмурился Пугачев, с недоверием осматривая Никитку.
– Могу! Я его ученик!
– Никитка кивнул на дядьку.
– Ладно, поглядим. А за этим богомазом присмотрите, покамест мой лик нарисуют. Ну, пойдем, парнишка, посмотрим, что ты могешь.
Никитку провели в дом отставного майора, в самую большую залу, куда натащили множество свечей. Пугачев устроился в кресле, скинул зипун, оставшись в легком кафтане. Ему перекинули через плечо широкую ленту. На ленте был какой-то орден. Пугачев надвинул на лоб высокую папаху, нахмурил брови. В руки ему вложили булаву и шар. Никитке принесли краски и доски.
– Не могу на доске писать, - поклонился Никитка.
– Нельзя.
– Ну и ладно, давайте вот тот патрет сюда, - распорядился Пугачев, указав пальцем на портрет царицы Екатерины, висевший на стене. Когда портрет поставили перед Никиткой, Пугачев приказал: - Вот поверх ее и пиши. Она мне изменила, извести меня хотела, пускай теперь правда торжествует.