Сокровища Мельк-Тауза
Шрифт:
— Если бы был свет! — уныло произнес пастух.
— Свет? — мелькнула мысль в голове Бушуева: — А ведь у него есть свет… Что, если применить его?..
Мысли замелькали, как искры над костром.
— Слушай, — шопотом обратился Бушуев к пастуху: — У меня есть пули, которые дают свет. Они летят и горят, словно свечи, и дают много, много света. Если я буду стрелять ими, то разбежится скот, разбегутся и люди. Согласишься ты тогда пойти в палатки и взять синджак?
Пастух молчал. Он не понял торопливой речи Бушуева, а Бушуеву его проект показался таким блестящим и легко выполнимым, что он не стал ждать ответа. В патронташе он быстро нашел заготовленные ракеты и стал заряжать ими магазинку.
Выстрел разбудил вечернюю тишину. Из всех лощин откликнулось эхо, и выстрел как будто повторился сотни раз. Блестящая искра прочертила воздух и пылающей звездой спустилась на землю. Серебряный свет наполнил лощину.
— Мимо! — проворчал Бушуев и выстрелил еще раз.
Вторая ракета впилась в овечье стадо и произвела переполох. Овцы метнулись во все стороны и разбежались.
Ракету за ракетой посылал Бушуев в темноту. Он видел бившихся на привязи лошадей и коров. Ветхие веревки не удержали перепуганных животных. Они сорвались с привязей и умчались в темноту, где ничто не нарушало ночного покоя. Следом за животными в паническом страхе бежали люди. Бушуев подгонял их ракетами. Пылающие звезды летели за бегущими и гнали их все дальше и дальше от покинутых палаток.
— Ну, теперь иди и бери синджак! — обратился Бушуев к своему спутнику.
Ответа не последовало. Бушуев взглянул в ту сторону, где был пастух. Но иезида не оказалось. Ракеты Бушуева перепугали его, и он исчез одним из первых.
Бушуев выругался и стал спускаться к покинутым палаткам. Он был зол. Успех уже не радовал его. Ему надо было теперь найти синджак, о размерах которого он совершенно не имел представления. Придется обыскивать все палатки, а на это потребуется много времени.
У первой палатки Бушуев наступил на что-то, и чуть было не упал. У ног послышался стон.
Бушуев нагнулся и ощупал тело, которое чуть было не свалило его с ног. Это был человек. Бушуев схватил лежащего за шиворот и встряхнул его.
— Где синджак? — со злостью спросил Бушуев.
Человеческое существо взвизгнуло от боли и страха и отозвалось пискливым женским голосом.
— Здесь он!.. Здесь!..
Бушуев разжал руку, и женщина упала на землю.
— Иди и показывай, где он? — приказал Бушуев.
— Я не могу ходить… Я — калека! — донесся с земли испуганный шопот.
Бушуев бесцеремонно поднял лежащую женщину и спросил:
— В какой палатке синджак?..
Он внес калеку в указанную ею палатку и приказал:
— Ищи!..
Черный комок пополз по земле в угол и через минуту оттуда долетел сдавленный голос:
— Вот он… Будь он проклят!..
Бушуев подошел и взял какой-то металлический предмет, тяжелый, странной формы. Он ощупал его руками и уловил подобие какой-то птицы.
— Лежи и молчи, а иначе я выну из тебя душу и зажгу ее! — приказал Бушуев калеке и вышел из палатки. Он выпустил еще одну ракету вверх, осветил местность, наметил направление и пошел.
Бушуев не нашел ни лошадей, ни иезидов. Этого он уже совершенно не ожидал. От злости и возмущения он швырнул синджак на землю.
Положение, в котором оказался Бушуев, не обещало ничего хорошего. Он не знал местности, не знал, куда итти и где искать палатки шейха Юсуфа, а темнота не позволяла ориентироваться. Оставаться на одном месте также нельзя было, так как вблизи находились враги.
Бушуев постоял, подумал, потом подобрал синджак и тихо двинулся вперед.
— Если сломаю голову, то это будет достойным вознаграждением за бессмысленные поступки, — подумал он.
Он шел в непроглядной темноте, часто спотыкался, а иногда, как слепой, осторожно ощупывал дорогу прикладом ружья.
Под покровом темноты поверхность земли как будто преобразилась.
Когда Бушуев ехал на коне, он не замечал ни этих рытвин, ни крутых подъемов, ни таких же крутых склонов. Чем дальше, тем больше препятствий встречал Бушуев, наконец, он решил остановиться и дожидаться рассвета.
Он опустился на землю и положил рядом медное изваяние. Рука, в которой он нес синджак, пропиталась противным запахом окиси меди, и Бушуев брезгливо вытер пальцы об одежду.
Удача не радовала Бушуева. Что ему от этой удачи, когда следом за ней придет неудача и уничтожит все достигнутое? Он добыл похищенный у иезидов синджак. Казалось бы, что теперь пред ним откроются двери таинственного мира, а между тем поклонники сатаны, которые должны были все время быть неотлучно с ним, бежали и покинули
его одного ночью в незнакомом месте.
Бушуев услышал отдаленный конский топот и насторожился. Кто это?.. Враги или опомнившиеся иезиды?.. Как узнать?..
Бушуев затаил дыхание и стал прислушиваться. Торопливый конский топот приближался. Ухо уловило дыхание разгоряченных лошадей, тихое фырканье.
Неожиданно топот прекратился. Бушуев напрягал зрение, слух — и ничего не мог уловить. В непроницаемой для глаза темноте царила полнейшая тишина. Казалось, что слышанный конский топот был галлюцинацией.
Но неожиданно в темноте раздался человеческий голос:
— Где ты оставил его? — спросил кто-то тихо и властно.
— Мы были с ним там, около кустов, а потом спустились ближе к палаткам, — ответил второй голос.
— Я здесь! — обрадованно крикнул в темноту сразу оживший Бушуев.
Снова стал слышен конский топот, и из тьмы к Бушуеву приблизилось несколько темных силуэтов.
— Шейх Юсуф, — обратился наугад к темным силуэтам Бушуев: — Прими от меня синджак и береги его. Я сделал все, что мог, и больше от меня ничего не ждите…