Сокровища Мельк-Тауза
Шрифт:
— Что со мной было?.. — с недоумением спросил Бушуев.
— Я поправила тебе руку, а ты закричал от боли и потом уснул, — ответила Сальфо.
Бушуев вспомнил страшную боль и поморщился. Такой боли он никогда не испытывал в жизни. Но эта мучительная боль была в прошлом. Сейчас Бушуев ощущал тяжелую руку, но острой боли в ней не было. Бушуев тихо шевельнул пальцами. Пальцы снова были в подчинении у него. Он согнул руку. Медленно и с тупым раздражением мышцы выполняли его волю. А владелец их с восторженным изумлением следил за движением конечностей.
— Хорошо, очень хорошо!.. — высказал Бушуев свое одобрение. — Ты, Сальфо, молодец!..
Сальфо ликовала.
— Тебе надо подвязать руку к шее. Через несколько дней ты будешь владеть ею попрежнему! — заявила она, наблюдая за действиями своего пациента.
Бушуев взглянул на валявшуюся на полу ткань и велел Сальфо оторвать от нее широкий лоскут.
Сальфо испуганно взглянула на Бушуева.
— Но ведь это — одежда Мельк-Тауза?
— Эти одежды он отдал нам. Теперь мы будем носитъ их, — улыбнулся Бушуев.
Сальфо верила всему, что говорил ей Бушуев. Она послушно выполнила его распоряжение, и через несколько минут вправленная рука покоилась в удобной повязке.
Бушуев был доволен. Боль не мучила его. Здоровой рукой он погладил Сальфо по голове и проговорил:
— С таким помощником, как ты, не пропадешь!.. Теперь нам надо бы немного подкрепиться, и можно двигаться дальше.
Сальфо быстро опустила руку за пазуху и извлекла оттуда остатки кукурузного хлеба. Хлеб от долгого пребывания в таком помещении сплющился, раскрошился, но
все-таки это был хлеб. И Бушуев жадно накинулся на него.
После завтрака он почувствовал себя еще лучше. Он снова вошел в открытую потайную комнату и внимательно стал осматривать ее. Повидимому, это было какое-то священное место, алтарь, доступный только священнослужителям. Здесь хранилось изображение божества иезидов и священные для них предметы.
Бушуев осмотрел камни, украшавшие золотого павлина. Их было много, но обработаны они были убого. Неопытные руки не могли придать им надлежащей формы. Огромный тюрбан поражал тонкостью работы. На создание его было потрачено много времени. Ниспадавшие кисти были массивны и тяжелы. Бушуев внимательно осмотрел и висевшие в углу платья. Они были самого примитивного покроя и походили на древне-греческие одеяния.
Бушуев просунул голову в круглое отверстие посередине, и ткань закрыла его тело до самой земли.
— Должно быть, — подумал он, — в это платье облекались шейхи во время богослужений.
Сальфо внимательно наблюдала за его движениями.
— Вот эту одежду мы заберем с собой, — сказал ей Бушуев, указывая на висевшее одеяние.
Девушка покорно стала снимать с деревянных гвоздей разноцветные ткани и свертывать их в узел.
Бушуев стоял перед золотым павлином и думал о том, что хорошо было бы и его унести с собой. Но этот груз оказался бы чрезвычайно тяжелым, а помимо того — еще неизвестно, какой прием встретит Бушуев там, наверху. Старый шейх перехитрил его, и Бушуев жестоко заплатил за свою оплошность. Теперь он постарается обезопасить себя и предупредить возможность повторения таких безумных полетов.
Бушуев со вздохом отвернулся от гордого павлина и вышел из обители Мельк-Тауза.
Совместными усилиями они подняли лежавшего на спине дракона. Вместе с драконом поднялась и каменная плита и стала на свое место. И снова со стены засиял таинственный свет, а каменное чудовище с разинутой пастью тянулось к нему, как будто собиралось поглотить.
— Ну, а теперь в путь!.. — сказал Бушуев и двинулся вперед.
— Куда ты?.. — с недоумением спросила Сальфо.
— Туда, наверх!.. — и Бушуев указал рукой вверх, на нависший каменный потолок.
— Так ты не туда идешь, — заявила Сальфо: — Надо ит- ти сюда, а ты пошел назад, — туда, откуда мы пришли.
Бушуев в недоумении оглянулся вокруг. Дальние стены и углы пещеры тонули в полумраке и казались одинаковыми. В темноте не было видно ни входа, ни выхода.
— Откуда ты знаешь, что надо итти сюда?.. — спросил Бушуев: — Ты раньше часто бывала здесь?
— Нет! — ответила Сальфо: — Я здесь впервые.
— Почему же ты так уверенно говоришь, что надо итти сюда, а не в ту сторону?
Сальфо недоумевала.
— Но ведь надо итти туда!
— Почему?.. — стоял на своем Бушуев.
— Отсюда туда, наружу, идет ветер. Значит, надо итти за ним!
Бушуев попытался почувствовать движение воздуха и не мог.
— А ты чувствуешь, что воздух идет туда?.. — задал он вопрос.
— Чувствую!.. — уверенно ответила Сальфо.
— Ну, тогда веди меня, — с некоторым колебанием согласился Бушуев.
И снова Сальфо пошла впереди, а Бушуев следовал за ней. В узком проходе их охватила тьма, которая, казалось, была еще гуще и черней. Но Сальфо все так же уверенно шла впереди и предупреждала своего спутника о препятствиях.
— Как ты видишь их?.. — недоумевал Бушуев.
— Я их не вижу, а чувствую!.. — ответила Сальфо также с недоумением. Ей была непонятна такая ограниченность человека, к которому благоволил Мельк-Тауз. Мельк-Тауз открывал ему самое тайное и заветное — и ограничивал в
пустяках.
Темнота лишила Бушуева уверенности и наполнила его душу сомнениями. Он напрягал зрение, хотел хоть что-нибудь увидеть, и ничего не видел. Моментами он шел с закрытыми глазами и ему даже показалось, что так итти гораздо легче. А шедшая впереди Сальфо спокойно и уверенно увлекала его все дальше.
Иногда в уме Бушуева возникали тревожные сомнения: не заблудилась ли Сальфо и водит его бесцельно по темным лабиринтам? Страх сжимал его сердце…
— Вот здесь соль!.. Здесь много соли!.. — неожиданно прервала тягостное молчание Сальфо.
Бушуев раскрыл глаза, но ничего не увидел. Он уловил стук падающих капель и почувствовал свежесть воздуха. Сальфо подвела его к ящикам с солью и сказала:
— Смотри, сколько здесь соли!..
При всем желании Бушуев не мог увидеть соль. Он ощупал ящики, попробовал вкус соленой воды и стал торопить Сальфо итти дальше. А Сальфо с жадной поспешностью нагружала себя солью. Если бы не Бушуев, то она, возможно, надолго осталась бы около драгоценной для нее находки.