Сокровища Перу
Шрифт:
Лишь к концу третьих суток погода несколько изменилась к лучшему. Пошел дождь, мелкий и частый, настолько частый, что даже в самый полдень солнце заволакивал как бы густой туман и оно смотрело бледно и тускло. Пассажирам разрешено было выйти на палубу подышать свежим воздухом, в чем все они так сильно нуждались. За эти три дня, проведенных там, в помещении между деками, умерло двое маленьких детей от страха, качки и духоты. Несчастные матери ни за что не соглашались расстаться с телами своих малюток, зная, что их безжалостно бросят в сердитые волны моря. Пришлось прибегнуть к насилию, исполняя тяжелую обязанность. Все судно огласилось криками, стонами и горькими жалобами большинства этих людей, проклинавших свою тяжелую участь.
— Да, — сказал сеньор Рамиро, — за эти три ужасных дня я тысячу раз возблагодарил Бога, что не взял с собой мадам Хуаниту. Как бы она, бедная, могла вынести все это! Нет, когда я повезу ее в родное гнездо Фраскуэло, у нее будет своя отдельная каюта с широкой, удобной софой. А может быть, я надумаю купить для этой цели свое собственное судно и приспособлю его для перевозки в Америку всех своих лошадей и даже наших повозок, как воспоминание о нашей прежней жизни и наших странствованиях по Европе!
— Ах, какое несчастье! — простонал тихо где-то позади Михаил. — Ведь я был уже мертв и мне было так хорошо, а вот и опять наступил день! Какое, право, несчастье!..
В воздухе было душно, ни одна звездочка не показывалась на темном, почти черном небосводе, который сплошь застилали тяжелые тучи. На этот раз, по случаю жары и духоты, даже на ночь все люки были оставлены открытыми, на мачтах повсюду мигали в тумане зажженные цветные фонари. Судно стояло почти неподвижно на месте, так как в воздухе не было ни малейшего ветерка, и даже сами волны как-то лениво ударялись о киль.
Туман становился до того густым и непроницаемым, до того причудливым в своих очертаниях, что многие суеверные и боязливые пассажиры, руководствуясь всевозможными приметами, пророчили всякие беды и несчастья. Ведь умы были до того возбуждены, что скажи кто-нибудь в этот темный туманный вечер, что образ мифического адмирала Ван-дер-Дикена пронесся мимо на своем судне, плывущем в воздухе килем вверх и верхушками мачт в воде, наверное, никто не усомнился бы в истине этого видения.
В каюте сидели Бенно и господин Винкельман и говорили о Бразилии, о новых колониях в самом сердце страны, о трудностях переправить туда всех этих переселенцев, как вдруг с моря донесся странный звук.
— Собака! — воскликнул Бенно, — это собака залаяла!
— Да, как будто собака! Но ведь здесь нет собаки!
— Здесь на судне нет, но звук этот донесся как будто с моря!
— Да, с моря, и как близко!
— Вахтенный! — крикнул, вскочив со своего места, старший штурман, — ты ничего не видишь со стороны правого борта?
— Ничего, сэр!
— Смотри зорко, слышишь!
— Есть! — отозвался вахтенный матрос.
Старший штурман взял подзорную трубу и стал смотреть в том направлении, откуда продолжал слышаться лай. Но даже и его привычный, зоркий глаз не мог ничего различить в густом тумане. Тревожно постучал он в дверь капитанской каюты и нервным, торопливым голосом произнес: «На пару слов, господин капитан!»
Спустя минуту капитан вышел на палубу.
— Ну, что? Ветер-то, как видно, окончательно стих, и мы совсем ни с места!
Штурман объяснил капитану в двух словах, в чем дело, и лицо последнего заметно омрачилось.
— Дайте сюда скорей рупор! — крикнул он властным голосом.
Через минуту явился, точно вырос из-под земли, проворный матрос с большим медным рупором в руках, капитан взял его и приложил ко рту. Протяжные громкие металлические звуки «Туут! Туут!» огласили воздух, разносясь далеко-далеко в ночной тишине, и произвели переполох среди спящих пассажиров. Многие выбежали наверх; впереди всех мчался, точно обезумевший, Михаил.
— Собака! Где собака? Я слышу, она лает!
— Молчите! Что за крик?! — грозно крикнул капитан.
Все на мгновение смолкли, и среди всеобщей тишины снова послышался совершенно явственный громкий жалобный лай, на этот раз уже совершенно близко.
— Слышите? Слышите?! Это — смерть! — крикнул Михаил и, заломив руки за голову, готов был кинуться через шканцы, если бы Рамиро вовремя не схватил его.
Взглянув в лицо перуанца, несчастный громко вскрикнул от ужаса.
— Пусти! Пусти меня! Где же весло? Ты хочешь меня убить!
— Михаил! Опомнись! Приди в себя!
— Нет! Нет! Бедная собака, как она лает! Она хочет спасти своего господина!
— Вы видите, это помешанный, господа! — обратился Рамиро.
— Нет, нет, я не помешанный! Я — Юзеффо! — Юзеффо!..
Вдруг Рамиро быстрым движением закрыл ему рот, его сильные руки схватили тщедушного юношу и увлекли того в помещение между деками. Оттуда послышались звуки ударов и жалобные вопли бедного Михаила.
Все это было делом нескольких секунд. Звуки из рупора огласили воздух, но и на этот раз не последовало никакого ответного сигнала, не показалось огней, только собака продолжала лаять все громче и громче под самым штирбортом.
Кто-то дал несколько холостых выстрелов в направлении лая, выпустили несколько ракет, но все осталось без ответа.
— Это не может быть ничего, кроме покинутого судна, на котором лает собака! — сказал наконец капитан.
— Но в таком случае почему же вас так пугает эта собака и это покинутое судно? — спросил Бенно.
— В такой туман столкновение в открытом море — страшное дело, молодой человек, — ответил за капитана старший штурман. — Впрочем, через несколько часов мы ожидаем рассвета, и тогда эта таинственная загадка сама собой разъяснится!